Хотите кофе? Я сейчас сварю!
смеет вводить его в заблуждение, давая понять, что с полным правом нахо-
дится у нее в квартире?
тя. Я мигом.
на ремешок, поддерживающий ее руку.
шутливом виде, как в гостиную вошел Джейк, держа в руках поднос с ее
лучшим фарфором; на тарелке был порезан ломтиками яблочный пирог, рядом
с кофейником стояли сахар и сливки.
по чашкам, после чего опять уселся в кресло, непринужденно включившись в
разговор.
бы с точностью сказать, как долго продолжалась их беседа втроем. Однако
точно уловила, что Джейк не только с успехом разыграл роль ее защитника
и благодетеля, но и не скрыл от Алекса того факта, что временно поселил-
ся в ее квартире.
свое бешенство. Чтобы занять себя чем-то, она начала составлять чашки и
блюдца на поднос.
ее душе, наконец произошел.
даже не очень интересовало, попадет она в цель или нет. От этого жеста
внутри сразу что-то отпустило, и она безучастно отметила, что он ловко
поймал чашку на лету и поставил ее на стол. Но когда Джейк шагнул к ней,
она вновь насторожилась.
лосьона после бритья.
обсидиана. - Но мое прикосновение будет таким легким, нежным, что вы не
почувствуете боли. - Он медленно наклонял к ней голову. - А возможно,
впоследствии вы даже будете просить, чтобы я сделал вам больно.
в покое. Но так и не издала ни звука, потому что пальцы его уже гладили
ее щеки и подбирались к губам.
улыбнулся, ощутив ее трепет; глаза его вспыхнули, когда Лизетта высунула
кончик языка, видимо в бессознательном стремлении облизнуть губу. Он с
такой чувственной жаждой приник к ее рту, что Лизетта едва удержалась от
сладострастного стона.
один за другим все воздвигнутые ею бастионы. Он завладел всеми ее
чувствами, заставил сгорать от ненасытного желания. Под покровом его
нежности таилось обещание такого острого, всепоглощающего эротического
наслаждения, которое могло оставить после себя только голое пепелище - и
ничего больше.
вся задрожала. Слезы затуманили зрение и медленно покатились по щекам.
жизнь преподать ей урок. Она была слишком горда, чтобы взывать к милости
своего палача, и поэтому покорно стояла в его стальных объятиях, позво-
ляя ему расправиться с остатками ее независимости, растоптать всю ее ду-
шу.
поднял голову, а она заслонилась густыми ресницами от его бесцеремонного
взгляда. В состоянии какого-то транса Лизетта пошатнулась и тихо вскрик-
нула, когда он подхватил ее на руки и прижал к груди.
взглянула на него, когда он опустил ее на кровать, а сам склонился над
ней.
куртке и аккуратно высвободил руки одну за другой.
взглядом, развел их в стороны. Синяки на теле все еще выступали яркими
пятнами.
жались на розовом ореоле соска; то же самое он проделал с другой грудью.
Заливаясь краской, она прошептала:
усмешки.
потемневшими глазами, видя, как он стаскивает с нее спортивные брюки и
небрежно бросает их на пол.
бикини, не давая ей отодвинуться.
пальцы гладят шелковистый треугольник между ее бедер. - Джейк!
дался бархатной нежностью ее кожи.
а прищуренные глаза пронизывали ее насквозь. - Если б не они, я бы про-
вел вас через Все круги ада, прежде чем дать вам вкусить прелести рая.
губы.
и Лизетта наверняка бы рухнула наземь, если б не лежала на кровати.
после того, как он вышел из спальни.
ния. Она вела себя как послушная, дисциплинированная пациентка, боясь
одним неосторожным словом или движением навлечь на себя гнев этого тира-
на, и сама себе удивлялась.
ния выяснилось, что ни один из этих пятерых юнцов ранее не привлекался,
а цветы были свидетельством искреннего раскаяния. Лизетта забрала свое
заявление, предоставив родителям разбираться с неразумными чадами.
состоянием, разрешили ей с понедельника приступить к работе. Джейк, хотя
и являлся каждый вечер к ней на ужин, в остальном вел себя как преданный
и заботливый друг.
Лизетта отдавала себе отчет, что он просто выжидает время.
чившемся, и то корила дочь, что та оставила ее в неведении, то рассыпа-
лась в благодарностях перед Джейком. Лизетта же старалась поскорее выб-
росить из головы этот неприятный инцидент.
мотался между Сиднеем, Золотым Берегом, Кэрнсом и Пертом. В его от-
сутствие она поддерживала связь с Хэнком Престоном, а на выходные уезжа-
ла к матери.
друзьями в театр.
где-нибудь перекусить. О'кей?
ка, и сердце ее испуганно екнуло.
таким развязным тоном!
ких претензий!
бодно и, поскольку иностранный язык был гарантией против подслушивания,
в самых неприкрытых выражениях изложил, что он думает по поводу вспышек
ее гнева и как намерен с ними справиться. Лизетта залилась румянцем.