АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Я Ваське, брату своему, скажу. Если Траизя еще полезет, он ему
вделает.
- У меня тоже есть брат,- сказал Максим. - Да я и сам, если один
на один... Подумаешь, Транзя...
Римма Васильевна встала поодаль.
- Все сюда! Все ко мне! Едем домой!-громко восклицала она и хло-
пала над головой ладонями. Хлопки звучали, как выстрелы пистонного
пистолета. На локте у вожатой висела желтая сумочка.
В ней лежал Максимкин болтик.
Бой. Продолжение
Когда автобус остановился у школы и третьеклассники высыпали на
тротуар, Римма Васильевна велела встать в круг.
- В школу никто не заходит! Там идут занятия, нечего шуметь! Все
отправляются по домам. Не забывайте, что послезавтра сбор! Особенно
те, кого принимают в пионеры! Готовьтесь! Имейте в виду: у кого не
будет белых гольфов и синих пилоток, на сбор может не приходить. Все
разошлись! Рыбкин - за мной!
У Максима защемило сердце. Послезавтра - сбор. Все у него гото-
во, и отглаженный галстук висит на специальных плечиках с круглой
перекладинкой, чтобы не осталось складок. Да все это, видно, зря.
Вожатая маршировала по притихшим коридорам, а Максим с повисшей
головой двигался следом. Они вошли в пионерскую комнату. Там было
очень солнечно. Светился желтый лакированный стол, сверкали на тум-
бочке фанфары, сияли обручи на барабанах. Горячая искра горела на
остром наконечнике знамени. Огненным светом полыхало это знамя и от-
рядные флажки. Настоящий праздник солнца и пламени!
Но это был не его, не Максимкин праздник. И Максим остановился в
дверях, тоскливо обводя глазами солнечные стены.
Римма Васильевна дернула от стены пластмассовую табуретку и села
у блестящего стола, спиной к окну. Положила перед собой сумочку.
- Что встал в дверях? Иди ближе.
Максим сделал несколько шагов.
- Не отворачивайся и смотри мне в лицо, когда я с тобой разгова-
риваю.
Максим, чувствуя близкие слезы, поднял глаза. Он все-таки под-
нял. Но лица Риммы Васильевны не увидел. На фоне горящего солнцем
окошка лишь темнел силуэт ее головы с кудряшками и острой пилоткой.
А маленькие уши просвечивали темно-розовой краской.
- Я жду!- сказала Римма Васильевна.
- Что?- сипловато от подступивших слез спросил Максим.
- Ах, что! Ты не знаешь? Я жду целых пять минут, когда ты соиз-
волишь объяснить свою дикую выходку.
- Он же первый полез, честное слово, - сказал Максим кудряшкам и
прозрачным ушам.
- Не лги! Все видели, как ты петухом налетел на него! Сзади!
- Он тоже всегда сзади... Вы ведь самого начала не видели...
Спросите у ребят.
- Ты меня не учи! Мне известно, кого и как спрашивать, и я спра-
шиваю тебя. А за ребят нечего пря...
В этот миг стукнула дверь, и в комнату из-за спины Максима шаг-
нул учитель.
Максим знал, что это учитель физики, а имени его не знал. Он
только слышал от Андрея, что это хороший учитель - веселый и спра-
ведливый. Но Андрей дома называл его просто "Физик".
Физик был молодой, коренастый, светловолосый. Максиму казалось
почему-то, что раньше этот учитель служил на флоте. Ему очень подош-
ла бы штормовая куртка с тельняшкой вместо серого костюма и галсту-
ка. Правда, ходил Физик без морской раскачки, прямо и легко, даже
строго как-то. Но лицо его, скуластое и толстогубое, никогда не было
строгим.
Итак, учитель физики шагнул в комнату и встал сбоку от стола. А
на стол мягко положил большую блестящую пластину.
- Добрый день, уважаемая Римма Васильевна.
- Что это?- слегка удивилась Римма Васильевна, отразившись, как
в зеркале, в никелированной жести.
- Это от глянцевателя, - вкрадчиво сказал Физик. - Полюбуйтесь,
что сделали ваши "фотографы" из штаба друзей природы, которых, по
вашей просьбе, я пустил в фотолабораторию.
- Что именно? - недовольно поинтересовалась Римма Васильевна.
- Они изуродовали поверхность. Как прикажете глянцевать на этих
царапинах и вмятинах? Кроме того, они сожгли лампу в увеличителе и
уронили в фиксаж запасной объектив.
- Куда уронили?
- В раствор гипосульфита. Выражаясь популярнее, в закрепитель.
- Можно с этим чуть позже? Сейчас я закончу один разбор...
- Угу. Я подожду, - сказал Физик и отошел к боковому окну. Там
он неожиданно повернулся и внимательно глянул на Максима.
- А это что за юноша в блистательном вицмундире? Это у ваших
горнистов и барабанщиков такая форма?
- Не знаю, что за форма, - раздраженно откликнулась Римма Ва-
сильевна. - А этот "симпатичный юноша" сейчас в парке устроил безоб-
разную драку с командиром поста порядка.
- Да неужели? -усмехнулся Физик. И кажется, не поверил. - А на вид
вполне воспитанное дитя, только слегка помятое.
- Это "воспитанное дитя", к вашему сведению, избило одного пя-
тиклассника железным винтом...- Она со стуком выложила из сумочки
болтик.
- Я не бил его винтом,- тихонько сказал Максим и ощутил пустоту
и безнадежность. Потому что ничего нельзя было доказать. Но он
все-таки попытался еще раз: - Я не бил. Это у него был винт. Он у
меня его отобрал.
- Совершенно верно! А почему отобрал?
- Ну спросите у него! Я-то при чем? - сказал Максим так отчаян-
но, что это было похоже на негромкий крик.
- А ну-ка... Ну-ка веди себя прилично, - с тихой угрозой произ-
несла Римма Васильевна.- Это что такое? - И вдруг крикнула: - Ты как
разговариваешь!
Максим вздрогнул. И скорее от испуга, чем от желания спорить,
громко сказал в ответ:
- А вы как? Говорили "разберемся", а сами только кричите.
- Ух ты... - удивилась Римма Васильевна. - А ты, оказывается,
орешек... - Она повернулась к физику: - Видите? А мы говорим: "труд-
ные, трудные"... Самые трудные - не те, кто в туалете курит и с уро-
ков сбегает, а вот такие. Благополучненькие с виду. У них уже язык
подвешен, умеют со старшими спорить по всем правилам. Рассуждают!..
А еще собирался в пионеры!
- А может быть, сначала...- заговорил Физик, но вожатая торопли-
во сказала:
- Хорошо, хорошо. Сейчас разберусь с этим субъектом, и поговорим.
- Поговорим,- согласился Физик и стал лицом к окну. Римма Ва-
сильевна отчетливо сказала Максиму:
- Отвечай, почему затеял драку.
Отвечать было трудно: слезы скребли горло и вертелись в уголках
глаз. Максим прошептал:
- Потому что он всегда лезет. И болтик отобрал.
- Почему ты не мог сказать учительнице или мне? Из-за какого-то
паршивого болтика бросился избивать товарища!
Ну как ей объяснить? Из-за болтика! Как рассказать про Таню, про
то, как она уходила из парка? Про борьбу со страхом, про отчаяние?
Как?!
- У меня просто лопнуло терпенье...- с трудом сказал Максим.
- Что-о?-тихо протянула Римма Васильевна и часто задышала.- Ах,
терпенье... А у меня? У меня оно железное, чтобы выносить ваши ежед-
невные фокусы? А?! Отвечай!
И она с размаху припечатала свою ладонь к лаковой крышке стола.
Пластина подскочила и дзенькнула.
Этот металлический звук словно толкнул Максимкину память. С та-
ким же звоном сталкивались медные тарелки... Дзенн! И светлый чубчик
у маленького музыканта вставал торчком. Дзенн! И ослепительно вспы-
хивали на тарелках отблески прожекторов. А трубы вели упругую и бое-
вую мелодию марша. Чуть-чуть печальную, но сильную и смелую.
И эта мелодия, вспомнившись, тихо зазвучала в Максиме. И, слыша
ее, он стал распрямляться.
Конечно, и до этого он стоял прямо. Но теперь он выше стал дер-
жать голову, плечи расправил, перестал суетливо дергать складочки на
штанах, спокойно опустил руки. А главное - он распрямился в душе.
Словно маленький, но смелый и дружный оркестр стоял сейчас у него за
спиной. И слезы начали отступать.
Почему надо бояться, если не виноват? Почему надо плакать, если
не боишься? За что на него кричат? За то, что первый раз он победил
страх?
- Лучше бы этого Транзина спросили, зачем он приставал,- сказал
Максим.
- Ты меня не учи! И не Транзин, а ты собирался вступать в пионе-
ры.
Значит, пока он был трусом, никто не возражал: ни вожатая, ни
одноклассники, ни шефы из шестого класса. А сегодня, когда он впер-
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 [ 21 ] 22 23 24 25 26 27 28
|
|