нитей, Леопольд обнаружил припутанного туда Котовского.
поиски героя.
очередное ограбление в "Одеоне", солист - Котовский.
чистку нового длинноствольного "Смит и Вессона", употребив в дело
специальный ершик, клетчатый носовой платок и мягкую фланельку. Вскоре
револьвер засверкал чистотой, механизм его мягко защелкал, в стволе же
открылся прекрасный, радужный вид на отдаленье.
центру города, застегивая на ходу свое пальто работы шотландских
мастеров будущего.
народом. Разряженная публика состояла преимущественно из дам.
Преимущество сложилось за счет дам, явившихся без сопровождения и
особенно раскалявших атмосферу своими эмансипе. Повсюду вспыхивали
очаги птичьего гвалта. Любой зритель, закрыв глаза, живо представил бы
двор, полный гусей и уток. Все что-то галдели, но что - понять было
никак нельзя. Вроде бы что-то важное, но задавшись целью слушать одну
какую-нибудь даму с особенно резким звуком голоса, немедленно можно
было убедиться, что дичь или иностранный язык.
к дверям, держа над головой шитые бисером ридикюли. Во многих из них
содержались свернутые изящными фантиками или связанные трубочками
заранее приготовленные подметные письма, специально для Григория,
имеющие целью хотя бы чуть обратить к сочинительнице его популярное
внимание. И уж несомненно, что все они дивно пахли, так как всякой
женщине известно, что приятный запах от сочинения выдает приятного
автора.
напором и принуждены были использовать запрещенные приемы в виде
тычков коленом и пиханья плечом, в ответ же получали сдачу пощечинами,
царапаньем лиц, плевками и прочей такой валютой.
надпись: "Господа, мест нет!", и очистилось все прихожее пространство.
переложив ридикюли в муфты.
хотя бы часть ее содержания, не должен отворачиваться пренебрежительно
от прильнувших к Котовскому поклонниц, он должен вглядеться в их
пламенные лица и спросить себя:
Содержит ли что-нибудь ценное череп?
спросивший увидит дорогу, ведущую к совершенству, и оценит роль
прекрасного пола в своей судьбе.
оглобли вбок или назад к тому концу, от которого шли... Хотя бог
весть, надо ли жалеть об них, и не придется ли жалевшим однажды
уловить себя на зависти к свернувшим и повернувшимся, а, может, узнать
вдруг, стороной, что и сам-то Григорий Котовский двигался кривой
тропкой или даже обратным ходом. Не приходит ли идущий к совершенству
указанным путем в пустое место?
желуди, двигался к своему отдельному кабинету тростью расчищая дорогу
и громыхая своим "Дык!" и "Елы-палы!". За ним следовали невозмутимые
молодцы, прилежно сметавшие добычу в кожаные мешки и тоже отчасти
захватывающие котовской популярности.
вечер щеголять цирковой ловкостью и улыбаться...
перехвачен вездесущим Хоботом, возглавлявшим якобы полицейский отряд.
Хобот, выдержав положенное число тумаков, тут же поместил в своей,
подбитой ватным слоем фуражке, многократную денежную компенсацию
неудовольствия и опять был таков.
для дожидавшихся на улице фанатичных поклонниц, которые обрадовались и
трости, когда Котовский раздвинул ею их спрессованный строй.
заиндевевших очках нетерпеливо покручивал руль и сигналил. Еще раз
обернувшись к женщинам, Котовский отметил, что среди них были
прехорошенькие.
упрятанные в муфты руки. - Жаль, ничего не захватил им...
места, Ребров, чуть повернувшись, сделал рекомендующий жест и указал
на сидящего позади Леопольда:
Леопольд Каверзнев.
пазухи ворох записок и протягивая назад руку, Котовский, - куда ни
кинь, - всюду одно, - или народный друг какой-нибудь, или Хобот.
сиденья обе руки Лепа. - Хобот, вы верно заметили, подлец. Я же
предостеречь вас желаю! Поймите, он вовлекает вас в свои подлые сети!
Я вот вас все изображу счас на бумажке, всю классовую структуру...
Григорий, - я никого не ограбил и Хобот мне нипочем.
ощущая в голове изрядную кашу и чуть не плача от досады, что не может
объясниться.
высказал, как бы с вопросом:
погладил медную поверхность головы.
только что не облизнувшись, затем объяснил:
повернулся и подмигнул Леопольду ласковым бриллиантовым глазом.
понимает и оттого весел. Что ж я его, вроде, учить хочу... Да и что
такое я? Никто меня не знает и неинтересно никому, а он, шутка
сказать, - Котовский! Одна рожа, так не уступит самовару. А рост? А
тяга? Ребров вот сразу смекнул за кем идти, рулит теперь с полстакана
и горя не знает. Про дам и говорить нечего, до сих пор из-за галстука
и записки.
услыхал его молитву, потому что именно на мысли о прищучении Хобота
произошло следующее: внезапно из-за угла вывернул наряд конных
городовых и, завидя автомобиль Котовского, пришпоривая лошадей,
поскакал к ним.
промчался сквозь их строй, напугав коней и зацепив одного так, что тот
завертелся волчком вместе с наездником. Однако, прежде, чем Ребров
свернул в проулок, Лепа успел заметить выглядывающую из-за фонарного
столба предательскую рожу Хобота в ватной фуражке. Хобот досадливо
махал рукавицей на незадачливых городовых и ругался.
вернуться к прежнему месту.
беспечно ковылял проулком, заглядывая в подвальные окна и любопытствуя
незадвинутыми ситцевыми занавесками. Кое-что из открывшихся ему видов
народной жизни показалось ему заманчивым, и Хобот стал уже погружаться
туловищем в одну такую форточку и, наверное, погрузился бы целиком. Но
тихо подступивший Котовский тут-то и ухватил его железной пятерней за
отвислый суконный зад и так воздел к небесам.
ко всему приготовился. Он ожидал чего-нибудь в совершенно ином роде,
ибо внимание его осталось увлеченным видом за занавеской. Поэтому он
испугался и оробел до мозга костей. Пришлось ему также, по народному
выражению, "наложить в штаны".
Чижом, а следом и любопытные праздные лица.
действительность, а уж граф рассупонил и установил на треноге тяжелый
Корнев Павел
Суворов Виктор
Флинт Эрик
Контровский Владимир
Херберт Фрэнк
Андреев Николай