готово.
за обедом насчет следующего блюда.
уверен, что они оба чем-то заняты, я, может, и загляну в
дневники.
дневниками.
почерком, с тире вместо точек. Слова были такие: "24-го марта
1849 - Секрет вечной жизни состоит в том, чтобы понять, зачем
тебе нужна вечная жизнь..."
ненадолго, едва его не придушив, затем перевернулось и ухнуло
вниз. Приземлилось оно чуть выше колен. Никки затиснул книгу
между других.
изменялась. Если погода стояла ясная, дети иногда засиживались
на вершине островка допоздна, наблюдая как прорастают в своей
расширяющейся вселенной звезды, как головокружительно
изгибается Млечный Путь, вызывающий в том, кто глядит на него,
ощущение, будто он, глядящий, откидывается назад, делая мостик.
Ах, что за зрелище являло их взорам это звездное марево, -
серебристый дымок лесного костра в пустоте пространства! Дети
выросли в сельском краю. И хотя неправильные глаголы порой
ставили их в тупик, они без труда узнавали птиц по песням,
деревья по очертаниям и животных - почти инстинктивно. К
примеру, если у них спрашивали, что это там за птица, они
никогда не вглядывались в цвета ее оперения. Просто называли ее
и не могли потом объяснить, откуда они это знают. А если их и
дальше донимали вопросами, они раздраженно отвечали "Ну, так
она летела" - или "Ну, знаем и все".
имелись свои любимцы, - любимцы сухопутного человека, не
моряка. Они знали Орион, потому что Орион был охотником, и
особенно Сириус, который был собакой, и разумеется, им была
известна Кассиопея, потому что разделив пополам больший из ее
углов и проведя соответственно линию, можно найти Полярную
Звезду. Арктур, когда его было видно, они воспринимали как
живое существо, поскольку им рассказали, что он носит то же
имя, что и Король Артур у сэра Томаса Мэлори, - ну и еще
имелись разные звезды, которым удалось, более или менее
случайно, задеть их воображение. Никки предпочитал одни, Джуди
другие. Одна из самых восхитительных особенностей созвездий
состояла в том, что ни одно из них не носило кошачьего имени.
принимавших их присутствие без возражений, снизу до них
доносилась музыка. Три окошка Роколла были вырезаны в отвесной
стене одно под другим. Если поблизости не было ни судна, ни
самолета, среднее окно к вечеру распахивалось, и из него
изливался свет, сопровождаемый звучанием фонографа, - иногда
это был Гайдн, иногда Палестрина, но чаще всего Бах. Музыка
звучала вполсилы.
эмоций.
машина, включенная на полную громкость, буквально метала в
темноту громы, от которых гранитный утес, казалось, качался и
плыл у них под ногами, словно бы обратясь в колокольню.
Временами и вправду звучали колокола. Громовые звуки финала
"Увертюры 1812 года" со всеми его перезвонами, голубями,
пушками и национальными гимнами летели во всех направлениях, и
очень маленький, очень далекий царь в белом мундире вставал на
верхней ступеньке огромной лестницы, и в звоне колоколов и в
победной славе вихрем взметались голуби, снежные хлопья,
конфетти и все, что вам будет угодно, - так начиналась ночь, а
за этой музыкой вероятней всего следовал первый фортепианный
концерт того же самого композитора. Ночь шла, и "Болеро"
сменялось "Плясками смерти", а те - пьесами Рахманинова,
Мусоргского и Донаньи, пока наконец оргия не завершалась
РимскимКорсаковым или "Князем Игорем" - оглушительным разгулом
"Половецких плясок" из второго действия. Это было нечто
потрясающее.
что фуги. Он, в отличие от этих троих, не был Князем Света.
под звездами, почти ощущая, что им лучше держаться за камень,
не то бушующий ниже Равель снесет их прочь со скалы. Им
приходилось кричать, чтобы слышать друг друга.
сказать что-нибудь.
"Моряцкую песню" или принялся показывать фокус со спаржей.
отсутствующий и он бы отправился спать, ничего не сказав на
прощание. Три полных стакана - это же без малого бутылка.
напиваться каждую субботу, - вот как некоторые по субботам
принимают ванну.
не делает. Он не сумасшедший.
другие комнаты или прочитать дневники.
с пистолетом Китайца в руке и не палит в потолок, выбивая V.R.,
наподобие Шерлока Холмса?
дверь, а ключа у нас нет.
требуется.
переложении для двух фортепиано.
мы могли бы спуститься из двери ангара и заглянуть внутрь. По
крайней мере, увидели бы, чем он там занят.
работает.
-завяжи на концах по большому узлу, сколько, по-твоему,
останется? На рост взрослого человека уже две простыни уйдет.
Тидлди-тум, тидлди-тум, тидлди-тум.