Чтение 21–й страницы книги ~Гроза Византии~

- Какой же я убийца? Что ты!

- А Лука...

- Так это вовсе не я... Виноват вон тот гвардеец, а я тут ни
причем... Да что тебе в этом старике? Он достаточно пожил, на что ему была
жизнь? Пожил на свете и умер - таков уж вечный закон природы, а как
умереть - от болезни ли, от меча ли - не все ли равно...

- Отпусти меня!

- Конечно! Разве ты могла в этом сомневаться?.. Ты будешь свободна! В
этом мое слово...

- Когда?

- А вот, когда ты навестишь мой дом... Ты побудешь у меня немного.
Поглядишь, как живут у нас в Византии, а потом, если тебе будет угодно,
если тебе у меня не понравится, иди... Я не осмелюсь задерживать тебя...

- Тогда прикажи развязать веревки.

- Нет, прости... Когда птица попадает в клетку, дверцы всегда
остаются закрытыми...

- Презренный! Теперь я вижу, что ты все лжешь.

Византиец расхохотался.

- Как ты прекрасна в своем гневе! - воскликнул он. - Я поспешил бы
отдать дань твоей красоте и расцеловать тебя, если бы не эти
приближающиеся сюда люди, среди которых я вижу великолепную матрону Зою,
моего милого Марциана и еще кого-то... Увы, эта встреча несколько мешает
моим намерениям, но верь мне, что мой поцелуй останется за мной и не
пропадет... Я немедленно, как только мы будем дома, с излишком наверстаю
все, теперь мною потерянное... Мы будем счастливы, мой цветочек! Но что
это значит?.. Великолепная Зоя направляется в нашу сторону. О, я
предчувствую, что она перехватит у меня радостную весть о поимке варвара и
прежде меня принесет ее первою к очаровательной Склирене!..

Носилки Зои действительно остановились по ее знаку. Матрона с
любопытством и изумлением глядела на связанных юношу и девушку.

- Привет тебе, несравненная Зоя! - подошел к ней начальствовавший над
гвардейцами патриций. - Привет тебе, Марциан, и тебе...

Он низко поклонился, придав своему лицу возможно более
подобострастное выражение.

Зоя внимательно посмотрела на него.

- И тебе мой привет, благородный Никифор, - ответила она. - Вижу, что
сегодняшний день был для тебя удачным... Где нашел ты такую прекрасную
добычу?

- Ты говоришь про девушку или про этого варвара?

- Про обоих...

- Я могу сказать тебе только про варвара... Ты видишь, он смотрит как
будто во все глаза, между тем он слеп, как, впрочем, слепы все они...

- Перестань говорить загадками, я плохо понимаю тебя! Что ты хочешь
сказать этими словами?

- Никифор намекает, - вмешался Марциан, - что этот варвар слеп
потому, что его глаза не оценили всех прелестей венероподобной Склирены...

- Вот как! А эта девушка?.. Что она могла сделать? Или она осмелилась
вступить в соперничество с моей несравненной Склиреной?

- О, нет! Эта дикарка вместе с каким-то стариком укрыли у себя моего
дикого зверя, но, благодаря мне, он был все-таки найден. Старик зачем-то
нашел нужным умереть...

- Какой старик, о ком ты говоришь, Никифор? - с заметным волнением и
тревогой в голосе воскликнула Зоя, приподымаясь даже на носилках.

Василий внимательно посмотрел на матрону и сразу заметил ее волнение.

"Что это может значить? - подумал он. - Зоя интересуется каким-то
варваром! Не понимаю!"

- О каком старике говоришь ты? - повторила снова свой прежний вопрос
Зоя.

- Ах, почем я знаю! Какой-то варвар, живший в чаще парка, у самой
воды... Его, кажется, я видел во дворце... Его называли там Лукой...

- Он умер, ты говоришь?

- Я в этом уверен, и рассуди сама, несравненная Зоя, мог ли я
оставить этот цветок, - он указал на Ирину, - одиноким! Нет, тогда я
считал бы себя в этом случае самым грубым из варваров.

Он хотел еще что-то прибавить, но громкий крик перебил его.

Это Изок, долго всматривавшийся в Зою, вмешался и начал кричать,
привлекая к себе общее внимание.

- Слушай ты, женщина! - гремел он. - Я знаю, я видел тебя и слышал,
что в твоих жилах течет славянская кровь... Ведь ты сама с Днепра, это
говорили мне верные люди, ты должна знать полянского старейшину Улеба.

- Улеба! - воскликнула Зоя, и смертельная бледность выступила даже
сквозь покрывавшие ее щеки румяна. - Что с ним?

- Он убит... убит по приказанию вот этого человека, который говорит с
тобой, как друг... а его внуков, детей его сына Всеслава, - они перед
тобой - ведут на смерть, на муки, на позор... Радуйся, отступница, и да
поразит тебя великий Перун своим громом!

Зоя совсем встала на носилках. Она с широко раскрытыми глазами
слушала Изока. Теперь она вся бледная, с высоко вздымающейся грудью,
соскочила с носилок и кинулась к юноше.

- Улеба! Ты сказал: Улеба, Всеслава? - повторяла она.

- Да... да... Я - Изок, а это - сестра моя, Ирина, мы - дети
Всеслава.

- О, боги! Что же это... Никифор! Благородный Никифор!..

- Что прикажешь, несравненная!

- Умоляю тебя, отдай мне твоих пленников!

- Ты просишь меня об этом? Но нет, я не могу исполнить такого
желания!

- Отчего?

- Этот варвар - преступник, он должен быть возвращен в темницу
Демонодоры, а эта девушка... Ну, ты, конечно, поймешь меня, если я скажу,
что отпустить ее мне мешает мое сердце.

- Ты их отдашь мне! Я этого требую!..

- Нет! Но прости, мне уже пора! Вперед!

По приказанию Никифора гвардейцы со своими пленниками тронулись
вперед.

- Но что же мне делать? - прошептала Зоя. - Ведь я так или иначе
должна спасти их...

Марциан в ответ только пожал плечами, как бы желая дать понять, что в
этом случае на его помощь нечего рассчитывать.

- Прости и прощай, несравненная Зоя, - произнес Никифор, - не
гневайся на меня, что я не могу исполнить твоей просьбы.

После иронически-вежливого поклона он хотел идти вперед за солдатами,
но выступивший вперед македонянин величавым жестом руки остановил его.

21. ПЕРСТЕНЬ ИМПЕРАТОРА

- Постой, благородный Никифор, - заговорил он покойным, но вместе с
тем и вежливым голосом, - остановись сам и прикажи остановиться твоим
гвардейцам!

Никифор был изумлен этим дерзким, как ему казалось, обращением
совершенно незнакомого ему человека.

- Кто ты, незнакомец? - воскликнул он. - Скажи мне сперва свое имя,
чтобы я мог знать, с кем я имею дело!

- Сейчас ты это узнаешь: меня зовут Василий, а родина моя -
Македония...

- А моя - Константинополь... Но довольно, дай мне дорогу, я должен
спешить.

- Успеешь...

Тон голоса македонянина был очень самоуверен. Когда он услыхал спор
Зои с Никифором и приметил волнение первой, он сразу же понял, что перед
его глазами происходит что-то не совсем обыкновенное. Ему очень не
понравился высокомерно вызывающий тон Никифора, о котором он и раньше
слыхал много дурного. Он тотчас же принял сторону Зои и решил встать на ее
защиту против этого видного, как он знал, вождя дворцовой партии зеленых.
При этом ему захотелось испытать, так ли он могущественен, как видно было
по обращению с ним придворных, Марциана и даже самой Зои. Сверх всего
этого, ему очень хотелось сделать угодное этой важной матроне, ставшей
подругой дорогой ему Ингерины. Она могла ему оказать много услуг, хотя бы
одной передачей вестей от Ингерины к нему и обратно.

Он решил действовать и смело преградил дорогу Никифору.

- Успеешь, - повторил он, спокойно глядя на него, - теперь я тебя
прошу: исполни желание Зои!

Никифор даже покраснел от гнева. Он так и впился глазами в своего
соперника и даже не видал тех знаков, которые ему делал Марциан.

Зоя тоже с удивлением смотрела на своего неожиданного защитника.
Гвардейцы, заинтересовавшиеся этой сценой, остановились и также с
удивлением ждали, чем все это кончится.

- Меня удивляет твоя настойчивость, - заговорил Никифор. - Явился из
какой-то Македонии, никому не известен, а смеет вступать в разговоры с
гражданами великой Византии!.. Это - дерзость, которая заслуживает того,
чтобы за нее поучили!.. Эй, ко мне!..

- Постой! - снова остановил его македонянин. - Я вижу, ты очень
горяч, но это я приписываю твоей молодости и ничему другому... Добро на
тебя не действует, и я буду разговаривать с тобой теперь иначе...

- Благородный Василий, молю тебя, - возразила Зоя, почувствовавшая,
что Василий иметь полные основания говорить так с одним из предводителей
императорских телохранителей. - Умоляю тебя, прикажи ему отдать мне этих
людей.