меня: эти три слова, произнесенные ею, сверкнули, словно обнаженное лезвие,
и чаша, наполненная до краев, которую я неделя за неделей держала высоко в
руке, опрокинулась и, прежде даже чем я успела вымолвить слово, я
почувствовала, как на меня хлынуло.
услышала, как он дрогнул.
уже было поздно, и я тихо выговорила:
Как бы мне ни казалось знаменательным, что до сих пор это имя ни разу не
было произнесено между нами, быстрый, виноватый взгляд и лицо девочки
отозвались на нарушенное мною молчание, как если бы это был грохот
вышибленного окна. К этому присоединился вопль, который, словно пытаясь
остановить удар, вырвался в ту же секунду у миссис Гроуз, потрясенной моей
жестокостью, - вопль испуганного, раненого животного, и все это еще через
мгновение завершилось моим стоном. Я схватила за руку мою подругу.
же, как и в прошлый раз; и, мне страшно вспомнить, первое, что я
почувствовала в эту минуту, была живейшая радость, что вот оно
доказательство - налицо. Она тут, и в этом мое оправдание; она - тут, и я не
была ни жестокая, ни сумасшедшая. Она была тут, и ее видела бедная,
перепуганная миссис Гроуз, но самое главное - ее видела Флора; и в эти
ужасные минуты, наверно, самой необыкновенной минутой была та, когда я
совершенно сознательно послала ей безмолвный знак благодарности, чувствуя,
что даже этот бледный алчный демон примет и поймет его. Она стояла на том
самом месте, где мы только что были с моею подругой, и все зло в ее
направленной к нам алчности достигало до нас во всей своей полноте. Это
первое острое восприятие и ощущение длились несколько секунд, пока я по
ошеломленному взгляду миссис Гроуз, глядевшей туда, куда я указывала, не
убедилась, что наконец-то она тоже видит, после чего я поспешно перевела
взгляд на Флору. То, как приняла это Флора, поразило меня, и, сказать
правду, гораздо сильнее, чем если бы я увидела, что она просто встревожена.
Явного испуга я, разумеется, вовсе и не ожидала увидеть. С тех пор как мы ее
разыскали, она уже успела подготовиться, держалась настороже, старалась
ничем себя не выдать, поэтому то особенное, о чем я и мысли не допускала и
что обнаружилось с первого взгляда, поистине потрясло меня. Видеть, как она
без тени колебания на розовом личике, нисколько не притворяясь, даже не
поглядела ни разу на это чудо, на которое я показывала, и только смотрела на
меня с твердой спокойной суровостью, но с таким небывалым, совершенно новым
выражением, как если бы она читала мои мысли, обвиняла и вершила надо мной
суд, - это было для меня ударом, это словно обратило девочку в то самое
наваждение, которое заставляло меня содрогаться. Я содрогалась, но никогда
еще я не была так твердо уверена, что она видит, как в этот миг, и,
чувствуя, что нельзя сдаваться, я отчаянно призывала ее в свидетели:
хорошо, как меня!
ребенок, а старая, старая женщина, и более разительного подтверждения моих
слов нельзя .было бы и придумать, когда она вместо ответа повернула ко мне
лицо и, ничего не подтверждая, ни с чем не соглашаясь, просто взглядом дала
мне почувствовать свое глубокое, нарастающее и наконец вдруг совершенно
непререкаемое осуждение. В эту минуту, - если только я способна связать все
воедино, - я больше всего была потрясена вот этой ее - если так можно
назвать - манерой, но тут, сверх того, на меня вдруг обрушилась миссис Гроуз
- и как обрушилась! Не знаю, как это случилось, но внезапно у моей подруги
словно бы помутилось в голове и она, вся вспыхнув, накинулась на меня с
громким негодованием и возмущением.
это говорила, отталкивающе явственное виденье стояло перед нами нагло и
открыто. Прошла минута, другая, пока я, обхватив мою подругу, заставляла ее
повернуть голову, посмотреть хорошенько и настойчиво показывала пальцем:
не видите - даже сейчас? Да ведь она на виду, как пылающий костер! Вы только
посмотрите, милая моя, посмотрите же!..
омерзение, сочувствие, казалось, она и жалеет, и рада была бы меня
поддержать, - меня даже и тогда это тронуло, - и вместе с тем испытывает
чувство облегчения, что она от этого освобождена. А я так нуждалась в
поддержке, потому что с этим обрушившимся на меня ударом - какими-то чарами
глазам ее было запрещено видеть - я почувствовала, что почва уходит у меня
из-под ног, я видела, я знала, как моя страшная предшественница уже
оттесняет меня, и ясно представляла себе, как теперь все обернется после
удивительного поведения Флоры. И вот тут тотчас же бурно вмешалась миссис
Гроуз. Задыхаясь, она так успокаивала Флору, что я даже в своем крушении
испытывала втайне чувство торжества.
душенька моя! Бедная мисс Джессел? Да как это может быть, когда бедная
умерла и ее похоронили? Мы-то знаем, верно, милочка? - путаясь в словах,
взывала она к девочке. - Все это попросту ошибка, ну пошутили, и будет, а
сейчас пойдем скорее домой!
миссис Гроуз выпрямилась, и вот они теперь стояли рядом, словно в каком-то
вынужденном заговоре против меня. Флора продолжала смотреть на меня все тем
же застывшим взглядом холодного осуждения, а я даже в ту минуту, когда она
стояла, крепко уцепившись за платье нашей подруги, молила бога простить меня
за то, что я не могла не видеть, - вся ее несравненная детская красота вдруг
сразу прошла, исчезла - я уже говорила это, - она стала отвратительной,
жесткой, грубой и почти безобразной.
никогда не видела. По-моему, вы злая. Я вас не люблю!
дерзкой уличной девчонки, она еще крепче обняла миссис Гроуз и уткнулась в
ее юбки своим страшным маленьким личиком. И, уткнувшись, завопила неистовым
голосом:
другого, как снова обратиться к тому обличью на берегу, которое, застыв
неподвижно, словно ловило наши голоса на расстоянии и находилось там явно на
мою погибель, а не к моим услугам. Несчастная девочка говорила так, будто
кто-то со стороны подсказывал ей каждое убийственное слово, и я в полном
отчаянии от всего, с чем мне приходилось мириться, только печально покачала
головой.
рассеялись. Я жила рядом с чудовищной правдой, а сейчас она уже почти
замыкает меня в свой круг. Да, я потеряла тебя: я вмешалась, и ты под ее
диктовку нашла безошибочно легкий выход. - И тут я поглядела в лицо нашему
адскому свидетелю по ту сторону озера. - Я сделала все, что могла, но
потеряла тебя. Прощай.
идите!" - и она в глубоком сокрушении молча обняла девочку и со всей
поспешностью, на какую была способна, пошла той же дорогой, какой мы сюда
пришли, явно убежденная, несмотря на свою слепоту, что случилось что-то
страшное, что мы попали в какую-то беду.
как мне казалось, разве что четверть часа, когда я, поглощенная своим горем,
вдруг почувствовала какую-то пронизывающую меня холодом пахучую сырость и
поняла, что я, должно быть, бросилась в отчаянии наземь и лежу, уткнувшись
лицом в песок. Наверно, я лежала так довольно долго, рыдая, обливаясь
слезами, потому что, когда я подняла голову, день уже подходил к концу. Я
встала и с минуту глядела в сумерках на серое озеро и на его пустой берег,
который посещают злые духи, а потом отправилась домой. Путь мой был труден и
уныл. Когда я подошла к калитке в ограде, я с удивлением обнаружила, что
лодка исчезла, и это заставило меня задуматься над необычайной выдержкой
Флоры. Эту ночь она по молчаливому и, я бы сказала, счастливому соглашению,
если бы это не звучало так фальшиво, провела с миссис Гроуз. Вернувшись, я
не видела ни ту, ни другую, зато, как бы в возмещение, правда весьма
сомнительное, я достаточно нагляделась на Майлса. Я нагляделась на него - не
подберу другого слова - больше, чем когда-либо. Ни один вечер из проведенных
мною в усадьбе Блай не носил такого зловещего характера, как тот вечер; но
несмотря на это - несмотря на всю бездну ужаса, разверзшуюся у меня под
ногами, - в этом завершающемся настоящем была необычайная сладкая печаль.
Когда я пришла домой, я даже не спросила, где мальчик: я пошла прямо к себе
в комнату переодеться и сразу с одного взгляда увидела наглядное
подтверждение тому, что у меня с Флорой все порвано. Все ее вещи были
унесены из комнаты. Позже, когда я сидела у камина в классной и наша
служанка мне подала чай, я не позволила себе спросить о втором моем
воспитаннике. Он добился своего, получил свободу - пусть пользуется ею до
конца! И он воспользовался ею, и проявилось это, по крайней мере, частично в
том, что около восьми часов он вошел ко мне в классную и молча сел рядом.
После того как поднос с чаем унесли, я погасила свечи и придвинула кресло
Шломо Вульф
Круз Андрей
Никитин Юрий
Херберт Фрэнк
Лондон Джек