он надавил на края пластинки, и она тотчас же раздвинулась в обе стороны,
сделавшись втрое длиннее.
для фиксации конечностей при переломах.
спросил Бисаун.
собираясь подняться с табурета.
в то, что мы сможем убить снежного червя.
сторону, недовольно проворчал Бисаун, - это вовсе не означает, что я не
должен сделать все от меня зависящее, чтобы помочь вам остаться живыми.
к своему матрасу, уже расстеленному на полу.
ложе и, натянув одеяло на плечи, повернулся лицом к стене.
которую он проверял, ощупывая пальцами буквально каждый сантиметр. В ответ
на вопросительный взгляд Харпа Марсал только плечами пожал: он не меньше
Харпа был удивлен неожиданным поступком старого Бисауна.
способом убить время. Все оружие, инструменты и вспомогательный инвентарь
они проверили уже не один раз. Но спать ложиться было еще рано, а говорить -
не о чем: все детали предстоящей охоты были обговорены в мельчайших
подробностях. Кроме того, Харп чувствовал, что ему больше нечего сказать.
Ему удалось вывести Марсала из состояния странного душевного оцепенения, в
котором он находился все время своего пребывания в доме старого Бисауна, и
теперь любая попытка Харпа влиять на настроение или характер мыслей Марсала
могла показаться тому стремлением оказывать подспудное давление, чем и
занимался прежде хитроумный старик.
сейчас затевать долгий разговор с Марсалом. Вопреки мнению Марсала,
считавшего, что его партнеру вообще неведом страх, Харп отдавал себе отчет в
том, что не боится завтрашнего дня только потому, что, как и говорил старый
Бисаун, он, в отличие от Марсала, весьма смутно представлял себе ту дичь,
которую собирался убить.
небольшой пластиковый пакетик. Тот самый, что был закреплен на крышке часов,
который он снял с руки колониста. Не обратив в свое время особого внимания
на кусочек пластика, Харп совершенно забыл о нем, когда, отклеившись от
часов, пакетик остался в кармане.
же помятый, так что рассмотреть то, что находилось внутри, не представлялось
возможным.
острием ножа, и извлек сложенный в несколько раз обрывок бумаги.
отдала ему Халана. На нем также был изображен всадник, скачущий верхом на
лошади - Только теперь это был не скелет, а старик, одетый в какой-то
длинный бесформенный балахон, из-под которого торчали тощие ноги и руки.
Старик был почти лыс. Остатки его волос развевались на ветру, как и длинная
седая борода. В левой руке, поднятой к плечу, он держал большие чашечные
весы.
рисунка на столе, Харп поднял взгляд на Марсала.
посмотрел на Харпа так, словно у него вдруг возникло подозрение, что тот
что-то скрывает от него. - Ты ведь не считаешь, что это простая
случайность?
места, - философски изрек Харп. - Любое наше действие, каждый шаг так или
иначе воздействуют на окружающую действительность. А это в конечном итоге
приводит к тому, что удивительное стечение обстоятельств, называемое нами
случайностью, ставит человека перед неким совершенно неоспоримым фактом,
который прежде он упорно не желал замечать.
столе клочки бумаги.
разъяснением к Харпу:
почти равнодушный.
фрагменты рисунка оказались у меня, значит, в этом есть какой-то смысл. Но
только какой именно, я пока понять не могу.
пластиковый пакетик, который спрятал затем в застегивающийся на липучку
нагрудный карман рубашки.
Харп улеглись на раскатанные матрасы.
проведенные у старого Бисауна, это обстоятельство ничуть не мешало Харпу,
сейчас ему казалось, что именно яркий свет, проникающий даже сквозь плотно
сомкнутые веки, не дает ему уснуть. Харп ворочался с боку на бок и даже один
раз поднялся, чтобы руками поудобнее примять матрас, который непонятно с
чего вдруг сделался неровным и жестким. В конце концов он улегся на бок и с
головой накрылся одеялом.
предстоящей охоте. Именно сейчас, когда до ее начала оставались считанные
часы, Харп стал сомневаться, правильно ли он поступает. Его не устраивало
то, как живут люди в мире вечных снегов, - но это была только его проблема.
Его - и больше ничья. Остальным эта жизнь могла казаться не только вполне
сносной, но и единственно возможной. В таком случае какое он имел право
ломать их судьбы? Хотел он того или нет, но в его затею оказались втянуты
все обитатели хибары старого Бисауна.
так, как он поступал, не считаясь с тем, как выглядит это в глазах других?
Только уверенность в том, что люди достойны иной, лучшей жизни? Что они не
должны жить среди вечных снегов, боясь отойти от своего дома дальше точки,
миновав которую уже не успели бы вернуться домой до наступления ночи? Что
жидкая похлебка из закваски - не еда для людей?..
помнил?..
узнав, кем он был в другой жизни, Харп мог надеяться понять, как случилось
так, что он каким-то совершенно непостижимым образом оказался в этом
навсегда застывшем мире вечных снегов. А поскольку в хибаре старого Бисауна
Харп не мог получить ответа ни на один из имевшихся у него вопросов, он
должен был идти дальше. Независимо от того, что ждало его впереди.
это такое. Но сам он никому не хотел причинить зла. Если бы он был
хладнокровным убийцей, то, не задумываясь, согласился бы на предложение
старого Бисауна прикончить раненого "снежного волка". Тем более что это было
в его же собственных интересах. Да и троих колонистов из поселка на юге он
мог легко прикончить, когда они уже лежали на снегу. Разделался он с ними
умело - сам удивился своей ловкости, - а вот добить не смог... Или же просто
не посчитал нужным?.. Так что же представляет собой человек, которому старый
Бисаун дал имя Харп?..
спрятанный среди обрывочных воспоминаний о другой жизни, которые порою
удивляли не только Марсала и старого Бисауна, но и его самого. Нужно было
лишь собрать их вместе и расположить в определенной последовательности...
правильный рисунок. Мысли Харпа путались и расплывались, подобно небрежным
мазкам акварели на мокрой бумаге. Сон наплывал на реальные картины, лишая их
четкости, мешая краски и смазывая перспективу. Обрывки воспоминаний
переплетались с клочками фантазий, рождавшимися в затаенных глубинах
подсознания и всплывающими наверх только в неуловимо короткий отрезок
времени между сном и бодрствованием, когда человек принадлежит одновременно
двум мирам: реальному и иллюзорному.
тайны не только собственной личности, но и всего мира вечных снегов, который
стал теперь и его миром. Однако к моменту пробуждения он уже ничего не будет
помнить об этом.
Глава 8
Корнев Павел
Грабб Джеф
Громыко Ольга
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Распопов Дмитрий