Чтение 21–й страницы книги ~Женщины~

Славно. Из раны ринулась белая пена. Она шипела и пузырилась. Лидия
подбавила еще.

- Тебе бы лучше в больницу, - посоветовал Бобби.

- Не нужна мне ваша ебаная больница! - сказал я. - Само пройдет....

На следующее утро рана выглядела кошмарно. Она все еще не закрылась,
но, казалось, уже покрывалась хорошенькой коростой. Я сходил в аптеку за
перекисью, бинтами и горькой солью. Налил в ванну горячей воды, насыпал
туда горькой соли и залез. Я начал представлять себя с одной ногой.
Преимущества тоже были:

ГЕНРИ ЧИНАСКИ, БЕЗ СОМНЕНИЯ - ВЕЛИЧАЙШИЙ ОДНОНОГИЙ ПОЭТ В
МИРЕ
Днем заглянул Бобби.

- Ты не знаешь, сколько стоит ампутировать ногу?

- 12.000 долларов.

После его ухода я позвонил своему участковому врачу.

Я полетел в Хьюстон с плотно забинтованной ногой. Пытаясь вылечить
инфекцию, я принимал антибиотики в пилюлях. Мой врач упомянул, что любое
пьянство уничтожит то хорошее, что мне принесут эти антибиотики.

На чтение, проходившее в музее современного искусства, я пришел
трезвым. После того, как я прочел несколько стихотворений, кто-то из
публики спросил:

- А как получилось, что вы не пьяный?

- Генри Чинаски не смог приехать, - ответил я. - Я его брат Ефрем.

Я прочел еще одно стихотворение и признался насчет антибиотиков.

К тому же, сказал я им, по музейным правилам распивать в его помещениях
запрещено. Кто-то из публики подошел с пивом. Я выпил и почитал еще
немного.

Кто-то подошел еще с одним пивом. После этого пиво полилось рекой.
Стихи становились все лучше.

После в кафе была вечеринка с ужином. Почти напротив меня за столом
сидела абсолютно прекраснейшая девушка, что я видел в жизни. Похожая на
юную Кэтрин Хэпбрн. Года 22 и просто лучится красотой. Я продолжал
острить, называя ее Кэтрин Хэпбрн. Ей, казалось, нравилось. Я не ожидал,
что из этого что-то выйдет. Она пришла туда с подругой. Когда настало
время уходить, я сказал директору музея, женщине по имени Нана, в доме у
которой остановился:

- Мне будет ее не хватать. Она слишком хороша, чтобы в нее поверить.

- Она едет с нами домой.

- Я вам не верю.

...но впоследствии она там и оказалась, у Наны, в спальне вместе со
мной. На ней была прозрачная ночнушка, и она сидела на краю постели,
расчесывая свои очень длинные волосы и улыбаясь мне.

- Как тебя зовут? - спросил я.

- Лора, - ответила она.

- Ну так послушай, Лора, я буду звать тебя Кэтрин.

- Ладно, - согласилась она.

Волосы у нее были рыжевато-каштановыми и очень-очень длинными.

Сама маленькая, но хорошо пропорциональная. Самым прекрасным в ней было
лицо.

- Тебе можно налить? - спросил я.

- О, нет, я не пью. Мне не нравится.

На самом деле, она меня пугала. Я не мог понять, что она делает тут, со
мной. На поклонницу не похожа. Я сходил в ванную, вернулся и выключил
свет. Почувствовал, как она забирается ко мне в постель. Я обхватил ее
руками, и мы начали целоваться. Я не мог поверить своей удаче. По какому
праву? Как могут несколько книжек со стихами вызывать такое? Уму
непостижимо. Отказываться я, определенно, не собирался. Я очень
возбудился. Неожиданно она сползла ниже и взяла мой хуй в рот. Я наблюдал,
как медленно движутся ее голова и тело в лунном свете. У нее получалось не
так хорошо, как у некоторых, но поражал-то как раз сам факт, что это
делает она. Когда я уже готов был кончить, то дотянулся и погрузил руку в
массу прекрасных волос, вцепившись в нее при свете луны, - и спустил
Кэтрин прямо в рот.

32

Лидия встречала меня в аэропорту. Как обычно, пизда у нее чесалась.

- Господи Боже, - сказала она. - Я вся горю! Я играю сама с собой, но
от этого только хуже.

Мы ехали ко мне.

- Лидия, нога у меня до сих пор в ужасной форме. Я даже не знаю,
получится ли у меня с такой ногой.

- Что?

- Правда-правда. Мне кажется, я не смогу ебаться с такой ногой.

- Тогда какой от тебя, к чертовой матери, толк?

- Ну, я могу жарить яичницу и показывать фокусы.

- Не остри. Я тебя спрашиваю, на фиг ты мне тогда вообще нужен?

- Нога заживет. А если не заживет, ее отрежут. Потерпи еще немного.

- Если б ты не нажрался, то не упал бы и не порезал ногу.

Вечно эта бутылка!

- Не вечно бутылка, Лидия. Мы ебемся около 4 раз в неделю. Для моего
возраста это довольно неплохо.

- Иногда я думаю, что тебе это даже не нравится.

- Лидия, секс - это еще не вс! Ты одержима. Ради всего святого, оставь
его в покое.

- В покое, пока у тебя нога не заживет? А как же мне до тех пор быть?

- Я с тобой в морской бой поиграю.

Лидия завопила. Машина пошла зигзагами по всей улице.

- ТЫ СУКИН СЫН! Я ТЕБЯ УБЬЮ!

Она заехала за двойную желтую линию на большой скорости, прямо во
встречное движение. Завыли клаксоны, и машины бросились врассыпную. Мы
мчались против всего течения, встречные шкурками счищались влево и вправо.
Потом так же резко Лидия повернула обратно через разделительную линию на
ту полосу, которую мы только что освободили.

Где же полиция? - подумал я. Почему, когда Лидия что-нибудь вытворяет,
полиция прекращает существовать?

- Хорошо, - сказала она. - Я довожу тебя до дому, и на этом вс. С меня
хватит. Продаю дом и переезжаю в Феникс. Глендолина сейчас живет в
Фениксе. Сестры предупреждали меня, что значит жить с таким ебилой, как ты.

Остаток пути мы проехали без разговоров. Доехав до себя, я вытащил
чемодан, взглянул на Лидию, сказал:

- До свиданья. - Она плакала беззвучно, все лицо ее было мокрым.

Она резко тронулась с места в сторону Западной Авеню. Я вошел во двор.
Еще с одного чтения вернулся....

Я проверил почтовый ящик и позвонил Кэтрин, которая жила в Остине, штат
Техас. Казалось, она по-настоящему рада слышать меня, а я был рад услышать
ее техасский выговор, этот высокий смех. Я сказал, что хочу, чтобы она
приехала ко мне в гости, что я заплачу за билет в обе стороны. Мы съездим
на бега, поедем на Малибу, мы... вс, чего она пожелает.

- Но Хэнк, разве у тебя нет подружки?

- Нет, никого. Я затворник.

- Но ты ведь всегда в своих стихах пишешь о женщинах.

- То в прошлом. Сейчас настоящее.

- А как же Лидия?

- Лидия?

- Да, ты же мне вс про нее рассказал.

- Что я тебе рассказал?

- Ты рассказал, как она избила двух других женщин. Ты позволишь ей и
меня тоже избить? Я ведь не очень большая, знаешь ли.

- Этого не произойдет. Она переехала в Феникс. Говорю тебе, Кэтрин, ты
- самая исключительная женщина, которую я искал. Пожалуйста, верь мне.

- Мне надо будет договориться. Нужно, чтобы кто-то за моей кошкой
присмотрел.

- Хорошо. Но я хочу, чтобы ты знала: здесь вс чисто.

- Но Хэнк, не забывай, что ты мне рассказывал о своих женщинах.

- Что рассказывал?

- Ты говорил: Они всегда возвращаются.

- Это просто треп мужской.

- Я приеду, - сказала она. - Как только тут вс улажу, забронирую билет
и скажу тебе номер рейса.

Когда я был в Техасе, Кэтрин рассказала мне о своей жизни. Я был лишь
третьим мужчиной, с которым она спала. Первыми были ее муж, один алкаш -
звезда ипподрома, - и я. Ее бывший, Арнольд, каким-то образом занимался
шоу-бизнесом и искусством. Как у него получалось, в точности я не знал. Он
постоянно подписывал контракты с рок-звездами, художниками и так далее.
Бизнес его на 60,000 долларов погряз в долгах, но процветал. Одна из тех
ситуаций, когда чем глубже в жопе, тем лучше живешь.

Не знаю, что случилось со звездой ипподрома. Просто сбежал, я полагаю.
А затем Арнольд подсел на кокаин. Кока изменила его за одну ночь.

Кэтрин сказала, что больше она его не узнавала. Сущий ужас. На скорой
помощи - в больницу. А на следующее утро он сидел в конторе как ни в чем
не бывало. Потом на сцену вышла Джоанна Довер. Высокая статная
полумиллионерша. Образованная и полоумная. Они с Арнольдом начали делать
бизнес вместе. Джоанна Довер торговала искусством, как некоторые торгуют
кукурузными фьючерсами. Она открывала неизвестных художников на пути к
славе, по дешевке скупала их работы и продавала втридорога после того, как
их признавали. У нее был на это глаз. И великолепное 6-футовое тело. Она
начала видеться с Арнольдом чаще. Однажды вечером Джоанна заехала за ним
облаченная в дорогое вечернее платье в обтяжку. Тогда Кэтрин поняла, что