Чтение 21–й страницы книги ~Констрикторы~

напряжение.

- Войска вызывать не надо, - неожиданно шагнул от двери ему навстречу
майор "спецназа". - Войска уже тут. Через несколько минут здесь будет
полный порядок... только распишитесь вот тут.

Президент взял протянутый лист, ручку и недоверчиво уставился на
бумагу.

- Ну, слава Богу, - проговорил начальник охраны, глядя, как за окном
виснут на ограде десятки и сотни человеческих тел - их было слишком много,
чтобы пропустить по ней ток...

- Но что это?! - вскричал президент, отшатываясь.

- Указ о том, что вы передаете полномочия господину Хорту, -
бесстрастно объяснил майор, возвращая президенту отброшенный в сторону
лист.

...наверное, это был единственный переворот - военный переворот в
истории, который дружно встретили на "ура"...

Остаток дня они провели за работой столь рутинной, что даже кошмар
решил не вмешиваться в ее монотонный ход. Альбина перебирала доставленные
из дома медикаменты, "тихий", как и большинство горожан, влился в
строительную группу, изредка помогая на кухне, когда отвыкшие от
физического труда руки и ноги начинали бунтовать. Рудольф увлекся общим
руководством так, что, казалось, полностью забыл обо всех и вся. Он
находился сразу на десяти участках - и нигде, во всяком случае, за весь
вечер, незаметно превратившийся в ночь а после и в утро, его одни видели
сотни раз, а другие безуспешно старались найти для короткого разговора. Не
видела Рудольфа и Альбина, но ей было и не до того, если она и вспоминала
о нем, то лишь с благодарностью за то, что он дал ей таки выспаться.

Работа, работа, работа...

В десяти километрах от города тоже работали: у обочин тормозили
грузовики, сгружая огромные деревянные катушки, вбивались в землю колья и
стальной нитью повисала между ними проволока.

К обороне от констрикторов готовилось возводимое в центре города
укрепление.

К обороне от констрикторов готовился окружающий город мир.

В куске пространства между кирпичной стеной укрепления и колючей
проволокой, цельным кольцом опоясавшей город жизнь тем временем шла своим
чередом. Грустная жизнь. Страшная...

Вокруг дома росли розы, они заполняли весь палисадник и уходили
дальше, в сад. Внимательный взгляд сразу мог заметить, что их кусты шли не
сплошным массивом - посадка была разбита на мелкие клумбочки и розы на
каждой имели свою окраску: чувствовалась рука любителя поиграть в
выведение новых сортов. Интересен был и сам дом, похожий отделкой на
игрушечный: яркие разноцветные полосы и резьба щедро украшали фасад.

К дому по узкой асфальтовой тропке медленно "плыли" двое - Вороной и
второй, безымянный жулик. Добыча обещала быть богатой: не каждый мог
позволить себе стоить такие вот очаровательные домишки и тем более -
платить садовнику профессионалу за эксперименты с розами. Сигнализация,
щедро оплетавшая не только калитку, но и бордюрчик тропинки только лишний
раз подтверждал это предположение, но напрасно она заставляла надрываться
звуковой сигнал - до него никому не было дела.

Безымянный жулик захихикал и нырнул в выбитую дверь. Вороной
последовал за ним.

В глубине будки, также экзотически разукрашенной в народном стиле
заворчала собака, но высунуть нос не решилась. Уже второй день она сидела
некормленой, никто из хозяев и близко не подходил к ней, от чего
защитницкий дух в ней поубавился, сменившись тоской. Лаять на грабителей
ей совсем не хотелось.

Вороной подошел к небольшому трюмо, на котором стоял добрый десяток
коробочек для украшений, взяв одну в руки, он убедился, что их содержимое
хозяева не потрудились захватить с собой. Пусть чисто золотых вещиц у
зеркала было немного - ни одну из них нельзя было причислить к дешевке.

- Давай сумку, - приказал он своему напарнику.

Тот не отозвался.

- Ты что, оглох? - с недовольным видом повернулся к нему Вороной.
Второй жулик продолжал играть - взгляд его тупо смотрел сквозь приятеля,
руки со скрюченными пальцами вытягивались вперед...

- Бросай дурить, - недовольно, нет даже более того - возмущенно
приказал Вороной.

Скрюченные руки, не меняя темпа, потянулись к его горлу.

- Ты, скотина! Кому говорю - прекращай! - все сильнее кипятился он,
когда пальцы прикоснулись к кадыку и начали сжиматься. - Ах ты сво...

Он не договорил.

Констриктор - уже настоящий - разжал покрывшиеся красным руки и тело
незадачливого, хотя и изобретательного грабителя повалилось на трюмо,
рассыпая по полу мелкие драгоценные безделушки, которые уже никто не
сможет поднять. У констриктора свои интересы...

Однажды возникнув, ненависть может жить годами. У ее истока порой
лежит мелочь, но помнит ли широкая река о том родничке, что служит ее
началом? Ненависть возникает и живет, питая сама себя, сжирая своих
носителей, обжигая иногда всех вокруг...

Этот человек - вряд ли он заслуживает того, чтобы здесь упоминалось
его имя - ненавидел соседа из-за какой-то мелкой размолвки - то ли камень
кто из них перекинул через соседский забор, то ли собака облаяла не
вовремя и не того, кого надо, или глупая курица нарушила границу между
участками - он и сам вряд ли вспомнил бы сейчас, что превратило двух
бывших друзей в заклятейших врагов. Но это произошло и ненависть тихо
тлела, годами выжидая своего часа.

Теперь этот час пришел и человек - обыкновенный пригородный житель,
нечто среднее между селянином и горожанином, целыми днями копающийся в
огороде, привыкший жить своим трудом, короче, добропорядочный и полезный
для общества заурядный гражданин - достал ружье. Достал, довольно
ухмыляясь и почти нежно поглаживая покрытую лаком деревянную поверхность.

Час мести - сладкий час...

В углу жалась к стене его жена - бледная, растрепанная женщина
неопределенного возраста.

- Не ходи, милый... не надо... - шептала она, кусая тонкие синеватые
губы.

- Сказано - пойду, - снисходительно поглядывал на нее хозяин дома. -
Ты чего, радива не слушала? Бить их надо...

- Да чего ж тебе неймется, - продолжала сокрушаться она. - Неровен
час придушат...

- Брось, нас так просто не возьмешь, - похлопал он себя по бычьей шее
сочного розового цвета.

Жена мелко затрясла головой - она знала, что если будет настаивать на
своем дождется в лучшем случае, что он стукнет ручищей по столу, рявкнет и
уйдет все равно, а нет - так и не деревянный стол попадет под кулак.

- Только ты осторожно, - едва ли не запричитала она, испугано косясь
на дверь, за которой гуляла смерть.

- Брось, старуха, - добродушно пробурчал он, грузно поднимаясь и
топая в сторону выхода.

Когда широкая спина скрылась за дверью, женщина не выдержала
бросилась вдогонку и замерла на пороге: муж ковылял между грядками в
сторону соседского забора.

- Куда ты! - не выдержала, окликнула она.

- Молчи. Мне видней, - огрызнулся он на ходу.

Ноги несли его прямо к небольшой деревянной кабинке соседского
туалета, в которой на его глазах укрылась ненавистная спина.

На какую-то секунду он приник ухом к деревянной стенке, вклинившейся
в доски забора и скривился, затем изо всех сил долбанул в стенку кулаком.
Сосед вскрикнул и буквально вылетел из туалета, держась за ширинку.

Мститель хмыкнул, хрюкнул случайно, и поднял ружье...

Женщина на пороге дома закрыла рот руками, чтобы не закричать и
отпрянула назад, ушибаясь спиной об дверную ручку при звуке выстрела.

Сосед-вражина, взмахнул руками в воздухе, и ткнулся носом в
картофельную ботву.

- А ты че пялисси? - повернулся к жене удовлетворенный убийца. - А
ну, марш домой... Так этому гаденышу и надо...

- Ты сошел с ума, - чуть слышно выдавила женщина, но муж услышал и
грозно насупился.

- Ты что-то сказала, дура? Да я весь... всю жизнь мечтал об этом дне!

- А если посадят? - схватилась рукой за косяк она и вжала голову в
плечи, ожидая оплеухи.

Муж замахнулся, увидел ее затравленный взгляд, и опустил отведенную
для удара руку.

Сегодня он был победителем, значит - имел право и прощать.

- Ха - "посадят", - пророкотал он зычным баском. - А фиг тебе! Сейчас
закон вышел, что констрикторов этих любой имеет право бить. А что он
"поплыл" - ты мой свидетель. Усекла? А нет - так смотри, я тебе голову то
мигом могу отвертеть... иди потом, доказывай, кто!

Утро встретило компанию бритого нежным туманом. Ночевали они в парке,