Еще как заболела... Она наркоманка, Женя.
наполнились слезами.
внизу, под окном, заорала вдруг автомобильная сигнализация,
да бестолковая собака все лаяла и лаяла, и по тому, как ее
лай то удалялся, то приближался, было ясно, что собака,
словно заведенная, носится по двору.
время какой-то печальный. Надо что-то сказать ему,
утешающее... Сказать - но что?.. Что тут скажешь?"
раньше думал, что лечится...
к стеклу, стал всматриваться в ночь, заслонив лицо ладонями,
- будто хотел высмотреть в темноте: машину, кричащую
сигнализацией, лающую собаку... А может, свою дочь?..
.*- . - Вот скажи мне, Марченко, - вдруг сменил он тон, -
ты, молодая, современная девушка, - ты наркотики пробовала?
туалетов здания журфака на Моховой; унылые компании,
зависающие на сутки в темных комнатах ДАСа; девочек и
мальчиков, что запросто подходили к ней на Манежной площади
и предлагали попробовать: "пыхнуть" или "ширнуться" -
бесплатно, на первый раз совершенно бесплатно!..
нависал над ней, допрашивал, словно прокурор.
потому... - Она решила, что сейчас ей надо быть откровенной.
- Потому, что я думала о родителях... И хотела зацепиться за
Москву, найти здесь хорошую работу...
колоться - карьеру не сделаешь... И... И мужа нормального не
найдешь... И детей не родишь... Знаешь, Димыч, - закончила
она, отчего-то чувствуя себя виноватой перед ним, - я как-то
с самого начала все это понимала.
несколько нервных шагов по кухне: туда-сюда, от окна к
двери, от окна к двери... Затем сел на свое место и опять
уронил голову в руки.
произнесла Женя. - Многих ведь вылечивают...
- А ты видела этих "многих"? Ты много видела - тех, кто
вылечился?!
дай бог, конечно, чтоб вылечилась! - это же шрам на всю
жизнь! Не где-нибудь шрам - а в мозгу, в голове! Нормальной
она уже никогда не будет!..
вся в кайфе, и ей - хорошо!.. А нам - каково?!. Мне, маме?..
Сторожить ее, смотреть, как она деградирует, как ее ломает,
как она вырывается, убегает, врет, ворует - у нас, из дома,
ворует!..
творится - все время творится! - в душе у Димы, и ей стало
нехорошо, комок подкатил к горлу.
погладить его по голове. "А, может, он только того и ждет? -
мелькнула непрошеная мысль. - Чтоб я расчувствовалась,
пожалела его? И тогда - он схватит, набросится? Зачем он
только вообще ко мне приехал - с этим своим ужасом! Зачем он
мне сгружает здесь свои помойные стоки! Но девчонку-то его
как жалко!.."
радость. Радость, что она - избежала. Что она сама - не
b * o, как дочь Бритвина. Что она удержалась - десятки раз
удержалась от искушения. И от этого сейчас - владеет сама
собой.
морщась и не закусывая. Для человека, потребившего за вечер
больше полбутылки водки (а ведь он, похоже, выпивал и до
приезда к ней) выглядел Дима нормально. Похоже, страдания,
саднящие его изнутри, были столь остры, что не
затушевывались, а только распалялись алкоголем.
ровным тоном продолжил Бритвин. - А Вера с мамой моей живет,
я ведь работаю:.. Какие-то у нее скачки настроения
начались... То дерзила она, то орала, то ластилась...
ночью... Потом вдруг оденется среди ночи - и на улицу.
Бабушка спрашивает: "Куда ты?" - а она:
замечать: деньги стали пропадать... Ну, списала раз на
водопроводчика, другой - на соседку... А потом у нее сережки
с бриллиантами пропали... Она к Верке: "Брала?" - Та в
слезы:
- мать, вот ведь старая овца, вот ведь дура! - мать мне ну
ничегошеньки не говорила. Боялась, видите ли, потревожить
мою ранимую, творческую душу! Дура, вот дура! - Он застонал.
Женя.
ходили, в "Елки-палки", в кино... И, знаешь, я ведь тоже
ничего не замечал! Ну, бледной Верка стала... Ну, денег
начала больше просить... Ну, характер поганый: то молчит, то
раздражается... Но я думал: переходный возраст, мальчики,
одежка ей нужна красивая. Может, думал, залетела... Аборт,
то-се... Мне ж неудобно об этом спрашивать.
пространство: на черное стекло окна, в ночь.
раз на целых три дня и три ночи исчезла... Тут уж мать мне,
наконец, позвонила. Мы Верку и по больницам искали, и по
моргам, и по милициям... Потом она, слава богу, приходит
сама: бледная, зеленая, как смерть, в какой-то чужой одежде,
худая...
в комнате. Тогда только я стал догадываться. Прошел к ней...
Посмотрел - а таму нее на венах - ранки.
семнадцатиэтажный дом безмятежно молчал... И тихо было во
дворе - как бывает тихо только зимней ночью, когда
/.+c,%b`."k) снег скрадывает все звуки.
дальше?
дальше?.. - Он нахмурился. Рассказ, очевидно, давался ему
все с большим трудом. - Ну, уговорили мы ее: детонька, надо
лечиться. И она - согласилась. Горячо так, сама говорила:
да, конечно, обязательно надо лечиться... Ну, положили мы ее
в клинику... Дорогая клиника, хорошая... Вот... Нас к ней
даже не пускали...
купировать... В институте оформили мы ей "академку". Потом
ее выписали. Врачиха мне сказала - хорошая была женщина,
душевная: физическую тягу мы ей, говорит, сняли, а вот
психическая - осталась... И останется - надолго... И
поэтому, сказала она, надо, чтобы с Веркой все время кто-то
был. Кормить ее надо вкусно...
Чтоб забывалась она...
позволить... Ну, я отправил их с мамой в Италию на месяц.
Мережковский Дмитрий
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Круз Андрей
Лукин Евгений
Каргалов Вадим