нетрудно было догадаться, специально, чтобы не упустить меня в толчее.
горлом шеф, и на его вытянутой каменной физиономии появилось некое подобие
улыбки, но я видел, что он искренне пытается улыбнуться. - Поздравляю вас,
ваша команда - самая великая команда, которую мне довелось видеть. У этих
ребят прекрасное будущее!
ваши танцовщики тоже вырастут в пару экстра-класса. Я слышал, они
собираются к нам на турнир в Киев, буду рад их приветствовать!
и нам дружески улыбались какие-то незнакомые люди, сотрудники
пресс-центра, где царила обычная суетливая, но уже приподнятая,
праздничная обстановка, когда соревнования уже закончились и можно было
вздохнуть спокойно и журналистам, и обслуживающему персоналу.
мягкие, удобные кожаные кресла вишневого цвета, два телевизора - обычный и
монитор внутренней телесети, пол устилал светло-серый пушистый ковер во
всю комнату, на столе маленькая Хенни - копия памятника норвежской
фигуристке.
висел олимпийский диплом. - Мне его подарила сама Соня, это тот самый,
полученный ею здесь пятьдесят с лишком лет назад. Вы ведь, верно, слышали,
что она осталась жить в Лейк-Плэсиде? Я был тогда зеленый новичок -
начинающий тренер, и Соня здорово мне помогла. Никогда не забуду этого.
Прошу вас, мистер Романько.
времени, - поверьте, не каждый день доводится видеть гостя из вашей
страны. В последний раз это было четыре года назад, на Играх, я тогда тоже
работал здесь же.
советских журналистов, - признался шеф прессы.
одно из трех огромных - "на взвод солдат", как сказал бы Власенко, - блюд,
плотно уложенных разнообразными крошечными бутербродиками. Батарея со
спиртным стояла отдельно на столике с колесиками. Я пожалел, что со мной
нет Сержа, - он очень любил выпивку вообще, и на чужой счет - в
особенности.
Эти две маленькие девочки показали взрослым, как можно жить!
бокальчиками с нанесенным золотой краской на боку профилем Наполеона.
продолжить разговор:
там ни говорили наши политики, а Олимпиада без русских - все равно что
виски без спирта.
отношению к гостю. Вы тоже виноваты, что ваши спортсмены не приехали в
Америку!
отсутствие безопасности, негостеприимный прием, разные осложнения с
жильем, питанием, необъективность судей и тому подобные "приятные" для
любого гостя вещи? - вопросом на вопрос ответил я.
были приехать. Погодите, погодите, - заспешил он, видя, что я собрался
возразить, - разве не подобные страхи пророчили вашим спортсменам в 1980
году? Разве не пошли те двое из диспетчерской службы в нью-йоркском
аэропорту на преступление, намеренно испортив компьютер, когда ваш самолет
заходил на посадку? Это уже были не слова - дела! И тем не менее вы
приехали, и это было триумфом для всех здравомыслящих американцев. Нам не
всегда легко понять друг друга из-за океана, а предубеждения накапливались
десятками лет, и в том повинны обе стороны, и в этом деле святых нет ни у
вас, ни у нас, согласитесь!
вами не случилось, - продолжал Мэтт.
упрямство - я ведь разделял его точку зрения! - разозлило меня. "Черт
возьми, как мы еще задавлены этими стереотипами "единого" мышления,
вырабатываемого - нам же всем во вред - десятилетиями и считающегося чуть
ли не высшим достижением нашего общества! - подумал я. - Обособленность
только и способна привести к косности и процветанию бездарей, ведь так
легко оправдывать наши собственные просчеты и недостатки опасностью
внешнего влияния. Да мы ведь только выигрываем - и каждый из нас лично, и
общество в целом, - когда имеем возможность общаться с людьми из другого
мира и таким образом яснее видеть наши ошибки и недостатки. Но кому-то
было выгодно, чтоб мы не поехали в Лос-Анджелес... Ну, уж врагам
олимпийского движения из США - это стопроцентно".
вы отбросили олимпийское движение далеко-далеко назад и позволили
захватить обширные плацдармы силам, которым не место на Играх, увы...
короткой меховой куртке со стальной бляхой "полиция штата Нью-Йорк" на
груди, в широкополой ковбойской шляпе вломился в комнату. Еще с порога он
утвердительно спросил, глядя на меня в упор:
кресло, вскочил. Лицо его еще более потемнело, он не спросил, а бросил
слова-камни в полицейского:
спросил полицейского, беря себя в руки, - первый шок прошел:
успокаивающе, и грозовая атмосфера стала разряжаться.
луна", в комнате на втором этаже, ну, в той, что выходит на озеро?
неразговорчивому, нелюдимому на первый взгляд, доброму человеку, так
решительно вставшему на мою защиту (а я-то принимал его за очередного
сторонника "жесткой линии" по отношению к моей стране!).
"форде" с включенной мигалкой на крыше. Слава богу, сержант не додумался
еще ринуться в путь с сиреной. Ехать тут было всего ничего, и спустя
минуту машина уже затормозила у пансиона. Дом оказался освещен, как
новогодняя елка, - свет горел во всех комнатах, даже наружный фонарь
бросал колеблющиеся блики на темную мостовую.
из угла в угол, выпуская просто-таки паровозные клубы ароматного дыма,
швед замер, затих на кушетке напротив включенного, но приглушенного
телевизора, где стреляли и падали с лошадей парни с дикого Запада,
молоденький врач в белом халате держал за руку миссис Келли, что с
перевязанной головой, бледная как смерть безжизненно лежала на крошечном
диванчике, где едва могли усидеть двое.
невольно резко остановился, и Мэтт, шедший сзади, наткнулся на меня, чуть
не сбив с ног.
- на нее напали сзади...
преступности, буквально парализующей жизнь этой великой страны, сколько б
примеров куда более страшных не видел ты на экранах телевизоров,
реальность все равно оказывается неожиданнее и прозаичнее. Но кому,
скажите на милость, понадобилось нападать на эту щуплую, сухонькую - дунь,
улетит! - старушку, что лежит теперь на кушетке, как восковая фигура из
музея мадам Тюссо?
чем-то достаточно тяжелым, чтобы проломить голову, - словоохотливо