Чтение 21–й страницы книги ~Консервный ряд~

религиозности и обскурантизме нарождающихся и гибнущих школ. Время от
времени он а сам восставал против традиционной техники и материала.
Сначала отказался от перспективы. А через год выкинул из своей палитры
красный цвет и все его производные. Впоследствии он совсем отказался от
красок. Трудно было сказать, хороший ли Анри художник: он с такой
страстностью кидался в новомодные течения, что времени у него ни на
какую живопись не оставалось.

Вообще говоря, его талант художника был под сомнением. Да и как о
нем судить по его творениям из цветных петушиных перьев и ореховых
скорлупок? Зато строитель лодок он был замечательный. У Анри были
золотые руки. Когда-то давно, живя в палатке, он начал строить для себя
лодку. Закончив каюту с камбузом, он туда переехал. А переехав, все свое
время посвятил созданию шедевра. Лодка скорее была изваяна, чем
построена. Она была тридцати пяти футов длиной, а ее очертания
находились в процессе вечного преображения. Какое-то время нос у нее был
как у быстроходного клипера, а корма как у миноносца. Но потом она стала
смахивать скорее на каравеллу. Деньги у Анри не водились, и, бывало, он
месяцами искал подходящую доску, кусок металла или дюжину медных
шурупов. Это его устраивало, ведь на самом деле он и не думал кончать
строительство.

Лодка стояла среди сосен на клочке земли, который Анри арендовал за
пять долларов в год, что равнялось сумме налога, и хозяин земли был
вполне доволен. Лодка покоилась на бетонном основании. В отсутствие Анри
сбоку висела веревочная лестница. Придя домой, он подтягивал ее на борт
и спускал только для гостей. В крошечной каюте вдоль трех стен тянулась
мягкая скамья-банка. На ней он спал, на ней же сидели гости. Под
потолком висел медный фонарь, и еще в каюте откидывался столик. Камбуз
был чудо вместительности, каждая вещь в нем была результатом нескольких
месяцев размышлений и труда.

Анри был смугл, черноволос, занудлив. Носил берет, хотя они давно
вышли из моды, курил трубку из тыквы- горлянки, характерным движением
откидывал волосы, которые то и дело падали ему на лицо. У него было
много друзей, правда, временных, он их делил на две группы: те, кто
кормит его, и те, кого он кормит.

Его лодка никак не называлась. Анри говорил, вот кончит строить,
тут же и назовет.

Анри жил в лодке и строил ее вот уже десять лет. За этот срок он
дважды женился и было еще несколько связей. Все женщины уходили от
него по одной причине. Каюта два на два была явно мала для супружеской
пары. Мало приятного стукаться головой о потолок, и, конечно, без
туалета женщины обойтись не могли. Но судовой гальюн не годился для
сухопутной лодки. А на обычный, земной туалет Анри не соглашался. И
приходилось ему с подругой справлять нужду среди сосен. Возлюбленные
покидали Анри одна за другой.

После ухода молодой женщины, которую Анри звал Элис, с ним
случилась одна очень странная вещь. Когда его покидала возлюбленная,
Анри обычно объявлял траур, хотя в душе и чувствовал облегчение. Как
хорошо пожить на свободе, растянуться вольготно в своей каюте, есть
что хочешь, забыть хоть на время о нескончаемых проявлениях женской
физиологии, так осложняющей жизнь. У него стало привычкой отмечать
очередную разлуку. Он покупал галлон вина, удобно растягивался на банке
и начинал пить. Иногда он плакал наедине с собой - непозволительная
роскошь, приносящая однако поразительное ощущение счастья. Он
декламировал Рембо с очень плохим произношением, удивляясь и радуясь
беглости своего французского.

Эта странная вещь произошла с ним во время траура по ушедшей Элис.
Дело было ночью, под потолком горела лампа, он только что начал
хмелеть, как вдруг почувствовал, что не один. Боязливо обшарил взглядом
каюту и, о дьявол, увидел напротив себя мужчину, смуглого молодого
красавца. Глаза его вдохновенно горели умом и энергией, белые зубы
влажно поблескивали. Было в его лице что-то притягательное и вместе
ужасное. Рядом с ним сидел златокудрый маленький мальчик, почти
младенец. Мужчина поглядел на мальчика, мальчик ответил взглядом и
счастливо засмеялся, как бы в ожидании чего-то прекрасного. Затем
мужчина взглянул на Анри и опять посмотрел на малыша. Вынул из левого
верхнего кармана жилетки старомодную опасную бритву, открыл ее и кивнул
малышу. Опустил ладонь на златокудрую головку, и малыш опять весело
засмеялся, тогда мужчина откинул голову вверх и чиркнул бритвой по
тоненькой шейке, а мальчик все продолжал смеяться. Анри взвыл от этого
кошмара. И долго не мог опомниться, а опомнившись, увидел: мужчины с
мальчиком и след простыл.

Когда бившая его дрожь немного унялась, он выскочил из каюты,
перепрыгнул через борт и помчался вниз между сосен прочь от этого
страшного места. Несколько часов он бродил где-то как неприкаянный и под
конец вышел к Консервному Ряду.

Анри появился у Дока, когда тот препарировал кошку. Он стал
описывать ужасное происшествие, а Док слушал и продолжал работать.
Наконец Анри замолчал. Док пристально взглянул на него - интересно,
сколько в его лице страха, а сколько игры. В лице Анри был почти один
страх.

- Вы думаете, это привидения? - спросил Анри.- Отражение того, что
когда-то правда случилось, или выплыл из подсознания какой-то
фрейдистский кошмар? Может, я просто сошел с катушек? Но я видел это,
клянусь. Видел собственными глазами, как вижу сейчас вас.

- Не знаю, не знаю,- проговорил Док.

- Вы не сходите со мной на лодку? Вдруг они вернутся?

- Нет, не могу. Если и я их увижу, то значит они - привидения, и я
до смерти испугаюсь, потому что не верю в них. А если ты увидишь, а я
нет, значит, у тебя галлюцинации, и тогда ты испугаешься.

- Что же мне делать?- сказал Анри.- Если я и опять увижу, я знаю,
что будет - я просто умру. Знаете он ведь не походил на убийцу. У него
было очень приятное лицо, и у малыша тоже. И оба они ни капельки не
волновались. Но он зарезал его. Я видел.

- Не знаю, не знаю,- повторил Док.- Я не психиатр и не охотник за
ведьмами. И не собираюсь им стать.

Снаружи послышался девичий голос.

- Привет, Док. Можно к вам зайти?

- Заходи.

Вошла довольно хорошенькая, очень живая девушка. Док представил ей
Анри.

- У Анри проблема,- сказал Док.- То ли он видел привидения, то ли у
него комплекс какой-то вины. Никак не может решить. Расскажи ей, Анри.

Анри рассказал - глаза у девушки заблестели.

- Это ужасно! - воскликнула она.-- Я никогда в жизни не видела ни
одного настоящего привидения. Давай пойдем туда. Может, они опять
появятся.

Док смотрел им вслед с довольно кислой миной. В конце концов это
его подружка.

Девушка не увидела привидений, но Анри ей понравился; она ушла от
него через пять месяцев. Надоело мучиться в тесноте и без туалета.
-==ГЛАВА XXIII==-

Черная туча опустилась на Королевскую ночлежку. Всякое веселье
угасло в ней. Мак вернулся из лаборатории с выбитыми зубами и разбитой
губой. Чтобы еще больше наказать себя. Мак не стал мыть лицо. Он лег в
постель, натянул на голову одеяло и не вставал весь день. Сердце его
болело так же сильно, как разбитая губа. Он перебирал в уме все плохое,
что сделал в жизни, и оказалось, все, что он делал, было плохо. Ему
стало очень горько.

Хьюги с Джонсом посидели немного, глядя в пространство, и пошли на
рыбозавод "Эдиондо", попросили работу и получили ее.

Элен почувствовал себя так погано, что двинулся в Монтерей, затеял
драку с солдатом и был сильно побит. Ему сразу стало легче, еще бы -
получить хорошую трепку от человека, которого мог уложить на обе лопатки
мизинцем.

Милочка одна была счастлива из всей компании. Она весь день сидела
под кроватью Мака и с наслаждением грызла его туфли. Она была умная
собака, и зубки у нее были острые. Два раза в приступе лютого отчаяния
Мак вытаскивал ее из-под кровати и брал под одеяло для компании, но она
вырывалась и продолжала терзать туфли.

Эдди побрел как во сне в "Ла Иду" поговорить с другом-барменом.
Выпил немного, занял несколько пятицентовиков, опустил их в музыкальный
автомат, пять раз слушал "Грустную девушку".

Весь Консервный Ряд отвернулся от Мака с ребятами; они знали это и
знали, что поделом. Они стали отщепенцами общества. Были забыты все их
благие намерения Они ведь хотели угостить Дока, но этот факт, даже если
и был известен, никем не упоминался и не принимался в рассуждение. Об
учиненном разгроме судачили в "Медвежьем стяге". О нем говорили в
консервных цехах В "Ла Иде" разгром обсуждали пьяницы, добродетельно
покачивая головами. Ли Чонг отказывался давать какие-нибудь объяснения.
Его финансовое нутро было все в синяках и кровоподтеках. Слухи в конце
концов вылились в следующую историю: "Они украли спиртное и деньги.
Вломились в лабораторию и перевернули все вверх дном исключительно из
жестокости и по чистой злобе". Причем это говорили люди, хорошо знавшие,
как все произошло. Пьяницы из "Ла Иды" предлагали пойти и поколотить их
к чертовой матери, чтобы неповадно было обижать такого человека как Док.

Только сплоченность и бойцовские качества команды Мака спасли их от
возможной расправы. Люди, давно утратившие благородство души, кипели
благородным негодованием. Сильнее всех метал громы и молнии Том Шелиган,
а уж он бы не преминул участвовать в дебоше, будь он поблизости.

Общество отринуло от себя Мака с ребятами. Сэм Мэллой перестал