же угольники сухо горели в зрачках. Потом они тронули дальше запаленных
коней..
переулках лежали голодные, сотни и тысячи были их. Но сейчас ему показалось,
что люди плотной массой покрывают всю землю и не хватает уже места на ней.
Кони плыли в этом море, и сразу смыкались и застывали за ними человеческие
волны. На азатов смотрели без всякого выражения. Только проехав город, стало
возможно пустить коней в рысь...
телесных, праведный! Когда умирает праведник, где в ту ночь находится душа
его?" И сказал Аурамазда: "Около головы она восседает..."
растениями и благовониями. Ей навстречу является ветерок, веющий с южной
стороны, из южных стран, душистый, душистее иных ветров... В сопровождении
этого ветра является собственная его вера, с телом девицы прекрасной,
блестящей, белокурой, плотной, статной, великорослой, с выдающимися грудями
и славным станом, благородной, с сияющим лицом, пятнадцатилетней по
возрасту, и столь прекрасной телом, как прекраснейшие из созданных...
благомыслящего, благоговорящего, бла-годействующего, благоверного -- после
смерти. Вот пища для женщины очень благомыслящей, очень благого-ворящей,
очень благодействующей, очень благоверной, наученной добру, покорной
супругу, праведной -- после смерти..."
телесных, праведный! Когда издыхает грешник, где в ту ночь находится душа
его?" И сказал Аурамазда: "Там же, праведный Заратуштр, около головы она
шатается..."
грешника носится над ужасами и злово-ниями. Ей навстречу является ветер,
веющий с северной стороны, из северных стран, зловонный, зловоннее всех
ветров... И потом дева, на женщин вовсе не похожая, идет ей навстречу.
Говорит душа грешника скверной деве : "Ты кто, сквернее и отвратительней
которой я на свете не видел никогда скверной девы?" И ему в ответ говорит
эта скверная дева: "Я не дева, а злые твои дела, о грешник зломыслящий,
злоговорящий, злодействующий и зловерный. Ибо когда ты видел на свете, что
служат Богу, ты сидел тогда, поклоняясь д айвам. И когда ты видел, что
доброму мужу, пришедшему издалека или из близи, дают пристанище, оказывают
гостеприимство и дают милостыню, тогда ты доброго мужа унижал, и обижал, и
не давал милостыни, а запирал дверь. И когда ты видел, что творят
правосудие, не берут взяток,
творя несправедливость, лжесвидетельствуя и ведя дурные речи. На! Я -- твои
злые мысли, злые речи и злые дела...
зломыслящего, злоговорящего, злодействующего, зловерного -- после издыхания.
Вот пища для бабы очень зломыслящей, очень злоговорящей, очень
злодействующей, очень зловерной, наученной злу, непокорной супругу,
грешной--после издыхания..."
все было красно вокруг. А посредине, на черной наковальне площади, лежал
гигантский брусок раскаленного железа...
спиной, и серебряные плиты дворца царя царей впитывали ее огонь весь, без
остатка...
путь. И ни одного слова не сказали в дороге друг другу. А ночь тоже была
красной. Слева и справа горели невидимые пожары. Под самой луной двигались
багровые огни: люди в горах тоже не спали. Звезды сходились, сливались за
синими тучами и огненными реками текли оттуда на землю...
шли к городу люди в белых одеждах с обгорелыми факелами в руках. Все
перевалы в горах, сами горы дымились по всему горизонту...
же угольники сухо горели в зрачках. Потом они тронули дальше запаленных
коней...
переулках лежали голодные, сотни и тысячи были их. Но сейчас ему показалось,
что люди плотной массой покрывают всю землю и не хватает уже места на ней.
Кони плыли в этом море, и сразу смыкались и застывали за ними человеческие
волны. На азатов смотрели без всякого выражения. Только проехав город, стало
возможно пустить коней в рысь...
сопровождения. И Авраам не знал, откуда у него взялись в этот день силы и в
следующие три дня, потому что не спал и не ел он. И не было спавших в эти
дни...
площади И сразу же отбросило назад, потому что из прохода главного храма
вышел маг в красном. В ужасе закричал кто-то Пиреум со священным огнем был
на вытянутых руках мага, и свет небесный святотатственно соединялся со
светом внутренним, данным Арамати -- земле для вечного плодоношения
и швырнул его на белые камни перед храмом Вспыхнуло, разбрызгиваясь, горящее
масло. С бронзовым звоном запрыгала по земле чаша..
слышала вся площадь.
вздохнула.
человека и зажег, окунув в горящее масло. И сразу все двинулись вперед,
окуная в масло и зажигая факелы...
к стремени, и черные волчьи хвосты свисают с их башлыков. А все остальное
вокруг белое...
стеной вполнеба. Темной печью в этом серебре -- арка дворца. Содрогающий
землю гром труб, и львы, рычащие, рвущиеся с бронзовых цепей по краям
завесы...
черную площадь, и тысяча красных магов с дымными факелами в руках идут ему
навстречу из серебряной стены И происходит то, чего никогда еще
вздрагивает и вся, от одного края до другого, начинает медленно уплывать
вверх. Откры
выше завеса стали видны уже широкие чьвиные лапы трона Сасанидов, золотой
панцирь, недвижное бронзовое лицо -- прямой подбородок и резкий изгиб бровей
И фарр -- божественное сияние -- ослепляет Эраншахр Железные крылья орла
парят в этом сиянии
сторону. Маздак останавливается напротив трона, поднимает факел И тогда бог
и царь царей, сын бога и царя, встает, делает два быстрых шага вперед и
вытягивает правую руку в древнем приветствии мира и жизни. . Авраам узнает
его, потому что это Свет-толицый, с которым играл он в арийскую игру "Смерть
царя"
персы называли гурганцев за волчьи хвосты на башлыках. Первой тысячей
царских "бессмертных" были они, люди из Страны Волков. В Кте-сифоне их звали
просто гусарами...
всадники отъезжали в сторону, и витые ременные плети без дела висели на их
запястьях. Но, докатившись до арки, миллионный человеческий вал вдруг
отхлынул, закружился, попятился к Большому царскому каналу. Качнулась земля
.
двигалась и, если бы не случайный взмах хоботом, казалась бы неживой Кованые
башни с узкими щелями для стрелков были словно спаяны друг с другом...
святости и власти, был один наверху у своего трона Великие жались к стенам,
львы выжидающе рычали по краям. Толпа все пятилась, освобождая площадь А
перед боевой линией слонов сидел на широкогрудом мидийском коне эранспахбед
Зармихр, и тысяча черных гусар выстраивалась впереди Пронзительно и страшно
завывали сигнальные трубы.