отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана
нескольких кораблей в 4 частях" (англ.), бристольское издание 1726 года -
куплено на книжном развале за толщину и солидный вид) сидел старец в белой
хламиде с длинной седой бородой и белыми, шелковистыми волосами, по лбу
перехваченными вервием. Один глаз у отшельника был закрыт черной повязкой,
левая рука на перевязи. Вошедшего старец будто и не заметил.
бледная физиономия Еропкина.
ясным:
ткнул пальцем в гравюру, изображавшую Гулливера в окружении гуигнгнмов.
Самсон Харитоныч, крепко держащий за руку отрока Паисия, Кузьма и два
давешних мужика, которые тащили пухлый рогожный мешок.
всклокоченной брови и вскинул десницу. Одна из свечей, повинуясь этому
жесту, внезапно шикнула и погасла. Паук охнул и руку отрока выпустил - что и
требовалось.
изобрел на случай затруднений при карточной игре: свечи с виду обычные, но
фитилек внутри воска свободно скользит. Необычный фитилек, длинный, и внизу
через щель стола продет. Левой рукой незаметно под столом дернешь, свеча и
гаснет (на перевязи, у Момуса, понятное дело, "кукла" висела).
усмешкой. - Давай сюда мешок свой, кровью и слезами наполненный, клади... Да
не на стол, не на книгу волшебную! - прикрикнул он на мужиков. - Под стол
кидайте, чтоб я ногой хромою его попрал.
трешницы. Пуда на полтора, не меньше. Но ничего, своя ноша не тянет.
отдаст. Тут одних чудес мало. Психология нужна: натиск, скорость,
неожиданные повороты. Не давать очухаться, задуматься, приглядеться. Эх,
залетные!
Руки отсохнут! Или не ведаешь, к кому пришел, дурень?
Мефистофель в исполнении Джузеппе Бардини.
но побоялся, проворно спрятал руку за спину, да еще на мужиков оглянулся -
не крестятся ли. Те не крестились, тоже тряслись.
придвинул мешок ногой. - Мой будешь. Мне станешь служить.
тьма под мрачными сводами.
контраст, перешел к вкрадчивости. - Да ты меня, Самсон, не бойся. Мне такие,
как ты, нужны. Хочешь денег немерянных, против которых твой паршивый мешок -
горстка праха? - Презрительно пнул рогожу ногой. - Мешок твой с тобой
останется, не трясись. А я тебе сто таких дам, хочешь? Или мало тебе? Хочешь
больше? Хочешь власти над человеками?
древних стен. Еропкин вжал голову в плечи и кивнул.
тот перебежал за стол, встал рядышком.
наказал таинственный старец. - Да не на меня пяльтесь, вверх смотрите!
головы, Момус загасил последнюю свечу, зажмурился и толкнул Мими в бок: не
смотри!
кнопочку.
установил Момус магнезиевый "Блицлихт", новейшее германское изобретение для
фотографирования. Как шандарахнет оно в кромешной тьме нестерпимым белым
сиянием, так Еропкин и его головорезы минут на пять вчистую ослепнут. А тем
временем веселая троица - Момочка, Мимочка и Мешочек - выскользнут в заднюю,
заранее смазанную дверку.
рванут санки с места - ищи потом, Самсон Харитоныч, ветра в поле.
вспышки не угляделось.
технический прогресс! На репетиции все было идеально, а на премьере конфуз!
облако белого дыма, и внутренность часовни озарилась слабеньким,
подрагивающим светом. Явственно можно было разглядеть четыре застывшие
фигуры по одну сторону стола, две крадущиеся по другую.
ребята, это фармазонщики! Ах, паскуды!
свистнуло, и тугая петля стянула горло. Чертов Кузьма со своим гнусным
кнутом! Момус выпустил мешок, схватился за горло, захрипел.
Бежим!
пол. От ужаса и невозможности глотнуть воздух Момус лишился чувств.
по черному потолку, по закопченным фрескам. На полу, помигивая, горел
фонарь, должно быть, принесенный из саней.
головой туда-сюда, оценил обстановку. Обстановка была паршивая, хуже некуда.
немой урод Кузьма, любовно поглаживал свой кнут, от одного вида которого
Момуса передернуло. Саднила содранная кожа на горле.
его превосходительство, пока Момус в блаженном забвении пребывал. Двое
шестерок стояли на столе и что-то там прилаживали, приподнявшись на цыпочки.
Момус пригляделся, усмотрел две свисающие веревки, и очень это
приспособление ему не понравилось.
очнулся, - самого Еропкина обчистить задумали? Хитры, бестии, хитры. Только
Еропкин ловчее. На посмешище всей Москве меня хотели выставить? Ничего-о, -
смачно протянул он. - Щас вы у меня посмеетесь. Кто на Еропкина пасть
скалит, того лютая судьба ждет, страшная. Чтоб другим неповадно было.
Момус.
благочестия. Есть ведь суд, полиция. Пусть они карают, что ж вам-то
пачкаться? Да и потом, вы ведь, любезнейший, не в убытке. Кольцо старинное,
золотое, вам досталось? Досталось. Клад опять же. Оставьте себе, в виде, так
сказать, компенсации за обиду.
Глаза у него блестели неживым, пугающим блеском. - Ну что, готово? - крикнул
он мужичкам.
его подняли с пола вверх ногами. - Это переходит все... Караул! Помогите!
проходит мимо, то перекрестится да припустит со всех ног.
на помощь прибежит или в монастырь кинется, чтоб в набат ударили. И Момус
подхватил:
кулачищем по темечку, и она, ласточка, обмякла, ткнулась лицом в пол. А
Березин Федор
Нортон Андрэ
Суворов Виктор
Дальский Алекс
Браун Дэн
Корнев Павел