Не потаскушка, которая через два часа после знакомства в Шалоне ложится
с мужчиной в постель. Получила?
торую, как считал Филипп, он причинил ей. Ей было больно от другого: она
не могла понять, зачем он вот так все уничтожает, зачем намеренно вызвал
эту нелепую ссору.
она сняла их и вынула из сумки платок, чтобы протереть. И застыла, с оч-
ками в правой руке, пытаясь ни о чем не думать. Она чувствовала, что он
смотрит на нее, потом услышала, как он сказал изменившимся голосом:
ного успокоиться.
нуне в ресторане гостиницы, поцеловал ее в губы.
глаза, как и тогда в ресторане. Он ушел не оборачиваясь. Только когда
деревья скрыли его от Дани, он побежал. Теперь успех дела решала быстро-
та. Дани не сразу удивится его долгому отсутствию. Сначала она объяснит
это их ссорой. Таким образом, по его расчетам, она заметит исчезновение
машины не раньше, чем через четверть часа. Кроме того, он хорошо знает
эти места, а ей придется потратить минут тридцать-сорок, прежде чем она
доберется до телефона.
пропаже в полицию. Тогда он проиграл. Еще минут десять уйдет на то, что-
бы поднять на ноги первых жандармов. Прежде всего известят тех, что де-
журят на северной автостраде и у въезда в Марсель. Они, конечно, заметят
промчавшийся мимо них "тендерберд", на него нельзя не обратить внимания.
Значит, сцапают его на дороге в Кассис.
Маловато! Единственная его ставка была на то, что если Дани Лонго и об-
ратится в полицию, то не сразу. История, которую она рассказала ему вче-
ра ночью за столиком, и впрямь какая-то непонятная, если, конечно, она
не скрыла чего-то. Ведь когда человеку калечат руку, он поднимает скан-
дал. Если жандарм говорит тебе, будто видел тебя утром, а это неправда,
ты с ним не соглашаешься.
в сумочке лежат в фирменном конверте для жалованья. Потом это впечатле-
ние раздвоенности, которое она производит: то живая, самоуверенная и се-
бе на уме, то какая-то испуганная, бичующая себя. Во сне разговаривала.
Все время бормотала: "Матушка, Матушка", - а потом какой-то обрывок фра-
зы, который его не на шутку встревожил: не то "убит ты", не то "убили
тебя", или "убейте меня", она произнесла это всего два раза, почти
прильнув к его губам, и он не был уверен, что правильно расслышал ее.
Может быть, в полусне она обращалась к нему и сказала: "Любите меня", но
чтото не верится. Нет, в ней определенно чувствуется какой-то надлом.
гания, почти в ту же секунду нажал на акселератор и рванул с места. За
стеной деревьев, оглушенная стрекотом цикад, она наверняка не могла ус-
лышать шум мотора. Он осторожно развернулся, дважды при этом съехав в
кювет, так как машина была слишком длинная. Подумав о том, что в вещах
Дани нет ничего, что могло бы ему пригодиться, а ее это здорово обреме-
нит и она задержится еще дольше, он вытащил ее чемодан, раскрыл его и
отбросил как можно дальше. Вещи разлетелись по траве вдоль дороги. Брю-
ки, которые были на ней накануне, образовали какое-то причудливое бирю-
зовое пятно, и он вдруг почувствовал, что ему неприятно видеть это. Он
сказал себе, что сбрендил и даже хуже, но все же вышел из машины, поднял
брюки, скомкал их, чтобы сунуть в чемодан, и вдруг оцепенел: Дани непод-
вижно стояла перед ним, он не слышал, как она подошла. Потом он понял,
что это всего-навсего ее белое муслиновое платье, которое, зацепившись,
повисло на одном из колючих кустов. Чертыхнувшись, он отшвырнул в сторо-
ну брюки, сел за руль и ринулся вперед.
том же месте и таким же способом он угнал прошлым летом новенький "пе-
жо". Тогда он потратил час с четвертью, чтобы добраться до Кассиса, где
в гараже Толстого Поля, его друга по Мецу, нашел надежное убежище. "Тен-
дерберд" мощнее "пежо", к тому же теперь он не будет блуждать, как тог-
да. На этом можно выиграть минут пять-десять. Себе он сказал: минут пят-
надцать, чтобы приободриться, хотя понимал, что это чистый самообман.
где он бросил Дани, навстречу ему не попалось ни одной машины. Южнее,
меньше чем в двух километрах от этой дороги, проходила другая, пошире и
в лучшем состоянии, и поэтому все предпочитали пользоваться ею. Кто зна-
ет, может быть, мисс Четыре Глаза потеряет даже больше времени, чем он
предполагает, пока ей удастся сесть на попутную машину.
знал, как она реагировала на это, что его, естественно, радовало, но в
то же время и огорчало, так как в противном случае он смог бы сейчас
внести поправки в свой план. Тем более что здесь риск был больший. Жен-
щина из "пежо" была замужем за врачом из Арля и, видимо, поставила крест
на своей машине, лишь бы избежать скандала. Филипп встретился с нею в
Роанне, куда она приехала навестить кого-то - он забыл кого - в приют
для престарелых. Это была пухленькая, застенчивая женщина, весьма неис-
кушенная в любовных делах и до того обалдевшая от первой своей супружес-
кой измены, что купила по дороге - в Тараре, он точно помнит - роскошное
издание "Госпожи Бовари". Одним словом, наивная дуреха. Так вот, ее он
не пощадил: раздел донага под деревьями на холме и истерзал так, что ее
супруг-врач, если он не глуп, должен был догадаться о постигшей его бе-
де, ударом кулака в живот сбил с ног, прикрыл платьем и уехал. Ее белье,
туфли и сумку, из которой он взял только деньги, он выбросил в мусорный
ящик в Марселе.
добных мер предосторожности. У него не хватило мужества раздеть мисс Че-
тыре Глаза, а тем более ударить ее. После того как он поговорил по теле-
фону с Толстым Полем, он все время убеждал себя, что должен это сделать,
и все-таки не смог. Он презирал женщин, всех женщин за то, что они жад-
ные, эгоцентричные, мелочные. Да, он ненавидел всех женщин, но все-таки
те, которые были наделены некоторой простотой, вызывали у него меньшее
отвращение. А Дани Лонго даже трижды вызвала у него настоящую симпатию.
В первый раз, когда при входе в гостиницу сказала: "Ладно, иди, я не бу-
ду тебе в тягость". Потом - когда они стояли перед конторкой и она поло-
жила ему руку на локоть, словно он был ее братом и они находились во
вражеском мире. И больше всего, когда за столиком он снял с нее очки. У
нее было такое же беззащитное лицо, как сердце его матери, которая умер-
ла в сорок лет, незамужней, не имея иного утешения, кроме сидевшего у ее
больничной койки незаконнорожденного подонка-сына, который не сумел бы
утешить даже паршивую бродячую собаку.
щедр с ней. Он подарил ей ее сумочку, чтобы она могла выпутаться из этой
истории, ссору, чтобы впредь не верила басням первого встречного, и один
час времени, чтобы отомстить ему. Что ж, у нее есть шансы на удачу.
лон до самого Марселя, проехал по внешним бульварам и помчался по ав-
тостраде на Обань. В будний день он выбрал бы на Кассис другой путь, ко-
роче, через перевал Жинест, но в воскресенье, да еще к вечеру, эта доро-
га всегда забита марсельцами, и Филипп решил не рисковать: где гарантии,
что его не задержит вереница ползущих как улитки машин или не возникнет
пробка из-за какой-нибудь аварии.
ему мужчине, которого до сих пор любит Дани Лонго. Он вспоминал ее в но-
мере гостиницы при свете лампы, отбрасывавшей на потолок причудливую
звезду, вспомнил, как она лежала на постели в своем белом пуловере, ко-
торый теперь он забросил в кустарник. И что это значит - продолжать лю-
бить?
ковых бумажек. Теперь, по телефону, за "тендерберд" он пообещал триста,
но - намеками, конечно, - заставил Филиппа поклясться, что тот не угнал
его просто с улицы или еще откуда-нибудь, и спросил, уверен ли он, что
владелица этой машины, как и прошлогодняя дамочка, не заявит о краже в
полицию. Мол, он, Поль, не прочь увеличивать автомобильный парк афри-
канских государств, но хочет делать это без риска для себя, просто как
любитель. Филипп заметил, что устами Поля говорит само здравомыслие. В
Па-де-Бель-Фий, когда он свернул на Кассис, на "тендерберд" явно обрати-
ли внимание жандармы, но не остановили его. Было пять часов двадцать ми-
нут. У него появилась надежда, что четырнадцатого он сядет на теплоход с
деньгами в кармане, не заработав судимости, и в каюте первого класса бу-
дет развлекаться с какойнибудь очередной богатой идиоткой.
у моря, неподалеку от пристани, у мыса Канай. Опершись обеими руками о
кузов автомобиля, Филипп изо всех сил старался сдержать рвоту. В одну
секунду вся его жизнь превратилась в кошмар, и он стоял один под палящим
солнцем, изнемогая от ярости и страха. Судимость он заработал, это точ-
но. Угон машины, да еще мокрое дело. Она собрала свои разбросанные вещи.
Тщательно уложила их в черный чемодан. Она не пошла по пустынной дороге,
по которой они приехали сюда, а снова взобралась на холм, расстелила на
плоском камне, где они сидели, бумажный мешок из-под новых босоножек,
разорвав его пополам, и губной помадой крупными буквами вывела дрожащей
правой рукой: "Сегодня в 10 вечера у дома 10 по улице Канебьер". Все,
Флинт Эрик
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Глуховский Дмитрий