объяснять.
ничего не стоит, а сапоги снять - аж двадцать долларов?
Рассказываю о себе - автоматически, тоже легко. Иногда, правда, бывает,
разойдусь, так начну расписывать - целый театр, но это ж для меня самой
удовольствие, грешно за это деньги брать. Снимать же ботинки так дорого
потому, что я это ненавижу. Мужские носки - самый мерзкий предмет на свете.
приспичит", всего двадцатка?
за небольшую работу.
пародирование семейных отношений!
желают чего-то феерически нового. Некоторым надо убедиться, что не у них
одних жена такая стерва - это я второй прейскурант имею в виду. Некоторым
нужна опять-таки жена, но ласковая и добрая - это по-первому. А некоторые,
если не почувствуют себя в домашней обстановке, ничего не смогут! У них за
долгие годы сложился стереотип. При этом, сами понимаете, возможны варианты:
первый прейскурант вдруг перетекает во второй, второй в первый - и так
далее. Но я люблю порядок, четкость.
третьему принимали? Это - что?
озабоченность, вас тоже обуревает стремление к порядку, тоска о нем, вы
спросили о прейскурантах не из праздного любопытства. Я это увидела и решила
рассказать. И даже не без удовольствия. Так что вам это обойдется в два
доллара. Ибо! - подняла изящный пальчик Мила. - Ничего нельзя делать
бесплатно. Это закон коммерции, а я, хотите вы того или нет, занимаюсь
коммерцией.
Почему там ничего не указано?
прейскуранте для вас - это как раз начать его выполнять... Клиенты разные.
Каждый хочет разного. Некоторые вообще не знают, чего хотят. В лоб спросить:
"Чего изволите?" - уличная работа. Я беру дорого, потому что угадываю. За
первые несколько минут я должна понять и характер человека, и его
наклонности, и потаенные мечты - и так далее. И поразить потом его тем, что
- выполнить невысказанные пожелания.
кто хочет только, извините, акта. За этим идут к другим. Но и излишеств
задушевного общения тоже не нужно. Ведь приходят иногда те, у кого кроме
жены есть и любовница, а то и две. Но там везде ответственность. Связь же со
мной - никакой ответственности. И полная тайна. С проституткой тоже нет
ответственности, но там только тело. Я же - аманта (так я себя называю), я
тело - с душой, я актриса - и хорошая. Абсолютное большинство проституток
тоже умеют изобразить страсть, но умный мужчина всегда это знает и, если он
уважает себя, не будет иметь дело с ними. Я же, понимаете, именно актриса.
Для меня наслаждение заключается не в том, чтобы просто, грубо говоря,
удовлетворить клиента, а сделать так, чтобы он поверил в мою страсть. Для
этого один путь: самой довести себя до страсти. И очень редко у меня не
получается. Обычно я даже люблю того, с кем. На время сеанса. Сложность
одна: некоторые жениться предлагают или долгие отношения... Морока, -
вздохнула Мила. - Приходится говорить, что я дала клятву никому не
принадлежать до тридцати лет.
нельзя на сцене вдруг перестать играть. Вот вы рассказали - и что же? Сейчас
начнете меня опять охмурять? Но я-то не поверю уже!
расстаюсь навсегда. Вы даже здесь умудрились найти ответственность.
для него созданным, показалось таким же производственно-общим, как,
например, кабинет стоматолога. Да, у стоматолога хорошее настроение, тебе
втемяшилось, что ты ему лично симпатичен, на самом же деле ты для него -
челюсть, тысячная, десятитысячная, очередная челюсть!
работаете! Из-за денег, Мила?
втрое больше, раздевайся.
представитель власти, в конце концов! У него связи, в конце концов!
на ногу. - Если ты сейчас не обслужишь меня по любому прейскуранту за
обычную цену, завтра же это гнездышко твое прикроют. Ты ведь не знаешь, кто
я...
завтра не доживешь, через полгода твой труп выловят у Астрахани, понял? Ты
от моего дома на двадцать шагов отойти не успеешь! Понял, падла, е. т. м.,
к. б., с. м. в.?
сказать, силой. А потом носками острых туфель (очень больно!) гнала его к
двери, ударяя по ногам, по ребрам, по голове (гибка, стерва!), распахнула
дверь и последним ударом сбросила его на лестницу, по которой Парфен и
покатился, а Мила в довершение всего харкнула вслед ему, с треском захлопнув
дверь.
опоганившему его, Парфена, человечеству.
вылилось, читателей же покорнейше прошу потерпеть.
опять тю-тю.
напоследок хотел бы я на реакцию некоторых посмотреть!
зданию. Парфена внутрь согласились пустить беспрепятственно, на Писателя
выписали пропуск по паспорту, который он всегда носил с собой на всякий
случай, а вот у Змея паспорта не было ни с собой, ни вовсе. Он его потерял
где-то лет пять назад и с тех пор не нуждался в нем. Решили, что он посидит
в вестибюле под охранительной сенью милиционера-привратника, а они
быстренько обернутся.
короткий текст и распечатал несколько бумажек. В другой комнате у секретарши
взял с прибаутками гербовую печать и тиснул на бумажках.
а другой говорил по телефону. Он разрешающе кивнул, и они вошли.
на Парфена. Парфен молча положил перед ним расписку и две тысячи. И
приготовился объяснять. Но не пришлось. Лысоватый, шевеля губами, прочел:
"Я... согласен продать душу черту... тысячи долларов... Печать, подпись..."
И опять занял делом обе руки: одной подписывал бумажку, другой теребил
доллары, считая. Бумажку вручил Парфену, доллары прикрыл папкой.
тебе и артефакт, как говорит твой Гений. Ладно, еще в один кабинетик
сунемся.
потолще, обрадовался ему как родному:
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Акунин Борис
Белов Вольф
Березин Федор
Березин Федор