Чтение 21–й страницы книги ~Дело и пеликанах~

- Тогда у нее есть деньги.

- Она чувствует себя комфортно.

- Пари, что она в порядке. У тебя есть ее фотография?

- Нет. Она не внучка и не пудель.

- Почему ты не привез фотографию?

- Закажу, чтобы выслать тебе одну. Почему это так развлекает тебя?

- Забавно. Великий Томас Каллахан, любитель свободных женщин,
влюбился по уши.

- Я не влюбился.

- Это рекорд. Сколько? Девять, десять месяцев? Почти год ты
фактически поддерживаешь постоянную связь, не так ли?

- Восемь месяцев и три недели, но никому не рассказывай, Гэвин. Для
меня это не просто.

- Твой секрет в надежных руках. Расскажи мне все подробности. Какой у
нее рост?

- Сто семьдесят, сто двенадцать фунтов, длинноногая, джинсы ?Ливайз?
в обтяжку, независимая, непритязательная, типичная в твоем понимании
западная девушка.

- Я должен подыскать себе кого-нибудь. Ты собираешься жениться на
ней?

- Конечно, нет! Кончай свое пиво.

- Похоже, ты теперь исповедуешь моногамию?

- А ты?

- Черт возьми, нет. И никогда ранее. Но мы говорим не обо мне. Томас,
мы говорим о Питере Пене сейчас, Каллахане - Холодной Руке, человеке с
версией самой блестящей женщины в мире. Скажи мне, Томас, и не лги
своему лучшему другу, просто посмотри мне в глаза и признайся, что ты не
устоял перед моногамией.

Верхик слегка наклонился через стол, глядя на Томаса и глупо
ухмыляясь.

- Не так громко, - сказал Каллахан, оглядываясь вокруг.

- Ответь мне.

- Назови мне другие имена в списке, и я отвечу тебе.

Верхик отодвинулся.

- Отличная попытка. Думаю, что ответом будет ?да?. Мне кажется, ты
влюблен в эту девушку, но слишком труслив, чтобы признаться в этом.
Считаю, она твой выигрыш, парень.

- Ладно, пусть будет так. Тебе от этого легче?

- Да, намного легче. Когда я смогу увидеть ее?

- Когда я смогу встретиться с твоей женой?

- Ты запутался, Томас. Тут есть основное различие. Ты не хочешь
встречаться с моей женой, а я хочу увидеть Дарби. Вот видишь. Уверяю
тебя, они совершенно непохожи.

Каллахан улыбался и продолжал неторопливо пить. Верхик расслабился и
скрестил ноги в проходе. Поднес к губам зеленую бутылку.

- Ты возбужден, приятель, - сказал Каллахан.

- Извини. Я пью так быстро, как только могу. Подали грибы в
булькающих кастрюльках с длинной ручкой. Верхик бросил в рот два кусочка
и стал яростно жевать. Каллахан наблюдал. ?Chivas? отдавался голодной
болью, ему нужно было подождать несколько минут. Все-таки он предпочитал
алкоголь после еды.

Четыре араба с шумом уселись за соседний столик, смеясь и болтая на
своем языке. Все четверо заказали виски.

- Кто их убил, Гэвин?

Он пожевал минуту, затем с трудом проглотил.

- Если бы я и знал, то все равно не сказал бы. Но, клянусь тебе, я не
знаю. Непостижимо. Убийцы исчезли, не оставив следа. Все было тщательно
запланировано и отлично исполнено. Ни одной улики.

- Почему такая комбинация?

Он отправил в рот еще один кусочек.

- Совсем просто. Это так просто, так легко объяснить. Они были такой
естественной мишенью. У Розенберга не было охранной системы в городской
квартире. Любой вполне прилично одетый грабитель мог войти и выйти. А
бедный Дженсен околачивался в таких местах в полночь. Они были брошены
на произвол судьбы. В соответствующий момент каждый умер. Другие семь
представителей Верховного суда имели агентов в своих домах. Вот почему
выбрали их. Они были глупцами.

- Тогда кто выбрал?

- Кто-то, у кого много денег. Убийцы были профессионалами, и,
возможно, за несколько часов они покинули страну. Мы считаем, их было
трое, возможно, больше. Неприятность с Розенбергом мог доставить один из
них. Предполагаем, что с Дженсеном расправились как минимум двое. Один
или больше стояли на стреме в то время, когда парень с канатом делал
свое дело. Даже несмотря на то, что это было небольшое грязное
заведение, оно было открыто для публики и, естественно, существовал
большой риск. Но они сработали хорошо, очень хорошо.

- Я прочитал версию убийцы-одиночки.

- Забудь о ней. Невозможно одному убить двоих. Невозможно.

- Во сколько могут оцениваться эти убийцы?

- В миллионы. И много денег ушло на планирование всего этого.

- И у тебя нет никаких идей?

- Послушай, Томас. Я не участвую в расследовании, поэтому тебе надо
спросить у других. Я уверен, черт побери, что они знают намного больше,
чем я. Я простой юрист низшего звена в правительстве.

- Да, который, так получается, оказывается на одном уровне с Главным
судьей.

- Это случайность. Надоело. Давай вернемся к женщинам. Я ненавижу
разговоры юристов.

- Ты разговаривал с ним в последнее время?

- По мелочи, Томас, всегда по мелочи. Да, мы поболтали немного
сегодня утром. Он заставил всех двадцать семь сотрудников суда вдоль и
поперек просмотреть список дел, назначенных к слушанию, в поисках улик.
Бесполезно. И я сказал ему это. В каждом случае, который поступает в
Верховный суд, имеется две стороны, и каждая задействованная сторона,
разумеется, внесет свой вклад, если один судья, двое или трое исчезнут,
а вместо них придет один, двое или трое новых, более сочувственно
относящихся к этому делу. Имеются тысячи апелляций, конец которым в
итоге будет положен здесь. И ты не можешь просто выхватить одну и
сказать: ?Вот это дело! Именно этот человек убил их?. Глупо.

- Что он сказал?

- Конечно, он согласился с моим блестящим анализом. Думаю, он позвал
меня после ознакомления со статьей в ?Пост?, чтобы проверить, не удастся
ли ему выжать что-нибудь из меня. Ты можешь поверить нервному человеку?

Официант склонился над ним, задержав вопросительный взгляд.

Верхик заглянул в меню, закрыл его и протянул ожидающему официанту.

- Жареную меч-рыбу, сыр. Овощей не надо.

- Я съем грибы, - сказал Каллахан.

Официант исчез.

Каллахан засунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда толстый
конверт. Положил его на стол рядом с пустой бутылкой пива.

- Взгляни на это, когда появится возможность.

- Что это?

- Что-то типа дела.

- Я ненавижу дела, Томас. В самом деле, я ненавижу закон и юристов. И
за исключением тебя я ненавижу профессоров юриспруденции.

- Дарби написала.

- Я прочитаю сегодня ночью. О чем оно?

- Кажется, я сказал тебе. Она сообразительна и интеллигентна, к тому
же активная студентка. Она пишет лучше многих. Ее страсть - конечно,
другого плана, нежели ко мне, - конституционное право.

- Бедняжка.

- Она скрылась на четыре дня на прошлой неделе, полностью
игнорировала меня и остальной мир и появилась со своей собственной
теорией, которую она сейчас отвергает. Но тем не менее прочитай. Она
гипнотизирует.

- Кто подозреваемый?

Арабы разразились оглушительным хохотом, похлопывая друг друга по
плечам и проливая виски. Они наблюдали за ними с минуту, пока те не
успокоились.

- Разве ты любишь смешивать спиртное? - спросил Верхик.

- Противно.

Верхик засунул конверт в карман пиджака, висящего на спинке стула.

- В чем заключается ее теория?

- Она несколько необычна. Но прочитай. Полагаю, она не повредит, не
так ли? Вам, парни, нужна помощь.

- Я прочитаю только потому, что это написала она. Какова она в
постели?

- Какова твоя жена в постели?

- Роскошна. В душе, на кухне, в бакалейной лавке. Она роскошна во
всем, что бы ни делала.

- Так не может продолжаться.

- Она выдохнется к концу года. Возможно, я получу городскую квартиру
и чего-то добьюсь.

- Разве не было добрачного соглашения?

- Было, но я юрист, не забывай об этом. Найдено больше лазеек, чем в
законодательном акте о реформе налогов. Мой приятель подготовил это.
Разве ты не любишь закон?

- Давай поговорим о чем-нибудь другом.

- О женщинах?

- У меня идея. Ты хочешь встретиться с девушкой, так?