какую-либо ноту. А вот я отношусь к числу людей, не способных испытать
любовь.
секретарша ровным, бесстрастным голосом.
подхожу к ней и протягиваю руку к ее плечу.
отношения, - тихо произносит Грейс в напряженном ожидании.
полки книгу.
ничего такого, что углубило бы нашу взаимную неприязнь.
И относится она не столько к вам, сколько к вашему полу. Все мужчины
отвратительны, но, увы, без них не обойтись. И от этого они еще более
отвратительны.
эротическую гравюру.
находится во дворце Кристиансборг. Сам дворец представляет собой целый
лабиринт дворов, аркад и зданий, в которых размещены всевозможные
учреждения. Я бы мог дать довольно точное описание этих зданий, так как
располагаю подробнейшим путеводителем по Копенгагену, но постараюсь
устоять перед искушением пуститься в исторические изыскания.
тенистых, мощенных камнем дворов сквер Королевской библиотеки - радующий
душу зеленый оазис.
библиотеки, которое скорее напоминает старинную церковь, чем научное
учреждение. Вообще весь облик этого здания заставляет сомневаться, что
внутри его можно найти более поздние издания.
позади визг тормозов и свой собственный псевдоним в английской
транскрипции:
и, сплюнув висевший на губе окурок, подает мне руку. - Совсем забыл про
один неотложный визит, и получилось, что я опоздал.
особенностям библиотеки.
ориентируетесь в нем?
этаж, последний кабинет. Как закончите, загляните ко мне, если желаете...
первые попавшиеся два-три ящика с надписью "Социология", просто так, чтоб
ориентироваться в обстановке. Сколько бы тут ни хранилось миллионов томов,
сколько бы сведений ни содержал каждый том, я абсолютно уверен, что ни
один из них не даст мне той коротенькой справки, которая в данный момент
мне так необходима: адреса Тодорова.
отсюда через заднюю. Очутившись во дворе, вымощенном булыжником, я под
высоким сводом прохожу в другой такой же двор, и вот я на улице.
наверняка сделал все необходимое, чтобы его не могли обнаружить. А условие
задачи - не морочить голову соответствующим адресным службам и, конечно
же, не прибегать к рискованным расспросам.
как профессия человека, его связи, выполняемые им функции в данный момент.
Но со своей профессией он уже расстался, связи давно порваны, а функции
его сводятся именно к тому, чтобы получше скрываться. Следовательно,
остается один-единственный факт, заслуживающий внимания: деньги. Если
Тодоров даже передал сто тысяч Соколову, то он располагает еще тремястами
тысячами. И он достаточно опытный и осторожный, чтобы не хранить такую
сумму в каком-либо импровизированном тайнике. У него многолетняя привычка
иметь дело с банками, и он непременно откроет счет в банке. Но вот в чем
беда: банков и их филиалов в этом городе почти столько же, сколько кафе и
закусочных.
этой сберегательной кассе хранится моя самая большая надежда, потому что
большинство людей по различным соображениям скорее обращаются сюда, чем в
любой банк.
говорю я в соответствующее окошко.
одном из ящиков и идет обратно.
копаясь в телефонном справочнике, находится несколько дальше, на этой же
улице.
банках, расположенных ближе к центру. Мое упрямство настаивает на
продолжении поиска, но часы говорят: нет. Пора возвращаться, мне следует
наведаться к Сеймуру. Хотя он давно верит в то, что я имею какое-то
отношение к социологии.
мартини. С одной стороны у нас синева моря, с другой - зелень парка, а
посередине вырисовывается легендарная "Маленькая сирена", сидящая на
отшлифованном волнами камне, с задумчивым взглядом, устремленным к
горизонту. После рекламной шумихи, поднятой в свое время вокруг этого
изваяния, человек надеется увидеть что-то монументальное, величественное.
Но бронзовая сирена мала, и по размерам да и по времени ее не отнесешь к
древним. Но толпа вокруг нее довольно большая. Честно говоря, проходящий
иностранец едва ли заметил бы эту статуэтку, если бы возле нее не
толпилось столько народу. Десятка два туристов разного пола и возраста
стараются увековечить изваяние при помощи своих фотоаппаратов, а иные,
более взыскательные, пытаются вместе с ним обессмертить и себя, карабкаясь
по камням и бесцеремонно обнимая бронзовые бедра девушки, доведенные до
блеска подобными манипуляциями.
замечает Сеймур в адрес группы туристов. - Еще одна тема для социолога -
такого, как вы.
под заглавием "Миф и информация".
книжка моя не такой уж шедевр, чтобы обращать на нее внимание. В ней
изложены две простейшие истины, и эти истины можно было бы сформулировать
на двух страничках. Но поскольку в наше время все должно быть доказано,
моя монография состоит не из двух, а из двухсот страниц.
предлагает взять еще по одному мартини.
толпящихся вокруг бронзовой девушки, затем поворачивается в сторону доков,
где на сине-зеленой воде ярко вырисовываются красные пятна двух
ремонтирующихся пароходов, недавно покрытых суриком.
социологии, до сих пор не производил на меня особого впечатления. Я тоже
стремлюсь казаться социологом, хотя и не являюсь им. Но то, что у него
есть книга, в какой-то мере меня удивляет. Признаться, если бы Дороти не
наболтала мне о нем всякой всячины и если бы ситуация была несколько иной,
во мне едва ли шевельнулось бы сомнение относительно положения в обществе
и научной профессии этого человека. Его скромные серые костюмы
безупречного покроя, дорогие ботинки с тщательно "приглушенной"
поверхностью, потому что чрезмерный их блеск был бы свидетельством дурного
вкуса, дорогие, сделанные по заказу белые сорочки, темно-синие или