зубастой пастью. Стремительные силуэты скользили у поверхности и в глубине,
переворачивались, изгибались -- неуязвимые, хищные и прилежные, будто
иразы-чистилыцики, каких Дарт встречал на Анхабе, и столь же, на удивление,
эффективные. Заметив, что левиафан уже не корчится, а лишь чуть-чуть
подрагивает, он свесился над бортом и выяснил, что червей у днища больше
нет, а двигательная мембрана хоть и не изодрана в клочья, но сильно
повреждена. Это было неприятным открытием. Способен ли их живой корабль
плыть? И что означает эта дрожь? Трепет облегчения или предсмертные
конвульсии?
затягиваться свежей плотью - видимо, их судно обладало потрясающей
способностью к регенерации. Брокат перестал метаться в воздухе, опустился
Нерис на плечо, и она, выронив костяную свирель, пригладила его взъерошенную
шерстку; потом села, закрыла глаза и в изнеможении откинулась на борт. Губы
ее шевелились, и Дарт, напрягая слух, понял, что женщина творит молитву
одновременно на нескольких языках. Знакомые слова фунги складывались в
благодарность речным братьям, что вовремя пришли на зов; само собой, не был
забыт и Предвечный Элейхо.
у самого дна, над обломками Марианны, будто любопытствуя, что за не виданная
вещь вдруг очутилась в их реке. Дождавшись, когда они исчезнут, Дарт вскинул
дисперсор, выставил на полную мощность и полоснул лучом по прибрежному
откосу. Пласт земли, песка и глины медленно пополз вниз, заваливая воронку,
но он продолжал стрелять, пока над водой не поднялся овальный холмик. Потом
взглянул на свое оружие: полоска указателя энергии мерцала у самого нуля.
Шепот смолк, глаза Нерис распахнулись.
гнусные твари. Я этого не хочу.
зеленым цветом.
от самых тяжких ран и послужить нам сотню циклов, а иногда и больше. Но
мертвый бхо? Кому он нужен? Это ведь не разумное существо!
и вскоре насыпь над могилой Марианны исчезла за излучиной реки.
лечь, пристроила к кровоточившей ранке Броката, а когда тот насосался,
приложила ладошку, что-то пошептала, и ручеек крови иссяк. Затем ожоги и
онемевшие места были растерты мазью, и хоть ее воздействие оказалось быстрым
и целительным, Дарт все же дотянулся до скафандра, вытащил прилипалу и
шлепнул на плечо. Он ел пищу рами и спал с женщиной рами; их метаболизм был,
вероятно, близким - но вот насколько близким? Рисковать ему не хотелось.
просветленная шира то роется в груде свертков, шкатулок и сосудов с
целебными снадобьями, то хлопочет над ним, Дарт блаженно усмехался и
норовил, поймав ее руки, прикоснуться к ним губами. Когда Нерис, согнав
Броката, остановила кровотечение, он полюбопытствовал:
Ты знала, что именно произойдет?
небольшая опасность. Видела же я другое? совсем другое, Дважды Рожденный?
Видела битву, большую битву, однако не знаю, кто дрался на нашей стороне -
это осталось секретом Предвечного. Но видела, как ты сражаешься с тьяни, как
падаешь под их ударами, как тело твое заливает кровь из сотни ран?
произнес:
и потоки крови? Ты уж постарайся, держи под руками целебный бальзам. И
проверь, моя прелесть, не позабыла ли ты его в Трехградье?
попрекать! Вспомни, кому захотелось полюбоваться ямой, кишащей червями? А в
том, что нужное снадобье исчезло, воля Предвечного!
гордым видом и занялась своим мешком. Упаковав добро, Нерис устроилась на
носу, кинула гневный взор на обидчика и ткнула пальцем в нервный узел их
живого корабля. Левиафан покорно двинулся вверх по течению.
прощают напоминаний о промахах и не любят, когда копаются в их тайнах. И
здесь, и на Анхабе, и на Земле? Особенно на Земле? Сквозь наплывающую
дремоту (это трудилась прилипала, впрыснувшая вместе с другими лекарствами
успокоительное) виделась ему комната, озаренная свечами, ложе под пышным
балдахином и женщина в пеньюаре из полупрозрачного батиста: черты искажены
яростью, в руке - кинжал, и лезвие тянется прямо к его шее. Почему? Когда
это было и где? Кажется, в Париже? В Париже, столице Бургундии? Нет,
Бургундия - герцогство, а королевство звалось иначе? большая и прекрасная
страна, в которой множество краев, уделов, местностей? в одной из них он
родился - но только не в Бургундии и не в Париже?
Глава 8
реке пространство и Время, слитые вместе, измерялись не днями и пройденным
расстоянием, а событиями. Танец мотыльков меж ладоней Нерис; яма с останками
корабля нападение червей; лодка тири, плывущая к низовьям; птероиды,
дельфины, декаподы и прочие создания, парившие в небесах или таившиеся в
лесу и водах;
для ночлега; деревья смерти, заваленные черепами и костями, - к ним,
кажется, приходили умирать животные со всей округи? Эти деревья Брокату
решительно не понравились; он раздувал усы, верещал и шипел, пока они не
выбрали место для привала в четверти лье от смертоносной рощи. Ее аромат был
сладким, усыпляющим, точно в анхабских храмах эвтаназии, и, вероятно, служил
таким же целям.
то очистительным, то божественным. Дарт так и не понял, что это такое -
животное, растение либо колония насекомых, спор или каких-то
микроорганизмов. Мгла выглядела оранжевой, почти непроницаемой для глаз,
воздушной и невесомой, но двигалась против ветра, захватывая территорию в
несколько сотен шагов в окружности и поднимаясь до вершин самых высоких
деревьев: Движения этой тучи были неторопливыми и как будто осмысленными:
оранжевый поток струился вдоль реки, повторяя все береговые очертания и
словно облизывая деревья и травы. По словам Нерис, это существо - или облако
мелких существ? - не представляло никакой опасности, пожирая лишь мертвую
плоть, сухие листья, ветви и гниющие плоды. Видимо, это был санитар или
ассенизатор, очищавший лес, удобрявший почву и не способный повредить
живому. Дарт убедился в этом, глядя, как стайка птиц в пестром ярком
оперении промчалась сквозь мглу и вынырнула где-то далеко, над лесной чашей,
переливавшейся узорчатым малахитом.
даннитов, а в других секторах имеется ему замена - плесень и ползучие мхи.
Еще огонь, который не жжет и летает подобно птероиду, но этого ей видеть не
доводилось, так как подобные огни встречаются лишь в краю клеймсов, за
центральным океаном. Дарт чистил кинжал и шпагу, слушал ее истории, слово за
словом постигая язык рами, и думал о том, что мир велик и чудес в нем много.
соприкоснувшись с ядовитой кровью, оделись седой патиной. Поразительно! Дарт
знал, что они изготовлены на Анхабе, но не из стали, а из другого металла,
неразрушимого, гибкого и стойкого, похожего на серебро с золотистым отливом.
Возможно, то был орихалк - название, застрявшее у него в голове, точный
смысл которого не вспоминался.
Непривычная пища, чужой язык, вдруг ставший понятным, чужая, слишком
обтягивающая или чересчур просторная одежда, ощущение тела, тоже словно
ставшего чужим? Не израненного и дряхлого, а сильного, молодого? Это ходило
с ума, и, чтоб ускорить адаптацию, реаниматоры-Ищущие дали ему привычный
наряд - штаны, камзол, рубаху с кружевами и шпагу на расшитой перевязи.
Шпага оказалась игрушечной, и он потребовал боевой клинок, который
воссоздали по наилучшим земным образцам. Такой шпаги не было даже у короля!
Дарт считал ее главным своим сокровищем и талисманом, приносившим удачу. А
здесь, в безбрежных речных пространствах, в их монотонном долгом плавании,
удачей казалось любое событие.
дельфинчика, и упряжкой из двух живых дельфинов. Завидев ее, Нерис испустила
призывный крик, и экипаж, пятеро маленьких созданий в коротких травяных
юбочках, тут же засуетился, направляя хрупкое суденышко к их кораблю.
Карлики кланялись и почтительно приседали, плавным жестом вытягивая тощие
руки над коленями. Особенно старался их предводитель, костлявый, крохотный и
совсем дряхлый; его кожа была не смугло-голубой, а отливала зеленью. Он
что-то бормотал, вроде бы испрашивая милости великой ширы; на его
морщинистом безволосом личике застыли благоговение и страх. Дарт понял, что
Нерис была в глазах карликов важной персоной - пожалуй, такой же
значительной, каким ему представлялся Джаннах. Правда, в отличие от ширы,
Джаннах не требовал знаков почтения, поклонов и приседаний.
Свержин Владимир
Ильин Андрей
Лукин Евгений
Лондон Джек
Трубников Александр
Шилова Юлия