Чтение 21–й страницы книги ~Леопард с вершины Килиманджаро~

сделала вид, что не расслышала, а потом сказала как-то вскользь, что
последние годы заведовала радиационной лабораторией Сахарского космодрома.

Работы все еще было по горло, и Сана все стояла у меня за спиной с той
именно лентой, которая могла мне понадобиться в ближайшую секунду, с
бутербродом или свитером, и я примирился со всем этим.

И вдруг все кончилось. Мне казалось, что остановка только за мной, а на
деле выходило, что я торопился впустую, так как дальнейшая программа не
составлена еще и вчерне и ожидаются материалы из Колхарана и Мамбгра.

Сана предложила мне продолжить теоретические занятия с Педелем. Я
довольно резко ответил, что он слишком перегружен подсчетом всех поглощаемых
мной продуктов. Сана посмотрела на меня укоризненно и заметила, что не может
делать это собственноручно только потому, что не располагает достаточным
математическим аппаратом.

Я облегченно вздохнул -- наконец-то у Саны пробудилось чувство юмора. Я
не удержался и спросил, за кем еще из ее сахарских космонавтов она ходила с
бутербродами и теплыми набрюшниками. Сана опустила голову.

-- Я чувствовала, что рано или поздно ты задашь мне этот вопрос, --
сказала она тихо, -- Эти одиннадцать лет я выполняла свой долг. И только. Я
никого не любила кроме тебя, Рамон.

Я сжал кулаки. Ну что я мог сделать?

Больше у меня не появлялось желания напоминать ей о прошлом.

К концу обеда на третий день моего вынужденного отдыха я не выдержал.

-- Послушай, Патери, -- сказал я за обедом. -- Может быть, ты передашь
мне некоторые материалы, не дожидаясь тех, что должны прибыть с востока? Не
беда, если там не все будет доработано -- Сана исправит на месте.

Патери Пат вскинул голову. Лицо и шея его стали вишневыми, багровыми и,
наконец, ослепительно алыми, как свежеободранная говядина.

-- Если ты страдаешь от избытка свободного времени, -- ответил он
сквозь зубы, -- можешь прогуляться на лыжах. У тебя это здорово получается.

Он уткнулся в тарелку и торопливо доел, шумно дыша и сминая скатерть.
Быстро встал, отвесил неопределенный поклон и вышел. Его черный "бой"
засеменил за ним.

По тому, как посмотрели друг на друга Сана и Элефантус, я понял, что
они тоже ничего не понимали.

Не завидовал же он мне в конце концов?! А может, он так же, как и я,
хотел бы сейчас не знать?..

Меня утешало то, что .Патери Пат считался в какой-то степени талантом
или даже гением, а таким даже положено быть немножко свихнувшимися.

Я преспокойно доел свои черешни и повернулся к Сане:

-- Благими советами нужно пользоваться. Отдохнем немного, и -- в горы.
Только учти, что на сей раз я без тебя не пойду.

Сана беспомощно развела руками:

-- Я не экипирована.

-- Какая жалость! -- я состроил постную рожу. -- Ну, идем, мне придется
поделиться с тобой одной лыжей.

Она тревожно глянула на меня. Попрощалась с Эле-фантусом. Молчала всю
дорогу.

Дома я пропустил ее вперед, а сам задержался в маленьком холле. Педель,
неизменно сопровождавший нас всюду, въехал в дом и покатился было на рабочую
половину, но я его остановил:

-- Педель, -- сказал я тихо, -- мои лыжи, палки и ботинки, и еще одни
лыжи, палки и ботинки, те, что поменьше, в той же кладовой.

Он стоял передо мной навытяжку.

-- На складе Егерхауэн-юг-два имеется только одна пара лыж, палок,
ботинок.

-- Что ты врешь, милый? -- удивился я. -- Они лежат рядом, я сам видел.
Ты просто забыл.

-- Совершенно верно. Забыл.

-- Так принеси обе пары.

-- Не могу. Помню только об одной. Другой на складе Егерхауэн-юг-два не
имеется.

Мне не хотелось лезть самому. К тому же мне хотелось переиграть того,
кто хотел меня обмануть.

-- Совершенно верно, -- сказал я. -- Ты не можешь помнить о второй
паре. Ее до сих пор и не было. Я положил ее туда сегодня утром. Понял? Я
положил, это мое. Ты увидишь их, запомнишь, что обе пары мои. Так вот,
принеси их мне,

Через минуту Педель приволок то, что мне было нужно

-- А теперь пригласи сюда Сану Логе.

Когда она вошла, я обернулся к ней с самым невинным видом:

-- Посмотри-ка, что нашел Педель. Вот умница! Я уверен, что все будет
тебе как раз впору.

Сана величественно повернулась к роботу:

-- Ступайте, Педель, продолжайте работу.

Я чуть не фыркнул. Я думал, что она удивится, -- кто же, если не она,
мог приказать Педелю забыть? А она отправила его с видом герцогини,
выставляющей дворецкого, чтобы устроить сцену своему дражайшему супругу по
всем правилам хорошего тона -- наедине.

Но она опустилась в кресло и молчала, глядя на меня спокойными жуткими
глазами. Она умела смотреть так, что пол начинал качаться под ногами.

-- Рамон, -- сказала она, наконец. -- Во имя той любви, которая была
между нами десять лет назад и которая не сумела пережить этот срок, я прошу
тебя: разреши мне дожить этот год только здесь и только с тобой.

Я схватился за голову. Я толкнул камень, и покатилась лавина. Я мог
вынести одиннадцать лет заточения, но эта патетика на горнолыжные темы...

-- Ты хочешь увести меня обратно в мир, из которого я ушла к тебе. Ведь
я столько лет ждала тебя, Рамон, что не могла делить свои последние дни
между собой и кем-то другим. Я хочу быть только подле тебя, и ты мне нужен
сильным, полным жизни. У тебя есть все -- любимая работа, уютный дом,
заботливые руки и снежные горы. Живи, мой милый. Работай, забывая меня, --
тогда я смогу тебе помочь. Владей этим домом, -- я буду украшать и убирать
его. Уходи в горы, -- я стану ждать тебя, потому что уходящий и приходящий
дороже во сто крат живущего рядом. Но не зови меня с собой.

Я знал, что я должен подойти к ней, театрально грохнуться на колени и,
спрятав лицо в складках платья, клясться не покидать ее до последних
минут...

Я сдернул со стены "микки" и, как ошпаренный, вылетел из дома. Шагов
через пятьдесят опомнился и присел, на камень. По фону вызвал Педеля со
всеми своими палками и свитерами и в ожидании его съежился под пронзительным
весенним ветром. Черт побери, до чего люди всегда умели портить все вокруг
себя! Кто бы мне поверил, что после всего этого я еще продолжал ее любить. Я
сам бы не поверил. Но я ее все еще любил. Я знал, что говорить ей об этом --
бесполезно, потому что она примет это лишь как утешение, а выдумывать
что-нибудь я сейчас просто не мог. Сил не было. Потому что я ее любил.

Глава VII

Я мчался вперед, словно за мной по пятам гнались изголодавшиеся
леопарды. Проскочил лес с такой скоростью, что за мной стоял туман
осыпающегося с елей снега. Оглянулся. Нет, рано -- мобиль, спускающийся
сюда, будет виден из Егерхауэна. Я круто свернул влево и понесся вниз по
склону. Скорость была сумасшедшей даже для такого безопасного спуска. Но я
его хорошо знал. Постепенно я начал тормозить. Потом резко поставил лыжи на
ребро и остановился.

"Хижина... Хижина..." -- вызывал я, поднеся "микки" к самому рту, так
что он стал теплым и матовым,

"Хижина слушает. Чем могу помочь?" -- раздался металлический голос.

Ну, конечно, при экипаже в четыре человека дежурить у фона людям было
нецелесообразно. Вероятно, роботы рассматривали все поступающие сообщения и
только в крайних случаях подзывали людей.

"Прошу одноместный мобиль на пеленг, -- сказал я. -- Пеленг по фону".

И запустил "микки" на пеленговые сигналы.

Облаков не было, и Хижину я увидел издалека. Она стремительно неслась
мне навстречу. Тонкая черная фигурка выплясывала на площадке какой-то дикий
танец. Разумеется, это могли быть или Туан, или Илль. Я потянулся к щитку и
поймал по фону Хижину. Из черного диска полетели восторженные вопли: "Эй,
вахта, поднять сигнальные огни! На горизонте один из наших кораблей!"

Мобиль шлепнулся у самых ее ног.

-- Скорее! -- кричала она. -- Именно сегодня вы нам нужны вот так! Ну,
вылезайте, вылезайте, а то он сейчас вернется.

Именно сегодня я и не был расположен прыгать, как весенний зайчик. Мне
хотелось излиться. Я хотел Джабжу. Мне нужна была его жилетка. Я вылез и
начал ворчать:

-- Благовоспитанная горничная не свистит в два пальца при виде гостя,
словно юнга на пиратском корабле, а складывает руки под передником и вежливо
осведомляется, что посетителю угодно.

-- Ладно, ладно, будет вам и благовоспитанная горничная, будет даже
чепчик, а сейчас ступайте вниз -- нам не хватает механика.

Она схватила меня за руку и потащила в узкую щель двери.

-- Скорее, скорее, -- она бесцеремонно втолкнула меня в кабину
грузового лифта. -- Мы хотим успеть, пока не вернулся Туан...

-- А чем я могу быть полезен?

-- Что-то не ладится с блоком звукового восприятия.

-- У чего?

-- У Туана.

Я не успел переспросить, как лифт остановился, и Илль потащила меня
дальше, через обширные помещения, которые, насколько я мог догадываться,
были аккумуляторными, кибернетическими, кладовыми и киберремонтными.
Наконец, в небольшой комнате с голубоватыми мягкими стенами я увидел