звонил, а меж тем прошло двадцать минут, полчаса,-- и он не
являлся. Франц, боясь измять штаны, избегал садиться, шагал по
гостиной, изредка подходя к креслу Марты, но не решаясь
поцеловать ее, как хотелось бы,-- в шею, под шиньон.
едет...
поучите меня пока что.
что я голодна. И хочется выпить чего-нибудь горячего.
оживил.
направлению к двери, которую Фрида, с утра шалевшая от зубной
боли, забыла за собой прикрыть. Когда Франц вернулся на свое
место, она улыбнулась еще значительнее. Это было, как-то,
первый раз, что она у себя в доме ужинает наедине с Францем.
Да, смокинг ему идет. Подарить бы ему хорошенькие запонки...
нему руку.
стенам. Пристально уставился на него старик в сюртуке на темном
портрете. Буфет, поблескивая, смотрел во все глаза. Что-то было
напряженное в складках портьеры. Хорошо еще, что Том остался в
передней. Но сейчас может войти горничная. В этом доме надо
говорить друг другу "вы" и не позволять себе никаких
вольностей. Все же, не в силах противиться ее улыбающемуся
желанию, он провел ладонью по ее голой руке. Она медленно
оттянула руку, сияя и облизывась. Ему показалось, что вот
теперь из-за портьеры вдруг выступит Драйер.
Марта.
разделенные тончайшей бледной чертой пробора, отливали эбеновым
лоском. Низкая лампа в оранжевом абажуре окатывала стол резким
нарядным светом. Франц, блестя на Марту обожающими очками,
посасывал ножку холодного цыпленка. Она вдруг потянулась к
нему, взяла из его руки полуобглоданную косточку и, смеясь
одними глазами, стала ее вкусно грызть, отставив пятый палец.
Губы ее стали сочнее, ярче. Франц, подавшись вперед, шепотом
проговорил: "Ты восхитительна. Я обожаю тебя",-- потом
откинулся, взглянув на портьеру.
Марта. Она на мгновение нахмурилась, тряхнула головой и удалым,
чуть-чуть фальшивым тоном воскликнула, пододвинув рюмку:
буду пить, боюсь,-- не научусь потом танцевать,-- сказал Франц,
осторожно наклоняя графинчик.
этом овальном озере света долго-долго, проникаясь чувством, что
так будет опять завтра, послезавтра, до конца жизни... Моя
столовая, мой сервиз, мой Франц.
часики, норовившие всегда находиться там, где троилась голубая
вена, удивленно повела бровью.
понимаю. Нажмите звонок, пожалуйста,-- вот над вами висит.
мужа. Опоздал так опоздал. Тем лучше. Она, собственно говоря,
не имеет права.
карманы.
нажать вот эту кнопку...
виновато улыбнулся и позвонил.
Впрочем, поешьте винограда. Вот эту кисть.
Призрачным маятником ходила по скатерти тень чуть качавшегося
звонка. Вошла бледная осоловелая Фрида.
звонил в мое отсутствие? Фрида замерла, потом схватилась за
виски. -- Ах, Боже мой,-- проговорила она тихо.-- Ах, Боже
мой... Господин директор звонил около восьми... что сейчас
выезжает... чтобы подавали раньше... Простите меня...
ума сошли,-- сказала Марта. Горничная промолчала и,
подозрительно быстро моргая, стала собирать грязные тарелки. --
Не надо,-- огрызнулась Марта,-- потом. Горничная поспешно ушла.
облокотясь на стол и кулаками подперев щеку.-- Ведь она же
видела, как мы садились за стол, сама же принесла
омлет.--Эгэ,--этого-то я и не сообразила, что ведь она сама
видела... Позвони-ка еще раз. Франц послушно поднял руку.
поговорю с нею после.
она прижимала к зубам стиснутые пальцы, отчего скулы у нее
поднялись, а глаза сузились. Погодя, она встала.
усмехнувшись.-- Долго же он едет.
озадачен и обижен ее волнением.
сняла телефонную трубку, прислушалась, хлопнула трубку обратно.
ровно ничего не понимаю. Позвонить, что ли, кому-нибудь...
комнате, чувствуя, что вот-вот расплачется. Марта быстро
провела пальцем по табличке, около аппарата, отыскала домашний
номер мужниного секретаря.
поехал домой. Да, в вашем Икаре. Это было,-- позвольте,-- да,
около восьми...
ясная. Вчера началась было оттепель; да снова хватил мороз. Она
видела утром, как на голом льду поскользнулась пожилая дама.
Очень смешно, когда шлепается пожилая дама... Марта, не
раскрывая рта, судорожно засмеялась. Франц, судя по звуку,
подумал, что она всхлипнула и растерянно подошел. Она
обернулась к нему и вдруг вцепилась ему в плечо, заскользила
щекой по его лицу.
граммофон,-- сказала она, отпустив его,-- будем танцевать. И не
смей пугаться -- я буду тебе говорить "ты" всякий раз, как мне
вздумается, слышишь?
ящика. Когда он поднял голову. Марта сидела на диване, хмуро и
странно глядя на него.
ведь не знаю, какую...
настроении. Вместо того, чтобы радоваться, что муж
задержался...
волосы, потом в губы. Она стучала зубами.
вязаный платок, который всегда валялся в углу, на кресле. Она
взглянула на часы. Половина двенадцатого. Франц вдруг встал:
тихо сказала Марта. Он посмотрел на нее в упор и смутно
подумал, что ведь тут что-то неспроста, какая-то не совсем
обыкновенная тревога...
Марта.-- Я вспоминаю о полицейском, который писал протокол. Дай
мне твою записную книжку. И карандаш. Вот; он держал так перед
собой книжку и писал. -- Какой полицейский? О чем ты говоришь?
-- Да, правда, тебя там не было. Я как-то теперь привыкла
задним числом вмешивать тебя во все, что было. Впрочем, я тебя
уже знала тогда. -- Перестань,-- сказал Франц.-- Мне страшно.
-- Это ничего, что страшно. Это ничего, что... Прости. Я говорю
глупости. Я просто очень взволнована.
она сперва рисовала на страничке какие-то черточки, потом вдруг
написала отчетливо "Драйер" и опять вычеркнула. Посмотрела на