профессор Канович опять закашлялся, Петр Александрович сказал невпопад
о дальнем своем соседе Веневитинове, а принцесса вздохнула о
застрелившемся недавно Есенине. Константин заметил, что еврейский
акцент, который Канович раньше никогда не скрывал, а в дружеской
компании напротив, утрировал, исчез начисто. Артикуляция была
безукоризненно правильной, и потому казалась артикуляцией механической
машины из балагана. Наконец, пришло время портвейна. Принцесса
попрощалась, ей надо было зайти в "свитские номера", где страдала
тяжелой мигренью фройлян Лотта. Константин подозревал, что мигрень эта
случилась у девушки по приказанию матушки - баронессе не улыбалось
сидеть за одним столом с Лейбой, что может позволить себе принц (и
может ли, еще вопрос), того не может эмигрантка, у которой юный сын и
дочь на выданье. Интересно, как дальше будет выходить из положения
баронесса. Мигрень - один день, ну, два, а потом?
наступающего вечера придавала вину особую прелесть: оно грело. Принц
курил свои сигары, профессор напряженно сидел на плетеном стуле, на
котором, казалось, так сидеть невозможно, он располагал к
расслабленности, отдыху, неге. Константин и отдыхал. Разговор касался
общих знакомых. Кто, где, с кем. Выходило так, что большинство вели
жизнь самую обыкновенную - женились, растили детей, служили. Двое
погибли на немецком фронте, один - на китайском. Карьера улыбнулась
нескольким, но всех превзошел Вабилов, которому сегодня вручают
Нобелевскую премию, должна быть радиотрансляция, и можно будет
послушать по радиоприемнику. Затем принц извинился, ему нужно было
позвонить в Москву, срочное дельце, он так и сказал "дельце", с
оттенком брезгливости и пренебрежения, профессор тоже порывался уйти,
но Петр Александрович попросил подождать его возвращения, и Лейба
вернулся на свой плетеный трон.
поговорить о деле. Самый безопасный вид беседы.
обмяк. - Не знаю, получится ли. Давно не практиковался.
если не накоротке, то как коллега с коллегой.
успех как лудильщик. Лучший лудильщик на десять верст в округе. Худые
кастрюли, ведра, все ко мне. Примусы починял, - Лейба говорил как бы с
юмором, посмеиваясь, акцент вернулся.
неудобно, и он продолжил:
пустая. Можно подставить любые слова вместо "научных разработок" -
сейчас с кредитами сложно, с продуктами, с заграничными поездками...
разработки, как вы изволили выразиться - дело обычное, были бы деньги,
хоть немножко, ну, и голова какая-никакая. Моя, - Лейба пощупал
голову, - похоже, ближе к никакой, раз я ввязался в это дело. Лампу
Алладина решил ваш дядюшка сделать, не больше, не меньше.
красного. Невидимый прожектор. Таинственные лучи смерти, как пишут в
приключенческих романах.
бумажке карандашиком маракать, другое - построить. Резонаторы
уникальные, грех не использовать.
разговор, шутит профессор, или просто... того. Впрочем, Лейба всегда
имел обыкновение валять дурака. Хорошо, если сохранились силы
продолжать.
резонатора, да что резонатора, сердца системы не сыскать. Рубины, пара
прекрасных рубинов. Не знаю, фараоновы те рубины, как утверждает Петр
Александрович, нет ли, но свойства их изумительны. Я в самом деле
начинаю верить, что удастся соорудить нечто необыкновенное. Фонарь для
слепых.
мое дело - мелкий ремонт. Знаете, сколько деталей в швейной машине
"Зингер"? И если какая-нибудь, не дай Бог, сломается, редко, очень
редко, но случается, где новую взять? Токарные станки в местечке не
предусмотрены. А у Лейбы есть. Мальчонка крутит такую большую ручку, а
я резцом осторожно...
но причем здесь он? - В конце концов, тысячи людей оказались в куда
более трудных условиях, да хоть я сам - воевал, трижды ранен, из них
дважды - тяжело. Ведь не обвинять после этого весь мир?
благодарен тому, что могу пусть ненадолго освободиться от худых
кастрюль. Пусть поймут, каково без меня, больше ценить станут.
пьяного понять не может. А наоборот - запросто. Все становиться
простым и доступным.
будто ничего не происходит. Просто встретились коллеги, долго не
виделись, бывает, и обсуждают предстоящую работу.
вещей. К сожалению, разбрасываться временем не приходится, и потому
обойдемся тем, что есть. Вы жидкий гелий сможете достать?
разжиться такой странной материей. Разве у Леонидова? Он из природного
газа этот гелий на дирижабли извлекает. - Гелий мы добудем, и аппарат
для сжижения тоже.
апельсинах. Ничего, освоимся, научились же кушать плоды мудрого
руководства.
никчемные разговоры, и Лейба откланялся - устал с дороги.
отношением Константина к Лейбе. Скорее, он просто пытался отвлечься.
От чего? Неприятности, или просто вечные хлопоты делового человека,
миллионщика?
новый подход.
ли захочет оставаться рабом лампы. Ты извини, но я жду звонка из
Лондона. У тебя там интересов нет? Если есть, советую срочно все
ликвидировать. Я отдал распоряжение - продавать, все продать до конца
дня.
связать с биржей?
аппарат. Нервничает.
принца. Южный и китайские рынки были куда заманчивее европейского, не
говоря уж об Америке, капитал приносил тридцать процентов прибыли, и
каждый империал стремился туда, стремился неистово, неудержимо.
Катятся кругленькие золотые империальчики, катятся, как колобки. Нет,
принца беспокоит что-то другое.
Неужели ученый Фадеев кончился, остался коммерсант? И потому так
раздражает Канович, способный и в мастерской лудильщика оставаться
Безумным Лейбой, физиком Божьей милостью? А хотя бы и так, что с того?
Не век же полю родить, можно и под паром постоять. А уж потом... Да,
открытие, ждите, милостивые государи! Потом и помереть можно будет,
вот. Поэтому, если не судьба, то не судьба, и нечего печалиться.
уже делает. Просто его дела приземленнее, обыденнее. Последнее время
лаборатория разрабатывала дешевый и качественный процесс цветной
печати. Не всю жизнь войной жить, надо позаботиться и о мире. Семейные
альбомы, синема, художественная съемка. В каждом доме можно будет
иметь окно в мир. Разве плохо?
Синдром уставшей кошки - когда она и лежа, бессильная, все перебирает
лапами, стремясь куда-то бежать. Не умеет он отдыхать - со вкусом,
наслаждаясь жизнью, молодостью, богатством, наконец. Нет, едет на
курорты - в Ялту, или на новые земли, Константинополь, где не совестно
будет приволокнуться за дамочками, покутить, в общем, делать все, что
положено человеку его положения.
вдали, на подъезде к станции дал гудок паровоз, верстах в пяти, не
ближе, но в тишине звук казался удивительно ясным, современные сирены,
манящие уютом пульмановских вагонов, магнетизирующие мельканием жизни
Корнев Павел
Мацумото Сэйте
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Белов Вольф
Суворов Виктор