Чтение 21–й страницы книги ~Кабир~

Коблановых бредней.

Некоторое время Коблан молчал или говорил достаточно тихо, чтобы я
его не слышал. А потом я приоткрыл одно ухо и до меня приглушенно
донеслось:

- Не знаю, не знаю... Спрошу у Друдла - а там посмотрим...

На следующее утро дверь распахнулась, и в комнату влетел сияющий
Друдл, размахивая каким-то объемистым свитком. Со всего маху шут бухнулся
мне в ноги, проехав при этом по полу пару локтей и чуть не сбив меня.

- О великий и мудрейший дурак Чэн Анкор из столь же славного рода
Анкоров Вэйских! - гнусаво заорал шут, продолжая вертеть у меня перед
носом своим свертком. - Дозволь вручить тебе высочайший фирман
солнцеподобного эмира Дауда, дабы ты в своей несказанной дурости
использовал его по назначению, - тут Друдл почему-то сделал паузу, - и
выявил всех наигнуснейших врагов славного Кабирского эмирата!

Вопя все это, шут принялся разворачивать принесенный сверток. Он
разворачивал и разворачивал, во все стороны летели какие-то рваные и
грязные тряпки, лоскуты кожи, куски тончайшей узорной парчи, обрывки шелка
- они устилали уже весь пол вокруг Друдла, и им, казалось, не будет конца.

Тем не менее, изрядно потрудившись, Друдл все-таки добрался до
вожделенного содержимого и с радостной улыбкой вручил мне небольшой
пергаментный свиток, запечатанный личной печатью эмира Дауда.

Я сломал печать и пробежал текст глазами. Все было верно: подателю
сего, Чэну Анкору Вэйскому, предписывалось оказывать всяческую помощь и
содействие на территории всего Кабирского эмирата, а также вассальных
княжеств и дружественных государств.

Внизу стояла хорошо знакомая мне подпись великого эмира Дауда
Абу-Салима.

Пока я читал, шут заглядывал мне через плечо, так что я был уверен,
что он тоже успел ознакомиться с содержанием фирмана. Если не ознакомился
до того...

- Ну что, съел? - злорадно осведомился я. - В смысле - прочитал?!

- Не-а, - расплылся ужасно довольный шут, - я читать не умею! А чего
там написано? Небось, что ты, Чэн - дурак? Так об этом писать
необязательно, это и так все знают. А кто не знает - тому я расскажу.
Устно.

Я попытался удержать себя в руках. Если быть точным - в одной руке.

- Зови кузнеца Коблана! Здесь написано, чтобы все жители Кабирского
эмирата оказывали мне содействие. И я требую, чтобы меня отсюда выпустили!
Немедленно!..

- А зачем, собственно? - поинтересовался шут. - Тут тебя кормят,
поят, содействие всяческое оказывают, делать ничего не надо - знай себе
руку упражняй...

Он неожиданно подпрыгнул и подмигнул мне.

- Как у Чэна-дурака есть железная рука, - пропел он, кривляясь, - и
содействие Коблана пить вино из бурдюка! Зачем тебе отсюда уходить?

- Великий эмир поручил мне расследование. Да ты же сам не хуже меня
об этом знаешь! - я сам удивлялся, зачем я говорю все это Друдлу.

- И как ты собираешься расследовать? - не унимался дотошный Друдл. -
Покойничков расспрашивать? Следы по ночам искать?

- Кроме покойничков есть еще и живые! - огрызнулся я. - И вообще, раз
приказано оказывать мне содействие - вот и содействуй! Зови Коблана - и
выпускайте меня отсюда!

- Содействие - это правильно, - с воодушевлением подхватил шут. - Вот
мы и станем тебе содействовать. Ты будешь здесь сидеть и расследованием
руководить, как главный дурак - а мы с Кобланом будем содействовать и твои
поручения, как меньшие дураки, исполнять. Вот и получится у нас отличное
дурацкое расследование!

Я почувствовал, что неудержимо багровею.

- Так что сиди тут, - продолжил Друдл, - и руководи. Рука у тебя
теперь есть - железная, между прочим - вот и будешь ею водить: туда-сюда,
туда-сюда... То есть Руко-Водить. Вот. А руководить ты можешь и отсюда -
для твоей же безопасности. А то в городе у нас неспокойно - недавно еще
двоих мертвеньких нашли, и третьего, живого, но однорукого, вроде тебя.
Теперь Коблану работы прибавится - вторую руку ковать!

Моя левая ладонь нащупала стоявший на столе массивный подсвечник.

- Ну так к кому пойти, о чем спросить? - невинно осведомился шут. -
Давай, руко-води!

Я изо всех сил запустил в него подсвечником. Друдл легко увернулся и,
строя омерзительные рожи, выскочил в дверь.

Послышался звук задвигаемого засова... родной и до боли знакомый.

В тот же день я сунул фирман под нос Коблану. Коблан долго читал,
шевеля губами, потом вернул мне фирман, некоторое время думал и, наконец,
поинтересовался:

- Тебе чего-нибудь принести?

И вот этого издевательства я уже не выдержал. Ну ладно - шут... Но -
Коблан?!

И я ударил кузнеца Коблана. Ударил правой, железной рукой. Наотмашь.
Изо всех сил. По лицу.

И попал.

Коблан покачнулся, удивленно посмотрел на меня, затем поднял руку к
лицу, отер кровь с рассеченной скули и с недоумением уставился на свои
покрасневшие пальцы.

Я сделал шаг к двери.

И тут кузнец Коблан взревел, как... как я не знаю кто, и я
почувствовал, что попал под ногу слону, что еще немного - и у меня
сломаются ребра, причем все сразу; а потом меня подняло в воздух, и я
заметил, что лечу. Впрочем, летел я недолго, от удара у меня потемнело в
глазах, и когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на слегка
покосившейся собственной кровати.

Больше я не пробовал бить кузнеца.

...Через некоторое время - прошло уже больше двух недель моего
заточения - я понял, что надеяться мне не на что. Это был заговор. Заговор
против меня. А, может быть, не только и даже не столько против меня...

Да, все складывалось воедино. Друдл, уговоривший меня заказать себе
железную руку - и заказать ее именно у Коблана; Коблан, взявшийся делать
заведомо бесполезную вещь; вместе они заморочили мне голову и заперли
здесь, а теперь пытаются окончательно свести с ума (кстати, еще немного -
и им это удастся).

Зачем?

Вот этого я понять не мог. Может быть, это связано с поручением
эмира? В своих подозрениях я доходил до того, что зачислял и Коблана, и
Друдла, и даже моего ан-Танью в зловещую мифическую секту
Ассасинов-Проливающих кровь, о которых складывал песни еще Масуд ан-Назри.
Впрочем, кровь действительно лилась на улицах Кабира - так что и
легендарные ассасины вполне могли оказаться реальностью.

Но... слишком уж много у них тогда оказывалось сообщников. И не проще
ли в этом случае было бы, не мудрствуя лукаво, добить несчастного калеку?
И потом - почему именно я? Я что - эмир, правитель... и вообще - кому я
нужен?!

Или, может, Друдл не соврал, и они впрямь пекутся о моей
безопасности? Что-то плохо я представляю эту компанию, с таким усердием
обеспечивающую безопасность никому не нужного Чэна...

Зачем же тогда? Зачем?!

Чтобы я-таки сумел сжать стальные пальцы?!

Но это же - бред!

И тем не менее - реальность...

Мне было плохо. Я пытался хоть что-то понять, расспрашивая Коблана -
но тот либо молчал, либо снова начинал плести какую-то чушь.

Тогда я стал требовать вина. И побольше.

Вино мне приносили.

И я напивался.

...Несколько раз я пытался бежать - но подмастерья, приносившие мне
еду, все время были настороже, и мне ни разу не удавалось застать их
врасплох. А в случае моих "засад" они звали кузнеца...

Еще в комнате было два небольших окошка, забранных толстыми железными
прутьями. И был глухой внутренний дворик с высоченным дувалом - о нем я
уже говорил. Я быстро прикинул, что даже если я устрою у стены пирамиду из
всей имеющейся в комнате мебели (имелись в виду стол и стулья; сдвинуть с
места кровать мне оказалось не под силу, разве что с помощью Коблана) -
то, взобравшись наверх, я все равно и близко не дотянусь до края стены.

Можно было, конечно, попытаться сделать веревку из моей одежды и
постели - но у меня все равно не из чего было изготовить крюк, чтобы
зацепиться за стену. Разве что из собственной правой руки...

Окна же выходили на какую-то совершенно безлюдную улочку. Я
неоднократно пытался расшатать прутья решетки, пробовал выбить их ударами
своей железной руки - но мои попытки приводили лишь к тому, что я уставал
и долго стоял у окна, пока не начинало смеркаться.

...Как-то раз я увидел проходящего за окном Фальгрима.

- Фальгрим! - не веря своей удаче, заорал я. - Фальгрим, это я, Чэн!
Меня запер сумасшедший кузнец Коблан! Скорее сообщи эмиру Дауду об этом -
пусть пришлет гулямов меня спасать! Только не шута Друдла - он в сговоре с
кузнецом! Прошу тебя, Фальгрим...

Лоулезец остановился в недоумении, оглядываясь по сторонам. Наконец
он обнаружил в окне мое лицо и попытался улыбнуться. Улыбка вышла