дело большое...
нежного, податливого и прекрасного, как раскрытый цветок. Ратибор
возвращался издалека, во внутреннем зрении души еще жили сны. Он медленно
облекался телом. Его коснулся пух куниц, шкурки которых были сшиты легким
одеялом, под ним сжался медвежий мех, прикрытый смятым полотном.
Ратибор повернулся на бок. Он был один.
Застучали кремень и огниво. Вспыхнула береста, из очага пахнуло дымом.
Ратибор вспомнил. Нет более Анеи, нет матери. Он был безучастен к матери.
И Анеи нет, нет, не будет... Отдала себя, чтобы сыну спасти жену и
Ратибора малого.
голову. Она знала, о чем подумал любимый.
прижился на Роси.
звучной плотью славянской речи.
разумно, забыв лукавые утехи Теплых морей.
Всеслав хотел знать меру и счет силы империи.
уподобить траве-однолетке, которая в поспешности своего существования все
же успевает познать и радость цветенья, и тайну созревания плода. Можно
найти много других сравнений. Все будут верны. И все солгут: нет меры и
счета для изменчивых слов.
сердца, все они содействовали облачению прошлого в маску уродливой
глупости. Беседуя с учеными, читал, размышляя. Малх понял, что Эсхил,
Софокл, Еврипид были людьми трезвейшего ума.
видел мир таким же, как видит Малх. Не было олимпийцев, которые будто бы
вмешивались в битвы и вступали со смертными в браки, не было Прометея,
Зевсова орла.
и людских страстей.
поэтов дословно.
легковерно-ничтожными язычниками, преданными детским, смехотворным
суевериям. А сами христиане верят подобному же: хотя бы, что дьявол во
плоти поднял Иисуса на настоящую гору и там, как в театре, соблазнял
богатствами мира. В действительности - записавший преданье хотел образно
рассказать о мыслях и сомнениях вероучителя.
покорить весь мир и никогда не пребудет в покое. Эта истина не нуждается в
волнующих красотах речи.
которыми стоят ромейские города.
они, как живут. Что они умеют.
народилась и разрослась Римская республика, как упала республика в
гражданских войнах, как стала быть Римская империя.
мир, съел и Грецию.
пока былые мышцы не заплыли жиром награбленной роскоши, пока от богатства
не стал нищать, не стал измельчаться в нем человек.
преданьях. К его тени взывали красноречивые ораторы на собраниях теней
прежних сенаторов, его труп они хотели оживить. А его разжиревший
распутный последыш, соря накопленным золотом, принялся нанимать войско из
неримлян-варваров, и варвары стали распоряжаться Римом.
Византия. На западе же италийский Рим, с которого все началось, сделался
ныне готской державой.
себе нового бога и усилила империю новым богом.
почему явные в Слове истины бессильны против своего искажения. Может ли
слово отличаться от дела так, как ягненок отличен от волка? Может. Но
претерпевши насилие, слово становится ядом души.
видит мир таким, как он есть, и понимает его. Делая что-либо общее, никто
не сомневается, не спрашивает почему, ибо все доступно его разуму. И
ненужного, чужого, непонятного не делает никто.
меньше или больше? Сколько денег собирает власть и куда их тратит? Кого
спросить? Некого. Почему судьи сегодня решают так, а завтра иначе? С чем
приходят иноземные послы, и для чего империя посылает своих? Из-за чего
начинают войну? Что даст мне победа, и чего я лишусь, если войско будет
разбито на дальней границе? Вопросы наполнят время с утра до вечера и с
ночи до ночи. Ответов нет. Есть дикое море темных, противоречивых,
невероятных слухов. Шепчутся. Ответит ли сам базилевс? Может быть. Но не
будут ли и его слова пусты от смысла? Не блуждает ли в словесной тьме и
сам Автократор?
волн, бесцельно терзающих берег.
злобы: они сами слепы, его обидчики. Все они - равно рабы.
было такой же очевидностью, как солнечный свет или ход ночных светил.
Встречались такие же вольнодумцы, как он, утверждавшие непознаваемость
всех богов. Иные считали вселенную злом, а бытие - наказаньем. Но и
вольнейший искатель смысла вещей был убежден во временности видимого тела
и в бессмертии духа. Рассужденья о сущности Христа могли быть для Малха
упражнением в связности словесных построений, но оставались
праздномыслием: божественное не поддается испытанию опытом. Однако он не
сомневался, что, если дух, носивший имя Христа в телесном обличии, вновь
воплотится, он обрушит на Византию огненное проклятие отца растлителям
дочери.
повсюду. И повсюду она носит смуту и беды, и чем больше смуты и бед, тем
ей лучше. Не будет в мире тишины, пока живет империя. Вот уже и россичи
через хазар ранены зубами империи.
своих на Днестр, к Дунаю, где живут славянские племена, ближние соседи
империи.
сказать ему Малх? В Ветхом завете отмщение оправдано: око за око, зуб за
зуб. А россичи, старинные земледельцы, берут еще глубже, говоря: что
посеешь, то и пожнешь.
принявшие заповедь, хотят и умеют прощать?
несколькими взмахами весел сумели разогнать галеру еще в порту. Перед
узостью ворот гребцы положили весла, и галера вырвалась на простор, как