изложу ее, и вы сможете прочесть.
обвинят власти в негуманном отношении. Джейн позвонит в кафе, чтобы их
официант что-нибудь принес.
чуть великовата тебе, зато теплая. И будь внимателен и осторожен. Ты ведь
не сможешь позвонить и попросить о помощи, если попадешь в беду.
если...
мой дорогой братец и выпустит пташек из клеток.
вздохнул. - Ладно, Джейн, я, пожалуй, лягу.
локоть:
Будь осторожен.
в тюрьму принес в судках три обеда. За обед было необходимо расплатиться,
и Ник в блокноте написал:
что, не можешь говорить?
что Ник может засадить его за решетку.
этому времени поутихли, и только Майк Чайлдресс по-прежнему осыпал Ника
угрозами.
достал пачку бумаги, на мгновение задумался и написал заголовок:
местах, но никогда не мог ожидать, что окажется за столом шерифа, охраняя
трех заключенных, побивших и ограбивших его, и будет излагать историю
своей жизни. Слегка подумав, он начал убористо писать:
был независимым фермером. Они с мамой жили довольно обеспеченно, и деньги
семьи хранились сразу в трех банках. Моя мать была на шестом месяце
беременности, когда отец повез ее в город на грузовике на осмотр к врачу.
По дороге с грузовиком случилась авария, и мой отец умер вследствие
сердечного приступа.
какой есть. Вероятно, повлияла драма от потери мужа.
ее в аренду. У нее не было родственников, но она написала друзьям в Биг
Спрингсе, штат Айова, и один из них приобрел для нее бакалейную лавку. Мы
прожили там до 1977 года, когда мать погибла в результате несчастного
случая. Ее сбил мотоцикл, когда она переходила улицу, идя с работы домой.
В этом не было вины мотоциклиста, - простое невезение. Он даже не превышал
скорость. Баптистская община устроила маме роскошные похороны. Эта же
община послала меня в приют Младенцев Иисуса Христа в Дес Мойнесе. Это
место, куда разные церковные общины направляют сирот для воспитания и
обучения. Там я научился читать и писать..."
было не в ней. Ему было не слишком приятно ворошить воспоминания.
Чайлдресс и Уорнер спали, Винс Хоган у зарешеченного окна курил сигарету и
смотрел на пустую камеру, где должен был сейчас находиться Рей Буз.
Казалось, Хоган сейчас заплачет, и Ник подумал, что нужно, наверное,
сделать для него что-нибудь доброе, человечное. Но что? Еще ребенком из
кинофильмов он узнал одно словечко. НЕКОММУНИКАБЕЛЬНОСТЬ. Это слово всегда
песней звучало для Ника, и он чувствовал, что оно точно характеризует его
состояние души. НЕКОММУНИКАБЕЛЬНЫЙ - таким он был всю жизнь.
писать. Да, написать это гораздо легче, чем научиться на самом деле. Он
жил в мире безмолвия. Письмо было для него закрыто. Речь можно было понять
по движениям губ, по степени раскрытия челюстей, по танцу языка. Мама
учила его читать по губам, и она же показала ему, как выглядит на бумаге
его имя - печатными буквами. Это твое имя, сказала она. Это ты, Ники. Но,
конечно, она сказала это молча, жестами. Он не понял. Тогда она показала
пальцем на лист бумаги и затем на Ника. Он понял. Самое худшее, если ты
глухонемой, не в том, что живешь в полном безмолвии. Самое худшее, что не
знаешь названия вещей. По-настоящему он понял, что такое имя, когда ему
исполнилось четыре года. Он не знал, что высокие зеленые штуки называются
деревьями, до шести лет. Он хотел это знать, но никто не подумал ему это
объяснить, а просить он не мог: он был НЕКОММУНИКАБЕЛЬНЫМ.
жестоким и безобразным образом. Они изгоняли его из своего круга - равные
среди равных.
места на место, глядя на безымянные предметы, заполняющие мир. По губам
играющих детей он понимал, во что они играют, но игры не привлекали его,
как прежде. Он все чаще уединялся и мог часами созерцать передвижение
облаков в небе.
наголо головой. Шесть футов и пять дюймов - много больше, чем Ник Андрос в
то время. Впервые они встретились в комнате отдыха, где стояли стол, шесть
или семь стульев и телевизор, который работал только тогда, когда сам
этого хотел. Руди заметил Ника и вскоре подошел к нему. Он указал пальцем
на свой рот, потом на уши.
полились слезы. Он не хотел быть рядом с этим бритым бугаем. Если этот
жуткий тролль - глухонемой, то он, Ник, - нет, нет и нет.
лежал лист бумаги. Руди указал сперва на него, потом на Ника. Ник
переводил взгляд с бумаги на бритоголового. Он покачал головой. Руди
кивнул и вновь указал на чистый лист. Затем достал из кармана карандаш и
протянул Нику. Ник, будто обжегшись, отдернул руку. Руди указал на
карандаш, затем на Ника, затем на лист бумаги. Ник вновь покачал головой.
Руди вновь повторил всю комбинацию.
него. Руди вновь указал на лист бумаги. На карандаш. На Ника.
Руди улыбался. Внезапно он приблизился к Нику и обхватил крепкими пальцами
его голову. Его руки были теплыми и добрыми. Ник не мог вспомнить, когда к
нему в последний раз прикасались с такой любовью. Разве что мама, когда
еще была жива.
лист бумаги на другую сторону. Он начертил карандашом контур листа. Затем
тем же карандашом очертил контур Ника. Он проделал это снова. И снова. И
снова. И наконец Ник понял.
Спаркман. Мне очень повезло, что я встретил его. В 1984 году приют
закрыли. Многих детей растолкали по разным сиротским домам, но я в их
число не попал. Мне сказали, что, поскольку у меня есть родственники,
государство будет платить им за мое воспитание. Я хотел остаться с Руди,
но Руди в это время работал миссионером в Африке.
не будет слишком рьяно искать меня. Я хотел поступить в высшую школу
экстерном, потому что Руди всегда утверждал, что самое главное - это
образование. Но для этого мне нужно подсобирать денег. Мне кажется, скоро
я смогу попытаться пройти проверочный тест. Я люблю учиться. Может быть,
когда-нибудь я поступлю в колледж. Я знаю, что это звучит безумно,
особенно от глухонемого вроде меня, но мне это не кажется невозможным. Так
или иначе, такова моя история.
даже хотела вызвать врача. А что делал ты?