плечами.
киноартист или Петр Первый, вы тоже не поймете.
машинки для записи сознания, стали бессмертными, а их тела умирали, И
поэтому они двинулись в Космос за телами. Он сказал, что корабль
Десантников совсем маленький. В него помещается несколько сотен
кристаллических записей размером с крупнокалиберную пулю. В большом же
корабле, для переселенцев, их помещается несколько миллионов, и такие
корабли спустятся на Землю. Они так уже делали много раз - захватывали
чужие планеты. Без выстрела. Они просто подсаживали в каждого "дикаря"
сознание одного из своих. Для Земли приготовлено как раз три миллиарда
кристаллических записей. По количеству людей.
а я - нет. Сурен Давидович называл их "Мыслящими". Он говорил, говорил...
Может быть, пришельцу, который сидел в его мозгу, хотелось выговориться. Я
слушал и с жуткой ясностью представлял себе зеленые корабли, летящие в
черной пустоте. Не такие, как десантный, - огромные. Они расползались по
всей Галактике, без экипажей, без запасов воды и пищи. Даже без оружия.
Только у Десантников было оружие. А большие корабли шли, набитые
кристаллическими записями, "Мыслящими" этими, как мухи, несущие миллионы
яичек. Корабль Десантников отыскивал для них подходящую планету, спускался
и выбрасывал "посредник". Понимаете? Некому было даже выйти наружу.
Вылетал робот и неподалеку от корабля оставлял замаскированный
"посредник". У нас его замаскировали под пень. И первый, кто случайно
подходил к нему, становился первым пришельцем. Как этот несчастный заяц.
Он просто подскакал к "посреднику", и - хлоп! - в него пересадили
кристаллическую запись Десантника девятого разряда. Он стал одним из
Девятиугольников. А под утро на пень набрел Федя-гитарист.
Тысячелетия мы шли по Космосу. Сотни, сотни, сотни планет!"
вытекал из меня в жаркий, стоячий воздух оврага. Я знал, что вокруг тепло,
и ощущал теплую, твердую поверхность, на которой сидел, и теплый, плотный
песок под ногами, и жар, излучаемый кораблем. Но я замерзал. У меня в
глазах был черный, огромный, ледяной Космос, и в нем уверенно ползущие
огни кораблей. С трудом я пошевелил губами:
четвертого разряда. "Сто три" - мой номер в разряде. Квадрат сто три.
кораблей. Они приходят - мы уходим. Пятьсот - семьсот тел, которые мы
временно занимаем, освобождаются, и их берут переселенцы. Мы уходим
дальше, высаживаемся на другой планете, с иными языками, на которых нельзя
произнести имени, свойственного предыдущей планете...
вас звать на вашем языке?
настоящих имен.
нам: "Это ваше солнце!" Мы ответим: "Может быть".
переспросил, почему любая звезда может оказаться их солнцем.
велит нам смотреть вперед.
кармана, и меня это поразило. Сильнее всего остального. Я получил масштаб
для сравнения: планета дешевле гривенника! А я? Наверно, как гусеница под
ногами. Захотели - смахнули с дороги, захотели - раздавили. И не захотели,
а просто не заметили. Разве мое тело им понадобится под Мыслящего.
захватите всю Землю, уйду на край света, и вы до меня не доберетесь.
его Суреном Давидовичем. Баста.
вереща Нелкиным голосом:
у прохода, Квадрат сто три.
меня и подпрыгивал. А когда я встал и попробовал уйти, корабль ослепил
меня лучом. Заяц предупредил:
достанет... Я помнил, как Девятиугольник требовал, чтобы меня пристукнули.
Все-таки я хотел жить и выбраться отсюда.
открытого окошка. Сейчас зазвонит будильник, я проснусь, мать накормит
меня завтраком. Пойду в школу, высматривая по дороге Степана, а на
ступеньках универмага будет совершенно пусто, и сегодняшний день ничем не
будет отличаться от всех весенних дней.
подпрыгнул несколько раз, все выше и выше, и начал расписывать, какая
страшная была собака.
дог. Огромная, с короткой шерстью, светло-серая. Морда квадратная, тупая.
Хвост длинный, юный, как змея, - тут зайца передернуло. Я злорадно
спросил:
приказал:
карман и пошел следом за зайцем. Я не мог удрать, для того у меня и
отобрали эту штуку - она служила пропуском в "зону". Остался в проклятом
пузыре и мог молчать, сколько мне было угодно.
Слышал, как вернулся Квадрат сто три. Потом ухо, прижатое к земле, уловило
чужие шаги. Они дробно простучали по откосу и стихли поблизости. А мое
тело отказывалось двигаться. Веки не хотели подниматься... Решайте свои
дела без меня, я полежу, здесь мягко. На свете два миллиарда больших
людей. Что вы привязались, почему я обязан заботиться и где это сказано,
что один мальчишка на огромной Земле обязан и должен? У вас армии, ракеты.
Кидайте сюда ракеты, и пусть все кончится, я согласен. Не хочу
подниматься.
Киселев - Угол третий! Он говорил где-то поблизости...
мне еще четырнадцати нет, сопротивлялся я. И вдруг над лесопарком затрещал
самолетный мотор. Звук приблизился, стал очень сильным, загрохотал и
умчался.
не видел. Он восседал на плите корабля, подтянув на коленях дорогие серые
брюки, а пиджак держал на руке. Рядом примостился Федя-гитарист. Вертя
головой - шнур бластера, видимо, резал ему шею, - он проговорил:
губы и искоса взглянул на Киселева. - Самочувствие-то как, Угол первый?
имена. Наш завуч, например, старается каждого ученика звать по имени и
всегда путает. Но Киселев не поправил седого. Пожал плечами и стал
отряхивать песок с брюк и рубашки.
обстановка. Абсолютно!
информации, - он загнул толстый палец, - утрата оружия да еще история с
Портновым. Мало? О-хо-хо... За меньшее Десантников посылают в распылитель!
до района. Вот почему самолеты летают, у-ру-ру! Оружие - тоже понятно. Это
бластер, который мы увезли из подвала и который сейчас лежит у самого
входа в "зону". Какая-то "история с Портновым" меня не интересовала. А вот
почему Киселев сменил номер?..
Шломо Вульф
Ильин Андрей
Круз Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Прозоров Александр