вокруг пальца этого полицейского болвана. Потянулся к графину. Наливая
воду, обратил внимание на газету, что лежала рядом. Что-то заинтересовало
его в ней, еще не знал, что именно, но встревожился и чуть не пролил воду
из стакана. Сделал глоток, ища те слова в газете, и нашел сразу - прочитал
только первые строчки и закрыл глаза: так, с закрытыми глазами, допил
воду, не мог поверить, хотя знал, что это не галлюцинация...
наверняка выдал бы себя. Развернул газету, так и есть - загенский листок,
его привез Каммхубель и вчера отдал Карлу. Почему же тот не сказал ему?
Это бы спасло жизнь Карлу и Аннет...
именем которого во многом связано процветание Загена, доктор Рудольф
Зикс..."
газету и спрятал в карман, словно она могла выдать его. Не было сил
подняться с кресла, но это продолжалось всего несколько секунд. Увидев
инспектора в дверях, встал и вытащил ключ.
не было никаких мыслей и желаний, машинально отвечал на вопросы
инспектора, когда тот осматривал номер.
разошлась, полицейские убрали остатки "фольксвагена". Почистят и вымоют
асфальт, и завтра ничто не напомнит о сегодняшней трагедии: будет стоять
какой-нибудь "ситроен" или "опель", только он, Гюнтер, запомнит на всю
жизнь, потому что совесть будет мучать его.
заполучил пять миллионов? Наверно, не так, ибо знал бы, ради чего
пожертвовал двумя жизнями, а так пусто, - все напрасно: и их поездки, и
волнения, и, наконец, его измена.
вечерам в клубе, репетиции и спектакли, споры об искусстве... Среднее
существование полунищего от искусства. Но, подумал вдруг с испугом, он уже
не сможет примириться с такой жизнью, он уже почувствовал в руках деньги,
много денег, он сроднился с ними, и соответственно изменились его взгляды
и вкусы.Наверно, он напоминает сейчас обанкротившегося миллионера. Да,
обанкротившегося, поскольку денег у него еле хватит на билет до Берна.
кармана. Он один узнал о смерти Рудольфа Зикса, в конечном итоге, какое
это имеет значение, только он знает, что группенфюрер унес в могилу тайну
шифра - Шлихтинг и Пфердменгес не догадываются ни о чем, и будет
справедливо, если они финансируют его - скажем, по десять тысяч марок.
Больше вряд ли дадут, но и не дать не смогут: он объяснит, что эти деньги
нужны ему для подкупа одного человека, без помощи которого трудно будет
войти в доверие личности, знающего первые цифры шифра.
уж плохо, конечно, не миллион и не пять, но все-таки какой-то трамплин для
человека с умом. Ведь чего-чего, а ума у него хватит. Ума, настойчивости и
деловой прыти.
расписки, но пусть только попробуют вернуть свои жалкие двадцать тысяч! Он
намекнет, что Гюнтеру Велленбергу - люмпен-интеллигенту, терять,
собственно говоря, нечего, а вот дорогим господам... Если левые газеты
начнут распутывать этот клубок...
сразу сделал постное лицо.
одолевал его...
небо - такое темное небо и такие яркие звезды можно видеть только во сне.
Звезды мерцали, и Гюнтеру было тревожно, предчувствовал: сейчас что-то
случится, и не знал, что именно...
потерялся где-то в бесконечном просторе.
руки, словно их мог кто-то разлучить, вначале нерешительно, будто учились
ходить по канату, но постепенно их шаги становились увереннее, они шли и
не обращали внимания ни на звезды, ни на луч, смотрели друг на друга, и в
этом безбрежном мире для них не существовало ничего, кроме них самих и их
любви.
ее щеке двигалась, а глаза излучали синий свет...
разговаривали и снова молчали. И им было хорошо, потому что самое главное
- найти друг друга, зная, что всегда будут радостными и пожатие руки, и
улыбка, и поцелуй, и просто ненароком сказанное слово, а они знали, что
так будет вечно, поскольку луч вел их в вечность и дорога их не имела
конца.