бросающаяся в глаза примета... Тут надо быть профессионалом... А вот если бы
вы сказали свидетелям о существовании родинки, то они, возможно, и
припомнили бы ее...
заговорил Кочергин. - Убитый работал дежурным администратором в гостинице.
Фамилия его Рождественский. В Благовещенске он прожил всего четыре месяца, а
до этого работал в Москве, тоже в тресте гостиниц. Причем перебрался из
Москвы в Благовещенск по собственному желанию, - он сделал паузу. - Думаю,
что вы на верном пути. Куйте железо, пока горячо. Если вам удастся
задокументировать опознание убитой, дальше пойдет легче. Что ж... поезжайте
снова в Орел. - Кочергин посмотрел на часы. - В вашем распоряжении сорок
семь минут. Вызывайте мою машину.
выдавить из себя ни одного слова. Это при нас он строит из себя гения, а при
Кочергине - пустое место. А твой Кочергин молодчина! Смотри - пригласил!
Быть может, специально для того, чтобы дать понять ему, что он идиот?
Если бы кто другой напортачил, как он... Ого! Всыпали бы ему по самую
завязку, а с него - как с гуся вода. Не понимаю я майора Осадчего. Неужели
он не раскусил его?
ветбаклабораторию.
определенно заявила, что Лариса Сергеевна, носящая фамилию Брусенцовой,
работает лаборанткой. Сейчас она в отпуске. Через пять дней должна
вернуться.
мы сразу поняли, что Лариса Сергеевна из отпуска больше не вернется. Это
была та самая женщина, труп которой лежал сейчас в морге на леднике.
развода перебралась в Орел. Носила в замужестве фамилию Плавской. В
пригороде Москвы живут ее отец, Сергей Васильевич Брусенцов, и его вторая
жена, мачеха Ларисы Сергеевны, Софья Кондратьевна Брусенцова. В Москве
Лариса Сергеевна работала... Где бы вы думали? В гостинице...
гостинице... Нелепое совпадение!
опознания. Эту неприятную обязанность взял на себя Дим-Димыч. Он пригласил в
комнату, которую нам отвели для просмотра документов, заведующую
лабораторией, выложил перед ней четыре фотографии и спросил:
конечно, узнала свою лаборантку.
а дело сдайте в архив...
отправились на Вторую Пушкарную улицу.
Брусенцова снимала комнату.
заполнения протокола опознания мы попросили показать нам комнату покойной.
добрую дюжину пустых бутылок. Хозяйка объяснила, что Лариса Сергеевна, как
правило, перед тем как лечь в постель, выпивала стакан-другой вина. Она
жаловалась на бессонницу, и это будто бы ей помогало.
половину отпуска провести здесь, походить на лыжах, а вторую - в Москве у
родителей. А девятого вечером отец прислал телеграмму...
развернутую телеграмму и подала ее Дим-Димычу.
минутами. Под ней стояла подпись Брусенцова. Отец сообщал, что чувствует
себя неважно, едет в командировку и настоятельно просил дочь встретить его
именно на той глухой станции нашей области, где был оставлен чемодан.
желтым чемоданом, подаренным ей отцом.
же дозвониться до Кочергина.
не заглядывая домой. Пусть Кочергин организует нам документы, билеты до
Москвы и передаст с нарочным во время остановки поезда.
НКГБ. Полчаса спустя вышел оттуда, переговорив с Кочергиным. Он одобрил нашу
инициативу и заверил, что на станции нас встретит Селиваненко.
походила на зиму. По небу тянулись серые тучи. Дул холодный северо-западный
ветер.
поднять руку на родную дочь?
расправлялись со своими родителями, жены - с мужьями, братья - с сестрами.
Чего не бывает в жизни!
отчима нередко служит причиной ссор, распрей, скандалов.
- отец. Но неужели он настолько глуп или наивен, что, замыслив кровавую
расправу, послал телеграмму за собственной подписью? Это же явная улика.
уничтожит телеграмму? Откуда такая уверенность? Да и почему она должна так
поступить? Нет, тут что-то не то.
по всем приметам партнеру Брусенцовой самое большее сорок. Так ведь? А если
ей самой двадцать восемь, то в день ее рождения отцу ее едва исполнилось
двенадцать?
подумываю о ее бывшем муже, как его там... Плавский, что ли? Уж не он ли
сфабриковал телеграмму?
Москва должна нам кое-что дать. А Кочергин твой как в воду глядел. Помнишь,
он сказал: "Может случиться и так, что на ужине в ресторане ни убийца, ни
жертва не присутствовали!"
рассмеялся.
из умников.
средоточии трех крупнейших столичных вокзалов.
надо было в пригород, в Покровско-Стрешнево, где жили родители Брусенцовой.
смерти дочери. Дим-Димыч, когда мы обсуждали эту щекотливую проблему в
вагоне поезда, рассудил так: