Чтение 21–й страницы книги ~Песня снегов~

Арванд был уже багровым от смеха. Наконец Амалафрида нашла, что тот
слишком уж развеселился для того, чтобы быть просто сторонним наблюдателем
этой истории, и подозрительно спросила:

- Уж не ты ли его сюда и привел, старый сводник?

- А что? - Арванд не смог удержаться от ухмылки. Фрида исходила пеной
от злости и зависти.

- Так вы все заодно! - закричала она.

Арванд попятился.

- Только не бей меня, прекрасная, - сказал он, но Фрида продолжала
бушевать:

- Это заговор!

- Но ведь у тебя есть такой замечательный погонщик... - напомнил ей
Арванд.

Последнее замечание переполнило чашу терпения старшей сестры. В
голову Арванда полетела увесистая глиняная кружка. Гладиатор ловко
увернулся, и метательный снаряд угодил в ни в чем не повинного охотника,
промышляющего пушниной. Тот немного покачнулся, поднялся из-за стола и
стоя поглядел на Амалафриду. При виде его широких плеч разбушевавшаяся
трактирщица вдруг разом успокоилась и устремилась к пострадавшему.

- Вы не пострадали? - осведомилась она. - Мы могли бы подняться в мою
комнату и перевязать ваши раны. Я умею врачевать тела...

Арванд откровенно захохотал и с кувшином в руке начал подниматься по
лестнице.

Возле двери, которую он очень хорошо знал, Арванд остановился и
позвал:

- Конан! Ты здесь?

Он услышал возню, вздохи, потом ясный мальчишеский голос отозвался:

- Арванд? Входи.

Конан сидел на разоренной кровати и спокойно жевал мясо, срывая его
зубами с бараньей ляжки. Амалазунта уже успела кое-как одеться и с
недовольным видом заплетала волосы.

- Привет, Черника - сказал Арванд. - Там, внизу, твоя сестра просто
рвет и мечет. Чуть голову мне не снесла.

Амалазунта расцвела.

- А ты действительно сделал мне царский подарок, ванир.

Арванд уселся рядом с Конаном и налил вина в его кружку, после чего
принялся пить из носика кувшина.

- Я слишком пьян, - сказал он спустя несколько минут, - слишком пьян,
чтобы вспомнить...

Амалазунта перебросила косу за спину и похлопала его по щекам
ладонями.

- Приди в себя, старый греховодник. Тебя привело сюда какое-то
дело?.. Что-нибудь новое об оборотне?

- Оборотень, - сказал Аренд помрачнев как туча. - Спасибо, что
напомнила, Черника. Да, оборотень.

Он оставил кувшин и потряс головой. Конан с интересом наблюдал за
ваниром. Сделав несколько глубоких вздохов, Арванд заговорил более трезвым
голосом:

- Вот что я хотел вам сказать, друзья мои: сегодня утром вервольф
задрал конюха в доме Синфьотли.

При имени ненавистного асира Конан выронил мосол. Кость больно
стукнула варвара по босой ноге.

Арванд продолжал:

- Бедный парень караулил в конюшне. Видно, думал подстеречь и убить
ночного вора, но волк задрал белую кобылу, а конюху перегрыз горло - и был
таков.

- Вот и хорошо, - заметил Конан не без удовлетворения. - Жаль только,
что не я тот волк.

Отмахнувшись от варвара, Арванд добавил:

- Их стряпуха по имени Хильда, жена этого конюха, среди ночи
проснулась и не нашла мужа рядом. Видно, у них уже велись разговоры о
волке, потому что она побежала в конюшню, забыв даже одеться как следует,
да еще башмак утопила в сугробе...

Конан вдруг заинтересовался.

- Ну и?.. - спросил он, заблестев глазами.

- Синфьотли схватил ее, когда она выходила из дверей конюшни, -
босую, полуголую, в пятнах крови... А наш оборотень; как известно,
оставляет на снегу, кроме волчьих, еще и человеческие следы. Детские или,
что вернее, женские...

- Боги... - прошептала Амалазунта. - Значит, мы ошибались, и
оборотень - это Хильда?

Арванд медленно покачал головой.

- Нет. Синфьотли увидел, что рот у нее окровавлен, и впал в ярость. А
когда он впадает в ярость, он плохо соображает. Его тоже можно понять -
вервольф позорит его дом, бросает тень на его семью. Да и Хильда появилась
у них совсем недавно, а буквально через несколько месяцев по Халога начал
шастать волк, под утро явно скрываясь у них в доме или где-то по
соседству.

- Но кровь на губах?..

- Несчастная девочка, наверное, поцеловала погибшего. Все это
совпадение, я уверен.

Конан кивнул.

- Да, - сказал он. - Служанка тут ни при чем. Это Соль, глухая, - вот
кто озорует ночами. Я видел ее собственными глазами. Да и тот парень, что
путался с Фридой, говорит, будто ведьма - писаная красавица и с золотыми
волосами.

- Ну а Хильда - настоящий крысенок, - заключила Амалазунта. - Косички
у нее тоже темные, два мышиных хвостика. Кстати, где она теперь? В тюрьме?

- Они приковали ее к столбу пыток на площади перед домом Совета
Старейшин, - сказал Арванд. - Завтра утром ее побьют камнями, тело пронзят
деревянными кольями и сбросят под лед в проточную воду ручья за городом.

Конан широко зевнул.

- Представляю, каково будет на душе у Синфьотли, когда он узнает, что
оборотень - его родная дочь, а он по ошибке отдал на расправу эту Хильду и
тем самым замарал себя убийством женщины, да еще невольницы!

Арванд поднялся.

- Ты уходишь? - с надеждой спросила Амалазунта.

- Да, - ответил Арванд. - Конан, я хочу, чтобы ты пошел со мной.

- Ну вот еще, - проворчал варвар.

- Для тебя есть важное дело, - пояснил Арванд. - Мне одному не
справиться. Нужен такой богатырь, как ты.

- А, - протянул Конан, явно польщенный. - Тогда ладно. До завтра,
Иземчик.

- Изюмчик, - обиженно поправила трактирщица.

Конан сочно чмокнул ее в губы, взял с кровати свой меховой плащ,
потом обулся и встал.

- Я готов, - объявил он.

Они вышли, притворив за собой дверь. Расстроенная Амалазунта
рассеянно обглодала баранью ногу, брошенную Конаном, допила вино,
оставленное Арвандом, и с приятной тяжестью в желудке погрузилась в
глубокий сон.

Луна, похожая на разломанную пополам краюху хлеба, ярко освещала
заснеженные улицы спящего города. Конан и Арванд тихо крались вдоль домов,
пока наконец перед ними не расступились здания и они не увидели круглую
площадь, мощенную булыжником. Посреди площади возвышался большой
деревянный столб. Рядом маячил часовой в меховой шапке. Он разложил два
костра, потягивал пиво и с сомнением поглядывал на оставленное ему оружие
- длинный деревянный, кол, довольно прочный и остро заточенный.

Старейшины рассудили, что именно таким орудием легче всего будет
покончить с оборотнем, если что-нибудь вдруг случится.

"Если она примется за свои колдовские штучки, бей прямо в сердце", -
отечески посоветовал солдату один из мудрых старцев, бросил на прикованную
к столбу Хильду трусливый взгляд и поспешно удалился. Часовой с тоской
посмотрел ему вслед, сплюнул на снег и стал готовиться к утомительному
ночному дежурству.

Время от времени он с подозрением поглядывал на пленницу, но та и не
думала приниматься за "колдовские штучки".

Самой сильной магией, на которую оказалась способна маленькая Хильда,
были безмолвные слезы и постукивание зубов. Она замерзла. Костры, возле
которых грелся часовой, уделяли толику тепла и пленнице, но этого было
явно недостаточно.

Хильда не пыталась сопротивляться, протестовать и вообще хоть как-то
бороться за свою жизнь. Короткий жизненный опыт убедил девушку в том, что
от нее самой вообще ничего не зависит. Она ли из кожи вон не лезла,
пытаясь угодить Сунильд и ее сыновьям - первым из хозяев, кто обращался с
ней сносно, - но малейшее подозрение в колдовстве было для Синфьотли
достаточным основанием отдать ее в руки палачей. Он даже не выслушал ее
объяснений. Он даже не позволил ей одеться. Она так и стояла у столба в
одном башмаке.

На небо высыпали звезды. Поднялась луна. Шло время, но Хильда и не
думала превращаться ни в лисицу, ни в волка. Она неподвижно смотрела в
огонь бессмысленными глазами и дрожала с головы до ног. Цепи, сковывающие
ее, все время позвякивали.

Часовой глотнул из фляги пива и покачал головой. Какая уродина эта
молоденькая ведьма! А он-то думал, что молодые ведьмы все как на подбор