Чтение 21–й страницы книги ~Милый друг~

девицы, которые прогуливались позади ложи. И она беспрестанно оборачива-
лась и разглядывала их, испытывая желание прикоснуться к ним, ощупать их
корсажи, их щеки, их волосы, чтобы понять, из чего сделаны эти странные
существа.

Неожиданно она обратилась к Дюруа:

- Вон та полная брюнетка все время смотрит на нас. Я даже подумала,
что она хочет заговорить Ты обратил внимание?

- Нет, это тебе так кажется, - возразил он.

Но он давно уже заметил ее. Это была Рашель, - она все ходила мимо их
ложи, и глаза у нее горели зловещим огнем, а с языка готовы были сор-
ваться бранные слова.

Дюруа только что столкнулся с ней, когда протискивался сквозь толпу;
она тихо сказала ему: "Здравствуй", - а ее хитро прищуренный глаз гово-
рил: "Понимаю". Но, боясь любовницы, он не ответил на это заигрывание и
с высоко поднятой головой и надменно сжатыми губами холодно прошел мимо.
Подстрекаемая смутною ревностью, девица пошла за ним, задела его плечом
и сказала уже громче:

- Здравствуй, Жорж.

Он опять промолчал. Тогда она, решив во что бы то ни стало заставить
его узнать себя и поклониться, в ожидании благоприятного момента начала
расхаживать позади ложи.

Заметив, что г-жа де Марель смотрит на нее, она подошла к Дюруа и
дотронулась до его плеча.

- Здравствуй. Как поживаешь?

Он даже не обернулся.

- Ты что, успел оглохнуть с четверга?

Он ничего ей не ответил, - своим презрительным видом он ясно давал
понять, что считает ниже своего достоинства вступать с этой тварью в ка-
кие бы то ни было разговоры.

Рашель злобно захохотала.

- Да ты еще и онемел вдобавок? - не унималась она. - Уж не эта ли да-
мочка откусила тебе язык?

Он сделал нетерпеливый жест.

- Как вы смеете со мной заговаривать? - в бешенстве крикнул он. -
Уходите, не то я велю задержать вас.

- А, ты вот как! - сверкнув глазами и задыхаясь от ярости, заорала
она. - Ах, подлец! Спишь со мной - так изволь, по крайней мере, кла-
няться. Что ты нынче с другой - значит, можно и не узнавать меня? Кивни
ты мне только, когда я проходила мимо, и я оставила бы тебя в покое. Но
ты вздумал задирать нос! Нет, шалишь! Я тебе удружу! Ах, вот как! Ты да-
же не поздоровался со мной при встрече...

Она вопила бы еще долго, но г-жа де Марель, отворив дверь ложи, пус-
тилась бежать, расталкивая толпу, и заметалась в поисках выхода.

Дюруа бросился за ней вдогонку.

Рашель, видя, что они спасаются бегством, торжествующе крикнула:

- Держите ее! Держите! Она украла у меня любовника!

В публике послышался смех. Двое мужчин, потехи ради, схватили беглян-
ку за плечи, тащили ее куда-то, пытались поцеловать. Но Дюруа догнал ее,
вырвал у них из рук и вывел на улицу.

Она вскочила в пустой экипаж, стоявший у подъезда. Он прыгнул вслед
за ней и на вопрос извозчика: "Куда ехать, господин?" - ответил: "Куда
хотите".

Карета медленно сдвинулась с места, подскакивая на камнях мостовой.
Клотильда закрыла лицо руками, - с ней случилось что-то вроде нервного
припадка: ей не хватало воздуха, и она задыхалась. Дюруа не знал, что
делать, что говорить. Наконец, услыхав, что она плачет, забормотал:

- Послушай, Кло, моя маленькая Кло, позволь мне объяснить тебе! Я не
виноват... Я встречался с этой женщиной очень давно... когда я только
что...

Клотильда резким движением отняла от лица руки; злоба, дикая злоба
влюбленной и обманутой женщины охватила ее, и, вновь обретя дар речи,
она заговорила быстро, отрывисто, с трудом переводя дыхание:

- Ах, негодяй... негодяй... Какая низость!.. Могла ли я думать... Ка-
кой позор!.. Боже, какой позор!..

Гнев ее рос по мере того, как прояснялось сознание, по мере того как
все новые и новые поводы для упреков приходили ей в голову.

- Ты платил ей моими деньгами, да? И я давала ему денег... для этой
девки... Ах, негодяй!..

В течение нескольких секунд она как будто искала более сильного выра-
жения, искала и не могла найти, и внезапно, с таким видом, точно собира-
лась плюнуть, бросила ему в лицо:

- Ах, свинья, свинья, свинья! Ты платил ей моими деньгами... Свинья,
свинья!..

Не находя другого слова, она все повторяла:

- Свинья, свинья...

Вдруг она высунулась в оконце, схватила кучера за рукав, крикнула:

- Стойте!

Отворила дверцу и выскочила на улицу.

Жорж хотел бежать за ней.

- Я тебе запрещаю вылезать из экипажа! - крикнула она так громко, что
вокруг нее сейчас же собралась толпа.

И Дюруа из боязни скандала застыл на месте.

Она вынула из кармана кошелек, отсчитала при свете фонаря два с поло-
виной франка и, вручив их кучеру, прерывающимся от волнения голосом ска-
зала:

- Вот... получите... Я плачу... И отвезите мне этого прохвоста на
улицу Бурсо, в Батиньоль.

В толпе загоготали.

- Браво, малютка! - сказал какой-то господин.

А уличный мальчишка, вскочив на подножку и просунув голову в открытую
дверцу кареты, пронзительно крикнул:

- Счастливый путь, Биби!

И карета тронулась под громовой хохот зевак.

Наутро Жорж Дюруа проснулся не в духе.

Он не спеша оделся, сел у окна и погрузился в раздумье. Он чувствовал
себя совершенно разбитым, точно накануне на него сыпался град палочных
ударов.

Наконец безденежье подхлестнуло его, и он отправился к Форестье.

Его друг сидел у себя в кабинете и грел ноги у камина.

- Что это тебя подняло ни свет ни заря?

- Важное дело. Долг чести.

- Карточный?

- Карточный, - после некоторого колебания подтвердил Дюруа.

- Большой?

- Пятьсот франков!

Он должен был только двести восемьдесят.

- Кому ты задолжал? - недоверчиво глядя на него, спросил Форестье.

Дюруа не сразу нашелся, что ответить.

- Господину... господину... господину де Карлевиль.

- А-а! Где же он живет?

- На улице... на улице...

Форестье расхохотался:

- На улице Ищи-Свищи, так, что ли? Знаю я этого господина. Вот что,
милый мой: так и быть, двадцать франков я еще могу тебе ссудить, но
больше не проси.

Дюруа взял у нее золотой.

Затем он обошел всех своих знакомых" и к пяти часам у него набралось
восемьдесят франков.

Ему не хватало двухсот, но он решил на этом остановиться и, пряча
собранные деньги, пробормотал: "Плевать, стану я себе портить кровь
из-за какой-то дряни! Когда будут деньги - отдам".

Он взял себя в руки: целых две недели отказывал себе во всем и вел
правильный и добродетельный образ жизни. А затем его вновь охватила жаж-
да любви. Ему казалось, что он уже несколько лет не обнимал женщины, и
как матрос теряет голову, завидев землю, так трепетал он при виде каждой
юбки.

И вот однажды вечером, в надежде встретить Рашель, он снова отправил-
ся в Фоли-Бержер. Она проводила в этом заведении все свое время, и он
заметил ее сразу, как только вошел.

С улыбкой двинулся он к ней и протянул руку. Она оглядела его с голо-
вы до ног.

- Что вам угодно?

Он попытался засмеяться.

- Ну-ну, не валяй дурака.

Она повернулась к нему спиной.

- Я с альфонсами не знаюсь.

Она постаралась нанести ему самое тяжкое оскорбление, и он почувство-
вал, как кровь бросилась ему в лицо. Из Фоли-Бержер он вышел один.

В редакции ему отравлял существование больной, изнуренный, вечно каш-
лявший Форестье: он словно нарочно изобретал для него самые неприятные
поручения Как то, в минуту сильного раздражения, после долгого приступа
удушья, не получив от Дюруа нужных сведений, он даже буркнул:

- Черт возьми, ты еще глупее, чем я думал.

Дюруа чуть было не дал ему по физиономии, но сдержался и, уходя, про-
бормотал:

- Погоди, я тебе отплачу.