Чтение 21–й страницы книги ~Компромисс~

Но гонорар я успел получить. Затем писал внутренние рецензии для
журналов. Анонимно сотрудничал на телевидении. Короче, превратился в
свободного художника. И наконец занесло меня в Таллинн...

Около магазина сувениров я заметил телефонную будку. Припомнил цифры:
четыре, два нуля, одиннадцать. Звоню. Отвечает женский голос:

- Слушаю! - У нее получилось - "свушаю". - Свушаю, мивенький!

Я попросил к телефону Эрика Буша. В ответ прозвучало:

- Его нет. Я прямо вовиуюсь. Он дал мне свово не задерживаться. Так что
приходите. Мы свавно побовтаем...

Женщина довольно толково продиктовала мне адрес. Объяснила, как ехать.

Миниатюрный эстонский трамвай раскачивался на поворотах. Через двадцать
минут я был в Кадриорге. Легко разыскал полуразрушенный бревенчатый дом.

Дверь мне отворила женщина лет пятидесяти, худая, с бледно-голубыми
волосами. Кружева ее лилового пеньюара достигали золотых арабских туфель.
Лицо было густо напудрено. На щеках горел химический румянец. Женщина
напоминала героиню захолустной оперетты.

- Эрик дома, - сказала она, - проходите.

Мы с трудом разминулись в узкой прихожей. Я зашел в комнату и обмер.
Такого чудовищного беспорядка мнееще видеть не приходилось.

Обеденный стол был завален грязной посудой. Клочья зеленоватых обоев
свисали до полу. На рваном ковре толстым слоем лежали газеты. Сиамская кошка
перелетала из одного угла в другой. У двери выстроились пустые бутылки.

С продавленного дивана встал мужчина лет тридцати. У него было смуглое
мужественное лицо американского киногероя. Лацкан добротного заграничного
пиджака был украшен гвоздикой. Полуботинки сверкали. На фоне захламленного
жилища Эрик Буш выглядел космическим пришельцем.

Мы поздоровались. Я неловко и сбивчиво объяснил ему, в чем дело.

Буш улыбнулся и неожиданно заговорил гладкими певучими стихами:

- Входи, полночный гость! Чулан к твоим услугам. Кофейник на плите. В
шкафу голландский сыр. Ты братом станешь мне. Галине станешь другом. Люби
ее, как мать. Люби ее, как сын. Пускай кругом бардак...

- Есть свадкие бувочки! - вмешалась Галина. Буш прервал ее мягким, но
величественным жестом:

- Пускай кругом бардак - есть худшие напасти! Пусть дует из окна. Пусть
грязен наш сортир... Зато - и это факт - тут нет советской власти. Свобода -
мой девиз, мой фетиш, мой кумир!

Я держался так, будто все это нормально. Что мне оставалось делать?
Уйти из дома в первом часу ночи? Обратиться в "скорую помощь"?

Кроме того, человеческое безумие - это еще не самое ужасное. С годами
оно для меня все более приближается к норме. А норма становится чем-то
противоестественным.

Нормальный человек бросил меня в полном одиночестве. А ненормальный
предлагает кофе, дружбу и чулан... Я напрягся и выговорил:

- Быть вашим гостем чрезвычайно лестно. От всей души спасибо за приют.
Тем более что, как давно известно, все остальные на меня плюют...

Затем мы пили кофе, ели булку с джемом. Сиамская кошка прыгнула мне на
голову. Галина завела пластинку Оффенбаха. Разошлись мы около двух часов
ночи.

У Буша с Галиной я прожил недели три. С каждым днем они мне все больше
нравились. Хотя оба были законченными шизофрениками.

Эрик Буш происходил из весьма респектабельной семьи. Его отец был
доктором наук и профессором математики в Риге. Мать заведовала сектором в
республиканском институте тканей. Годам к семи Буш возненавидел обоих.
Каким-то чудом он почти с рождения был антисоветчиком и нонконформистом.
Своих родителей называл -- "выдвиженцы".

Окончив школу, Буш покинул Ригу. Больше года плавал на траулере. Затем
какое-то время был пляжным фотографом. Поступил на заочное отделение
Ленинградского института культуры. По окончании его стал журналистом.

Казалось бы, человеку с его мировоззрением такая деятельность
противопоказана. Ведь Буш не только критиковал существующие порядки. Буш
отрицал саму историческую реальность. В частности - победу над фашистской
Германией.

Он твердил, что бесплатной медицины не существует. Делился сомнениями
относительно нашего приоритета в космосе. После третьей рюмки Буш
выкрикивал:

- Гагарин в космос не летал! И Титов не летал!.. А все советские ракеты
- это огромные консервные банки, наполненные глиной...

Казалось бы, такому человеку не место в советской журналистике. Тем не
менее Буш выбрал именно это занятие. Решительный нонконформизм уживался в
нем с абсолютной беспринципностью. Это бывает.

В творческой манере Буша сказывались уроки немецкого экспрессионизма.
Одна из его корреспонденций начиналась так:

"Настал звездный час для крупного рогатого скота. Участники съезда
ветеринаров приступили к работе. Пахнущие молоком и навозом ораторы сменяют
друг друга..."

Сначала Буш работал в провинциальной газете. Но захолустье ему быстро
наскучило. Для небольшого северного городка он был чересчур крупной
личностью.

Два года назад Буш переехал в Таллинн. Поселился у какой-то стареющей
женщины.

В Буше имелось то, что роковым образом действует на стареющих женщин. А
именно - бедность, красота, саркастический юмор, но главное - полное
отсутствие характера.

За два года Буш обольстил четырех стареющих женщин. Галина Аркадьевна
была пятой и самой любимой. Остальные сохранили к Бушу чувство
признательности и восхищения.

Злые языки называли Буша альфонсом. Это было несправедливо. В любви к
стареющим женщинам он руководствовался мотивами альтруистического порядка.
Буш милостиво разрешал им обрушивать на себя водопады горьких запоздалых
эмоций.

Постепенно о Буше начали складываться легенды. Он беспрерывно попадал в
истории.

Однажды Буш поздно ночью шел через Кадриорг. К нему подошли трое. Один
из них мрачно выговорил:

- Дай закурить.

Как в этой ситуации поступает нормальный человек? Есть три варианта
сравнительно разумного поведения.

Невозмутимо и бесстрашно протянуть хулигану сигареты.

Быстро пройти мимо, а еще лучше - стремительно убежать.

И последнее - нокаутировав того, кто ближе, срочно ретироваться.

Буш избрал самый губительный, самый нестандартный вариант. В ответ на
грубое требование Буш изысканно произнес:

- Что значит - дай? Разве мы пили с вами на брудершафт?!

Уж лучше бы он заговорил стихами. Его могли бы принять за опасного
сумасшедшего. А так Буша до полусмерти избили. Наверное, хулиганов взбесило
таинственное слово - "брудершафт". Теряя сознание, Буш шептал:

- Ликуйте, смерды! Зрю на ваших лицах грубое торжество плоти!..

Неделю он пролежал в больнице. У него были сломаны ребра и вывихнут
палец. На лбу появился романтический шрам...

Буш работал в "Советской Эстонии". Года полтора его держали внештатным
корреспондентом. Шли разговоры о том, чтобы дать ему постоянное место.
Главный редактор, улыбаясь, поглядывал в его сторону. Сотрудники прилично к
нему относились. Особенно - стареющие женщины. Завидев Буша, они шептались и
краснели.

Штатная должность означала многое. Особенно - в республиканской газете.
Во-первых, стабильные деньги. Кроме того, множество разнообразных социальных
льгот. Наконец, известную степень личной безнаказанности. То есть главное,
чем одаривает режим свою номенклатуру.

Буш нетерпеливо ожидал зачисления в штат. Он, повторяю, был
двойственной личностью. Мятежность легко уживалась в нем с отсутствием
принципов. Буш говорил:

- Чтобы низвергнуть режим, я должен превратиться в один из его столпов.
И тогда вся постройка скоро зашатается...

Приближалось 7 Ноября. Редактор вызвал Буша и сказал:

- Решено, Эрнст Леопольдович, поручить вам ответственное задание.
Берете в секретариате пропуск. Едете в морской торговый порт. Беседуете с
несколькими западными капитанами. Выбираете одного, наиболее лояльного к
идеям социализма. Задаете ему какие-то вопросы. Добиваетесь более или менее
подходящих ответов. Короче, берете у него интервью. Желательно, чтобы моряк
поздравил нас с шестьдесят третьей годовщиной Октябрьской революции. Это не
значит, что он должен выкрикивать политические лозунги. Вовсе нет.
Достаточно сдержанного уважительного поздравления. Это все, что нам
требуется. Ясно?

- Ясно, - ответил Буш.

- Причем нужен именно западный моряк. Швед, англичанин, норвежец,
типичный представитель капиталистической системы. И тем не менее лояльный к
советской власти.

- Найду, - заверил Буш, - такие люди попадаются. Помню, разговорился я
в Хабаровске с одним матросом швейцарского королевского флота. Это был наш
человек, все Ленина цитировал.

Редактор вскинул брови, задумался и укоризненно произнес:

- В Швейцарии, товарищ Буш, нет моря, нет короля, а следовательно, нет
и швейцарского королевского флота. Вы что-то путаете.

- Как это нет моря? - удивился Буш. - А что же там есть, по-вашему?

- Суша, - ответил редактор.

- Вот как, - не сдавался Буш. - Интересно. Очень интересно... Может, и
озер там нет? Знаменитых швейцарских озер?!

- Озера есть, - печально согласился редактор, - а швейцарского
королевского флота - нет... Можете действовать, - закончил он, - но будьте,
пожалуйста, серьезнее. Мы, как известно, думаем о предоставлении вам штатной