на лестницах у батарей и раньше думал, что на них ночуют бездомные кошки или
собаки. Нет, это просто следы бомжей.
поменьше беспокоили жильцы, но вдруг в середине подъема открылась дверь, и
на меня бросилась огромная овчарка - видимо, хозяин решил вывести ее
пописать. Хорошо, что он успел надеть на нее поводок, я то бы она сразу
откусила бы у меня кусок ноги. Придерживая ласкового зверя на расстоянии,
мужчина оглядел меня с головы до ног, затем посмотрел на коробку, сразу
сообразил, что я решил тут прилечь, и сказал:
Как нежно я люблю собаководов! Смотришь, бывало, на старушку с Моськой,
которая надрывается от тонкого лая, и думаешь, какая все-таки благородная
женщина, старой закалки, что держит такого зверя на привязи! И еще ласково
так говорит, улыбаясь:
будто на ее Моське это написано.
на улицу перед окнами, и стоит, заботливо ожидая, пока оно наложит
аппетитную дымящуюся горку, да еще приговаривает:
диван в гостиной!
собачья еда в банках - мировой закусон! Вы еще не пробовали? Зря, батенька,
зря! Зачем только ее дают собакам, лучше бы раздавали пенсионерам ... Вон
тот дядя уже с утра принял, закусил собачьими консервами, и - в отличной
форме. Я вошел в другой подъезд, там по лестнице мчались трое детишек и
кричали "Ура!". Было семь тридцать утра, до начала занятий в школе
оставалось еще много времени, но детки радостно спешат на уроки.
рот, и он к нам в подъезд больше уже не приходил, - сказал другой мальчик.
полчаса, я решил погреться пока здесь, а потом пойти позавтракать хлебом. В
этом подъезде было не очень холодно, хотя батареи на лестницу и не выходили.
Я добрался почти до самого верха, там должно было быть теплее, но особой
разницы я не почувствовал. Штаны, видимо, частично подсохли на ветру. Что ж,
давно я готовился к такой жизни, приглядывался к бомжам, и вот, наконец,
"мечта" моя свершилась.
друзьям! Уже лет пять я ни с кем не общался, у каждого свои дела, дети,
работа, а я тут к ним нагряну, да еще в таком виде, нет, так не годится, и
так поступать мне совсем неудобно. Родственники остались только в Одессе и
Горьком, туда так просто не доедешь, особенно без паспорта. Жена с детьми,
видимо, решила жить с новым любовником, а чтоб я не приставал, быстро -
"оформление в течение часа" - продала квартиру, и след ее простыл. И кому я
еще нужен? Подземная герцогиня спустилась вниз, даже чаю не захотела со мной
пить, так что остался я голый и босый один на всем свете. Уже без десяти
восемь, булочная скоро откроется. Надо пойти на поиски хлеба, авось там мне
подадут "Христаради".
городе все устроено. Идиот! Я думал, что с утра мне в булочной подадут на
хлеб, но не тут-то было! У всех утром настроение плохое, хочется спать, да
еще в такой холод и ветер. Объяснять мою историю было глупо, других я
придумать не успел, и от хлебосольных москвичей я получал в лучшем случае
советы типа "Работать надо идти", "Такой молодой, а уже пьяница", "Иди
проспись". Наконец, какая-то бабуля дала мне на четвертинку черного, и я
испытал необыкновенное счастье, вонзившись зубами в мякоть своего любимого
бородинского. Как мало все-таки человеку надо! Давно мне не было так вкусно!
Мысли забегали быстрее, уже захотелось двигаться и немного согреться. В
подъезде особенно не согреешься, да и опасно - кругом собаки и школьники.
Вот старые бомжи любят греться в метро и на вокзалах. Поеду и я куда-нибудь
развеюсь! На метро мне подала приличная тетя, видимо, спешившая на работу в
министерство. Я прикинулся рассеянным студентом, забывшим дома кошелек.
оттаивать. Вскоре подо мной образовалась небольшая лужица. Публика
недовольно морщила нос. Пришлось перейти в другой вагон. Сперва я решил
погонять по кольцу - интересно, сколько оборотов делает один поезд? Часа
через два я определил, что один состав делает в среднем десять оборотов, а
потом высаживает всех пассажиров и идет в депо. Штаны уже почти все высохли,
и даже не сильно порвались по дороге, но под влажной курткой совсем ничего
не было, даже шарфа, и вид был, прямо скажем, не авантажный. Про шапку и
перчатки и говорить нечего - их просто не было. Примерно к часу дня я весь
высох, прогрелся и захотел есть. В булочных сейчас как раз перерыв на обед,
и идти туда рано. Я сделал еще три круга и решил выйти на "Красной Пресне".
Где тут поблизости можно было бы купить хлеба? В высотном доме есть хлебный
отдел, но там слишком приличное место, и вряд ли удастся разжалобить там
кого-нибудь. Кажется, за углом, если пройти мимо кинотеатра "Пламя", есть
маленькая булочная, туда я и направился.
прикинуться студентом, и они одарили меня деньгами на целый батон. Хорошо
все-таки, что я еще не стал совсем старым и грязным бомжом, тогда бы они мне
ничего бы не дали. А тут я даже соврал, что мне давно не платили стипендию.
Наверное, у них были богатые родители. Говорят, некоторые студентки ходят на
дискотеки, где за вход надо платить 120 долларов. Ах нет, я спутал, девушек
вроде пускают бесплатно. На такие деньги некоторые семьи живут два месяца, а
то и больше. А тут захотела потанцевать, развлечься - и за пару часов не
глядя проплясываешь хлеб для толпы бедняков. Нет все-таки справедливости на
свете! Я шел по улице 1905 года, жуя батон, купленный на милостыню, но мысли
о девушках и революции не давали мне покоя. Что для них значит этот батон?
Да ничего, мелочь, пустяк, одна пуговица с дубленки. А я вот иду, и ем эту
пуговицу, и больше ничего у меня нет, и в животе становится полнее. Хорошо,
что в холод пить не хочется, и вязкая мякоть боком, без посторонней помощи
протискивается вдоль моего пищевода. Но чувства благодарности к этим
девушкам у меня не возникло. Скорее наоборот, эта милостыня, эта подачка,
пусть даже шутка, лишь показала, на каком расстоянии мы находимся друг от
друга. Вполне возможно, что отец этой студентки и выкинул меня из квартиры,
чтобы вселить туда свое чадо.
Мимо проскакал чугунный жандарм, похожий на моего майора, за лошадь
цеплялась тоже чугунная баба, работница "Трехгорной Мануфактуры". Я бы тоже
сейчас кинул в жандарма кусок кирпича и встал бы потом на баррикаду. Ведь
когда холодно и хочется есть, сразу видно, кто во всем виноват. После батона
я решил немного согреться и посидеть, подумать о своем печальном будущем. На
Грузинском валу, точнее, во дворе, я отыскал подъезд без домофона и с
батареями, и уселся на картон, постеленный предыдущим борцом за свободу
пролетариата. Было уже часа четыре, на улице еще светило солнце, нагревшее
воздух градусов до пяти тепла, повсюду с крыш капала вода, мои ноги опять
промокли, и денег на ужин в ресторане "Ганг" при свечах не было абсолютно
никаких. Захотелось запеть про враждебные вихри....
на ночь? Скоро ведь уже будет темно, опять собаки пойдут гулять, и в
подъезде ночевать совсем не хочется. Тем более можно сделать вид, что я
только спустился за хлебом, и не захватил с собой студенческого билета. А
общежитие тут, кажется, консерватории, или Гнесинского института, и я смогу
даже при случае что-нибудь сыграть, если придется. Хотя давно я не
разыгрывался всерьез, только вот тогда, в Ваганьковском клубе, успел
посидеть за роялем часа два. Публика в музыкальном общежитии должна быть
все-таки приличная, не то, что на вокзале.
кто со скрипкой, кто с контрабасом, кто с флейтой. Хорошо, что сейчас мимо
вахтера проходит много народу, и ко мне не прицепятся. Если что, скажу, что
я с фортепианного факультета, вышел за спичками. Вахтерша, седая старушка в
очках, читала газету "Культура". Надо же быть в курсе культурных новостей и
событий! Я сделал вид, что живу здесь уже лет десять, и, не оборачиваясь,
прошел сразу к лестнице и стал подниматься вверх. Хорошо бы найти
какой-нибудь чулан со старыми матрасами, или кладовку с бельем. Вряд ли
здесь есть другие незанятые комнаты. Там можно спрятаться по крайней мере,
до прихода кладовщицы. Народу в коридорах было немного. На меня никто не
обращал внимания. Вот бы попасть еще на какую-нибудь вечеринку с едой! Я
снова представил себя в шапке-невидимке.
ножки, дивно расширяющиеся кверху. На повороте девушка обернулась, и я узнал
в ней одну из тех двух студенток, которые подали мне на хлеб.
она, продолжая подыматься по лестнице, крутя попочкой, обтянутой узким
платьем.
подыматься вместе. Некоторое время прошло в молчании. Лестница была довольно
широкая.
фортепиано?
нужно разучить эту дурацкую сонату к завтрашнему дню.
включила свет и впустила меня в комнату, где были лишь две застеленные
серыми покрывалами пружинные кровати, тумбочка, два стула, пианино и стол. Я
молчал, боясь что-нибудь испортить. При свете я разглядел ее синее платье с
Суворов Виктор
Махров Алексей
Емилина Ника
Белов Вольф
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур