которой припадками работал до знакомства с Пандалевским. Что за вещь - это
пока тайна. Вот закончит, подчистит, перепечатает, тогда и даст почитать.
Таня тогда ахнет. И не она одна.
мелочевку, несрочные заготовочки на осень. Лето в этом смысле сезон мертвый.
перебирал листочки, перечитывал, перекладывал, убирал назад. Не получается.
Не было мыслей, вдохновения. Может, не хватает привычного стола, машинки? В
город бы, тогда все пойдет.
же уезжаю.
меры. - Только готовить себе сам будешь. Я остаюсь.
В городе сейчас духота, скука, занятия начнутся только в сентябре. А здесь
так хорошо - воздух целебный, леса и луга благодатные... Только теперь Таня
поняла, как стосковалась по Хмелицам, по всему родному, с детства
привычному. За эти две недели она распрямилась, обрела здоровый румянец,
похорошела несказанно. И по мужниным ласкам не томилась совершенно. Здесь
она без них хоть весь век проживет! И без него. Нужен он ей очень!
она. - А вот к вечернему подстатитесь в самый раз. Отсюда в полшестого
выедете, к семичасовому из Валдая как раз и успеете. И ждать на вокзале не
придется.
ворча, собирать вещички. И хоть бы одна сука помогла! Все у них сенокосы,
дойки чертовы, нет чтоб мужа родного в дорожку собрать!
дверца, послышались оживленные, радостные голоса и еще какой-то гул,
возбужденный и нарастающий. Мимо окна в сторону невидной отсюда машины
бежали девчонки, бабы... Кто же это пожаловал, интересно?
на крыльцо посмотреть.
Возле раскрытой дверцы стояла Таня и, весело улыбаясь, разговаривала с...
Батюшки, да это же Ник Захаржевский! Откуда черти принесли? Рядом с Ником
стоял невысокий субтильный молодой человек, лицо которого показалось Ивану
смутно знакомым. Машину широким полукругом обступила гудевшая толпа, все
внимание которой было обращено как раз на этого, второго, невысокого. Где же
он его видел?
разгружаться!
посмотрел на незнакомца.
мой, представить вам Огнева Юрия Сергеевича, звезду экрана, моего друга,
товарища и духовного брата! - Юрик, - он обернулся к Огневу, - а это тот
самый Вано Ларин, будущий Пушкин и Толстой в одном лице, мой друг, товарищ и
духовный... кузен!
пожаловал! Они-то, в отличие от Ивана, все фильмы с Огневым взахлеб
смотрели.
всесоюзной. Своеобразные внешние данные предопределили его амплуа -
герои-романтики, слабые телом, но крепкие духом. Молодые комиссары,
революционеры-подпольщики, пламенные вожаки на комсомольских стройках.
Массовый зритель запомнил его больше всего по длинному телесериалу "Чтобы не
было больно и стыдно...", где он исполнил двойную главную роль - писателя
Николая Островского и его прославленного героя, Павла Корчагина.
Оригинальный сценарий сомкнул в одно целое реальную биографию писателя с
биографией его героя, свел их лицом к лицу и в нескольких особо отмеченных
критикой эпизодах даже заставил вести друг с другом диалог, что лишь усилило
внутреннюю шизофреничность фильма, созданную и многочисленными режиссерскими
"находками", и полубезумной, на грани постоянного нервного срыва, игрой
самого Огнева.
экраны почти одновременно с телесериалом. Фильм этот назывался "В пяти шагах
от Победы" и посвящен был штурму Берлина. Огнев сыграл в нем небольшую, но
необычайно яркую роль рейхскомиссара Йозефа Геббельса в последние дни его
жизни. То ли потому, что снимались оба фильма практически одновременно, то
ли из-за ограниченности творческого арсенала Огнева, эти два героя -
Островский-Корчагин и Геббельс - получились у него поразительно схожими.
"В пяти шагах от Победы" уже победно шагал по киноэкранам страны. Фильм
срочно сняли с проката, отчего его популярность в кругах интеллигенции резко
возросла. Закрытые и полузакрытые просмотры в кииоклубах собирали полные
залы, и Юрий Огнев попал в число тех актеров, не знать которых считалось
дурным тоном. Кинематографическое начальство же сделало из этого казуса свои
выводы и с тех пор больше не рисковало, доверяя Огневу играть лишь
персонажей сугубо положительных. Помимо комиссаров, Юрий Огнев сыграл
поручика Лермонтова в одноименном телеспектакле и Артура-Овода в
незавершенном и не вышедшем на экраны телефильме "Овод". Артура Огнев сыграл
в своей привычной манере. Те немногие, кто видел фрагменты незаконченного
фильма, говорили, что Огнев там больше похож не на героя-революционера, а на
маньяка из классического фильма ужасов. Впрочем, "Овод" не увидел свет
отнюдь не из-за огневской трактовки образа - просто в процессе работы
режиссер-постановщик отъехал в очередную загранпоездку и, как говорится,
"выбрал свободу". Имя его было тут же навеки вычеркнуто из списка деятелей
отечественной культуры и предано забвению, а многочисленные работы объявлены
как бы несуществующими. Огнев же продолжал интенсивно играть комиссаров и
подпольщиков.
разгружаться.
за важная птица залетела в ее дом. Бабы почтительно расступились, и Лизавета
оказалась лицом к лицу с гостями.
и отвесил Лизавете земной поклон. - Почтенная Лизавета свет-Валентиновна,
дозвольте двум молодцам заезжим, Никитке с Егоркою, в тереме вашем светлом
передохнуть с дороги дальней...
Огнева. Он не выдержал ее взгляда, опустил глаза, опушенные густыми и
длинными ресницами, и тихо, смущенно сказал:
сейчас чайку с дороги, молочка!.. Танька, беги чайник ставь, на стол накрой,
мечи все, что есть в доме...
и большой пакет. Ник проворно захлопнул дверцу "Нивы", закрыл на ключ, ключ
положил в карман, подхватил сумку и пакет и направился вслед за Лнзаветой с
Огневым в дом, куда еще раньше, убежала Таня. Ивану ничего не оставалось,
как взять тяжеленный чемодан и потащиться за остальными.
раскрыл пакет и доставал из него свертки явно с чем-то съедобным.
охотничьи колбаски и сыр прямо из гастронома "Арбат". Очень рекомендую.
Полено сливочное к чаю...
прошлогодней моченой брусникой.
обыденные предметы.
помочь Лизавете.
управлюсь.
гордо неся перед собой бутылку водки. Ник как раз в этот момент достал из
пакета бутылку и выпрямился со столь же гордым видом. Они посмотрели друг на
друга и одновременно рассмеялись. Вместе с ни рассмеялась и Таня.
знакомства.
налаживаются самые хорошие.
садитесь, гости дорогие, чем Бог послал!
а потом к Ивану. - А ты, Вано, познакомь Юрочку с местами общего
пользования.
сели, возле каждого места уже стояла стопочка водки, налитая Ником. Таня,
занятая раскладыванием еды по тарелкам, заметила это только сейчас.
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Максимов Альберт
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Майер Стефани