ней сленгом. ("Хватит расспросов, Сэм, - ворчала она иногда. - Что, как,
откуда... Вот возьми и почитай!")
Тонечка всегда охотно переводила непонятные выражения - черт возьми,
невозможно было определить, какой из двух языков родной для нее! Не была
ли она и в самом деле эмигранткой? Неизвестно: дневник был начат
одновременно с ее появлением в "Лотосе" ("первая страница новой
жизни..."), что было раньше, никто не знал...
Спрашивал, и не раз! Поначалу она пыталась молча избегать вопросов, потом,
устав от настойчивости Сэма, отвечала всегда одно и то же: "Любопытному на
днях прищемили нос в дверях! Отцепись, Семка, я же сказала тебе: я
марсианский лазутчик!" (Части тела и планеты варьировались в зависимости
от настроения, прочее оставалось неизменным...) Впрочем, скоро Сэм
перестал быть назойливым: обстановка "Лотоса" исподволь отучала от
плебейских привычек. Высший пилотаж доверия - не лезть друг другу в душу,
оставаясь при этом друзьями...
любовницей. Иногда Сэм поражался: что она нашла в нем? Почему не
обижалась, не раздражалась, не стала презирать, а терпеливо поднимала до
своего уровня? Буквально заставляла тренировать дар предсказания, учила
логике, теории вероятности... К сожалению, Сэму так и не удалось стать
примерным учеником!
собралась уйти из общины, почти не писала - так, приветы-поздравления...
она шутит, он даже не сразу встревожился... ("Тебе не казалось
неправильным, Сэм, одно обстоятельство, - спросила она, как-то в
совершенно неподходящей для серьезных бесед обстановке, впрочем, к такому
он уже привык, - а именно: чем сильнее касается предсказателя какая-то
ситуация, тем менее точны предсказания? Если подходить с точки зрения
классического здравого смысла, это совершенно нелогично!" Сэму вопрос
казался раздражающе простым, и он ответил не задумываясь: "Ты же сама
говорила о рефлексии! Вечные "а если", на которые не хватает энергии..."
Ему показалось, что взгляд подруги стал разочарованным, она отвернулась от
него, но все же объяснила: "Предположим, у нас имеется бесконечный
источник энергии - может быть, так оно и есть, мы же ничего толком о себе
не знаем! Или более печальный вариант: перерасход энергии вызовет коллапс,
сжатие времени - то есть узнавший о себе слишком много погибнет сразу..."
"Что?! - подскочил Сэм, уловивший наконец суть разговора. - Ты что такое
говоришь?" "Я говорю, - со вздохом пояснила Тонечка, - что истина, как
водится, лежит где-то между этими крайностями. И мне очень хочется узнать,
где именно!")
не были теоретическими. Но когда Тонечка заявила, что ей для этого нужно
остаться одной... ("Что за глупые фантазии! - кричал он ей тогда. - Чем
тебя не устраивает "Лотос"? Почему надо ехать неизвестно куда... где ты
будешь работать, как ты будешь жить?!" "Ну-ну, - отмахнулась Тонечка. -
Хватит шума! Сказано: для серьезного труда требуется удалиться от женщин.
То есть, в моем случае, от мужчин! И не паникуй: я не навеки уезжаю, и не
за тридевять земель..." "Но ты говорила что-то о возможной быстрой смерти?
- вспомнил Сэм. - А если..." "Ты предупредишь меня, - парировала Тонечка,
- если увидишь в будущем мою гибель! Кстати, будет тебе, лентяю, лишняя
тренировка...")
десятки вероятностей, и каждую неделю посылал ей такой "календарь". В
письмах она благодарила его, но на все просьбы приехать отвечала отказом.
Потом переписка затихла, но "смотреть" в будущее Тонечки Сэм продолжал все
равно...
Северном шоссе. Он тут же кинулся в поселок - позвонить, предупредить!
Тонечка посмеялась, однако обещала весь день сидеть дома, и после ее слов
он буквально ощутил, как отпускает страшное напряжение трагической
вероятности...
возможность несчастья, он почувствовал бы это и нашел способ изменить
предопределенность!
было? Игра случая, роковое смещение вероятностей, излишнее усилие воли?
Кто знает, да и какое это теперь имеет значение! Сэм почувствовал, что не
может больше сдерживать слез - слишком больно было вспоминать то, что
никогда уже не повторится...
дневнике. Впрочем, вряд ли его отдали бы сразу: СБ не упустила бы случая
удовлетворить свое любопытство, хотя сейчас он не держал на них зла: все
же нашли, вернули... А может, зря вернули?! Сэм вдруг почувствовал: не
надо ему открывать эту тетрадь! Ощущение было неожиданно острым, как во
время предсказаний... но оно мелькнуло слишком быстро, и осознать его не
удалось. А потом, пытаясь отличить чувства от предчувствий, а предвидение
от мнительности, он окончательно запутался - так всегда бывает, когда
пытаешься рассматривать собственное будущее. Нет, к черту! Все равно он
прочитает дневник, просто не сможет не прочитать! И Сэм, уже не раздумывая
больше, решительно откинул картонную обложку...
может с закрытыми глазами продолжать с любого места! Воспоминания оживали
вслед за словами - и резко обрывались: в какой-то момент Тонечка перестала
давать ему дневник, видимо, сочтя его адаптацию в "Лотосе" законченной...
общем-то, ничего нового, Тонечка описывала вполне знакомые события и была
весьма сдержанна в оценках, не допуская излишней откровенности даже в
дневнике. Сэм, преодолевая искушение сразу заглянуть в конец и узнать,
чего она сумела достичь в своем "одиночном полете", быстро проглатывал
страницу за страницей - и вдруг замер, пораженный...
прежним: к обычному - скупому, без особенных эмоций - стилю Тонечки
добавилось лишь некоторое недоумение... но этому недоумению была причина!
хороводе": сказали, что я недостаточно красива, и тем самым нарушаю общую
гармонию обряда - энергия чужой эстетики тратится на меня. В чем-то они
несомненно правы! Вот только странно они вели себя, говоря мне это: как
будто Лиза позаимствовала у Инги ее высокомерность, а та, в свою очередь,
одолжила непосредственность... Впрочем, какая разница? Переспорить я их не
смогла, хотя и пыталась. Что же, скажусь больной - полежу, почитаю..."
хоровода". Она никогда не отличалась крепким здоровьем - часто
простужалась, уставала на работе... Но кто мог подумать, что дело вовсе не
в болезни!
предсказателя", тогда жизнь оставшихся в ней будет гораздо спокойней.
Возможно, только тяжело придется этому внешнему предсказателю! Ведь он
будет вынужден как можно сильнее отдалиться от остальных, сделаться
сторонним наблюдателем; суровое одиночество..."
инициатором был именно Юрген - когда гороскопы для "Лотоса" утомляли его
своей противоречивой многовероятностью. (Разумеется, ведь община сама по
себе - явление исключительное, существующее не по средним законам!) Но
чтобы кто-то мог заговорить об этом всерьез? Спокойная жизнь за счет
чужого одиночества... какая низость!
мы поняли друг друга и так, отделавшись легкой хрипотой.
Философско-математическое развитие дара предсказания: любопытно!.. Надо
обсудить с Сэмом..."
воспринял теоретические изыски, но Тонечка была терпелива в своих
объяснениях. Конечно, тогда ему и в голову не могло прийти, что ради
изучения каких-то предполагаемых возможностей она решит уйти из общины!
Впрочем, похоже, что то время Тонечка ничего подобного делать не
собиралась... Но когда же она пришла к этому странному решению? Жутковатое
предположение овладевало Сэмом, он торопливо перелистал страницы... Вот
оно! Мысль об уходе возникла первый раз... но в какой же странной, совсем
не свойственной Тонечке патетической форме! Как будто это не ее мысль!
буквально предаю ее этим, потому что мой долг - стать "внешним
предсказателем". А почему бы и нет? Ведь мне есть чем заняться в
одиночестве! Дэн уверяет, что скучать я не буду..."
неотвратимо, и переплетаясь со знакомыми фактами, переворачивало все
представление о ходе событий, а мозг упрямо сопротивлялся очевидному. Нет,
не могло такого быть! Получается, Тонечку буквально выживали из "Лотоса",
чтобы сделать внешним предсказателем! Но разве такое возможно?!
жуткие страницы, как будто что-то в них могло измениться за несколько
минут. Может быть, он что-то не так понял? Нет, все верно... И писала,
несомненно, Тонечка. Ее стиль, ее почерк, ее характерные словечки и только
ей известные подробности...
было в пакете (как хорошо, что он не стал открывать его при всех!) И не
спросят, даже если будут умирать от любопытства: этика!.. Хотя теперь,
после дневника Тонечки, Сэм уже не был так уверен в безупречности этой
этики...