отныне вам служить.
спросила королева.
расстреливать.
весь вечер я пытался дать ему понять, что истинные его враги - это его
братья, принц Конде и эмигранты. Я на коленях умолял короля прекратить с
ними всяческие сношения и искренне принять Конституцию, правда, пересмотрев
те статьи, применение коих в действительности не представляется возможным.
Король со мной согласился, - так мне, во всяком случае, показалось, - и был
настолько любезен, что дал мне слово, что между ним и эмиграцией все
кончено; а после нашего разговора, ваше величество, король подписал сам и
заставил подписать вас письмо к брату, графу Прованскому, в котором он
передает ему свои полномочия для ведения переговоров с императором
Австрийским и королем Прусским...
смиряется, она же, напротив, взбунтовалась.
неверный шаг короля становится чрезвычайно опасным.
как только я его подписала, король сам его сложил и запечатал, а потом
передал курьеру.
предвещающих гибель королей, - это то, что они удаляют от себя тех, кого,
напротив, им следовало бы приковать к себе цепями.
- это граф де Шарни от меня удалился. Когда короли оказываются в несчастии,
им нечем удержать бывших друзей.
братьев возопиет из могилы о том, что королева Французская - неблагодарна!
опасность, граф де Шарни окажется на своем посту, и этот пост будет самым
опасным.
Шарни? - нетерпеливо молвила она.
связаны между собою невидимыми нитями и потому иногда вдруг являются на
свет, хотя, кажется, должны были бы скрываться в самой глубине... Нет, я
пришел говорить с королевой, простите, ежели, сам того не желая, я заговорил
с женщиной; я готов исправить свою ошибку.
я хотел ей сказать: "Ваше величество! Вы ставите на карту счастье или
несчастье всего мира; вы проиграли первый тур шестого октября; вы только что
выиграли, в глазах ваших поклонников, по крайней мере, второй тур. С
завтрашнего дня вам надлежит разыграть то, что называется решающей партией;
ежели вы проиграете, вы потеряем трон, свободу, а может быть, и жизнь!"
испугаемся и отступим?
королева мужественна: она - дочь Марии-Терезии; я никогда бы не стал
пытаться их переубедить; к несчастью, я сомневаюсь, что мне когда-либо
удалось бы вселить в сердца короля и королевы уверенность, которую я ношу в
своей душе.
бурные времена говорить себе при каждом усилии, пусть даже бесполезном: "Я
исполняю свой долг!"
по-вашему, спасти короля?
меня; я-то думаю, что и то и другое невозможно, и продолжаю борьбу только
для очистки совести.
власти и абсолютного монарха; как скупец не может расстаться со своим добром
даже во время кораблекрушения, хоть и видит берег, готовый дать ему больше
того, что он потеряет, вот так же и вы утонете со своими сокровищами, потому
что они увлекут вас на дно... Пожертвуйте малым: бросьте в бездну прошлое и
плывете к будущему!
принять Конституцию, и французский народ завоюет Европу.
идеей... Стоит лишь водрузить на Рейне и в Альпах два трехцветных знамени со
словами:
самые мудрые люди становятся глупцами!
является Франция в глазах всех наций? Не считая нескольких частных
преступлений, нескольких злоупотреблений местного характера, ничуть не
запятнавших ее белых одежд, не запачкавших ее чистых рук, Франция -
непорочная дева Свободы; в нее влюблен весь мир; из Голландии, с Рейна, из
Италии к ней взывают тысячи голосов! Стоит ей лишь шаг ступить за границу,
как народы преклонят перед ней колени. Франция, несущая с собой свободу, -
это уже не просто нация: это высшая справедливость, это вечный разум!.. О
ваше величество! Воспользуйтесь тем, что она еще не прибегла к насилию;
потому что ежели вы будете ждать слишком долго, то руки, которые она
протягивает к миру, она повернет против себя... Но Бельгия, Германия, Италия
следят за каждым ее движением с любовью и радостью; Бельгия говорит ей: "Иди
ко мне!" Германия говорит ей: "Я тебя жду!" Италия говорит ей: "Спаси меня!"
В далекой северной стране неизвестная рука начертала на письменном столе
Густава: "Нет - войне с Францией!" И потом, ни один из королей, которых вы,
ваше величество, зовете к себе на помощь, не готов вести с нами войну. Две
империи нас люто ненавидят; под двумя империями я подразумеваю одну
императрицу и одного министра: Екатерину Вторую и господина Питта; однако
они против нас бессильны, во всяком случае в настоящую минуту. Екатерина
Вторая держит одной рукой Турцию, другой - Польшу; ей понадобится по меньшей
мере года три, чтобы подчинить себе одну и съесть другую; она натравливает
на нас немцев; она предлагает им Францию; она упрекает вашего брата
Леопольда в бездействии; она ставит ему в пример короля Прусского,
захватившего Голландию только ради того, чтобы доставить своей сестре
неудовольствие; она ему говорит: "Ступайте же!", а сама при этом не
двигается с места. Господин Питт в настоящее время заглатывает Индию; он -
словно удав боа: добросовестное переваривание его отупляет; если мы будем
ждать, пока он освободится, он первым на нас нападет, и он опасен не столько
в войне внешней, как в войне гражданской... Я знаю, что вы смертельно
боитесь этого Питта; я знаю, что вы сами, ваше величество, признаете, что,
когда вы о нем говорите, вы готовы вот-вот умереть. Хотите, я вам скажу, как
поразить его в самое сердце? Для этого нужно превратить Францию в
республиканскую монархию! А что вместо этого делаете вы, ваше величество?
Что вместо этого делает ваша подруга принцесса де Ламбаль? Она говорит в
Англии, где она вас представляет, что все честолюбие Франции сводится к
выработке большой Хартии; что французская революция, которую обуздает и
взнуздает король, поскачет назад! Что же говорит Питт в ответ на эти
обещания? Что он не допустит, чтобы Франция стала республикой; что он спасет
монархию; однако заигрывания и неотступные просьбы принцессы де Ламбаль не
могли заставить его пообещать, что он спасет монарха; потому что монарха он
ненавидит! Ведь именно Людовик Шестнадцатый, конституционный монарх,
король-философ, оспаривал у него Индию и отнял Америку, не так ли? Людовик
Шестнадцатый! Да Питт желает только одного: чтобы история сделала с ним то
Херберт Фрэнк
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман
Каргалов Вадим
Фазиль Искандер
Маккэфри Энн