было рыхлое, бледное. Очевидно, он никогда не выбирался из этого мрачного
чулана, сидел здесь, как в заточении.
необычайно робко, заискивающе и даже не решалась напомнить Иоганну, что
когда-то он был ее жильцом.
день он постарался через Франца переселить фрау Дитмар в одну из
оставленных зажиточными хозяевами квартир, которые агенты СД держали под
контролем, на всякий случай.
висела самая разнообразная одежда, на кухне хранились запасы консервов и
вин.
сообщил, что авиация противника никогда бы не обнаружила их объект, если
бы на песчаной отмели не остались "лыжи" пускового устройства
самолета-снаряда.
залпов все следы техники, нарочно оставили эти "лыжи". В тот день
разразился ливень, и охрана не проверила, и всех их, кто остался жив после
бомбежки, потом повесили, - сказал Фридрих, дерзко глядя Иоганну в глаза.
- С точки зрения русских это был подвиг.
своей работе в Пенемюнде. Под конец он произнес задумчиво:
того, чтобы уничтожать население, а не армии противника. - Посмотрел на
свои обрубки, пробормотал: - Только тогда, когда моя голова оказалась
ближе к земле, я стал думать, что земля - это не летающая в космосе
гигантская могила всех предшествующих поколений человечества, погибших в
войнах, а звездная колыбель поколений, которые придут после нас и навечно
скажут войне свое "нет!".
столь отдаленные времена.
обряжали в старые форменные куртки почтальонов, железнодорожников,
кондукторов метро и трамваев, мундиры мелких министерских чиновников,
сданные некогда в фонд зимней помощи. Отряды фольксштурма маршировали по
улицам в галошах. Это был марш потрепанных призраков, как бы издевающихся
над былым могуществом Третьей империи. И Геббельс, отправляя их на смерть,
визжал из всех радиорупоров:
хочет вместе со своей свободой потерять также и свою жизнь".
фольксштурма до железнодорожных эшелонов.
вокзалов:
врага и оказывающий ему сопротивление, сегодня ценнее для нации, чем
десяток "мудрецов", обстоятельно пытающихся доказать, что наши шансы упали
до нуля".
фонарном столбе, кто бы они ни были, хотя бы и инвалиды войны, на себе
испытавшие всю неотвратимую тяжесть ударов наступающей Советской Армии.
добиваемся ценой слез и крови. Однако он вознаградит нас за принесенные
нами жертвы... Исход этой войны решится лишь за секунду до двенадцати".
торжественно объявляющего смертный приговор, возвещали радиорупоры.
Передачи вел знаменитый берлинский радиодиктор Гегенхельм, и негде было
спрятаться от его бархатного голоса:
или десять врагов..."
был в свое время любовником Рема. После казни Рема его сослали в
концентрационный лагерь, но не мужской, а женский, чтобы усилить этим меру
наказания.
канализационного колодца, звучавший голос. Своим загробным баритоном он
благословлял на смерть стариков и юнцов, составивших батальоны
фольксштурма.
сбрасывали в древние времена из трюмов рабов, если корабли преследовал
флот страны, борющейся с работорговцами.
немцев, которые по старости или по молодости не могли пополнить поредевшие
ряды вермахта: отряды фольксштурма были слишком рыхлой затычкой для
отступающих армий. И, погибая, эти немощные старики и неоперившиеся юнцы
не знали, что фюрер скажет о них с ненавистью и презрением: "Если немецкий
народ оказался таким трусливым и слабым, то он не заслуживает ничего
иного, кроме как позорной гибели... Нет необходимости в том, чтобы
обращать внимание на сохранение элементарных основ жизни народа. Наоборот,
лучше всего эти основы уничтожить".
авиации, зенитной артиллерии и службы наблюдения отправляли на Восточный
фронт. И "летающие крепости" американцев, "галифаксы" и "ланкастеры"
англичан почти беспрепятственно сваливали на города Германии свой
смертоносный груз. Спасательные отряды и пожарников отправили на Восточный
фронт еще раньше.
как советские военнопленные, работая в дыму и пламени, выносят детей,
женщин, стариков из-под каменных развалин.
величайшую на земле драгоценность, выносили на руках раненых и ушибленных
при обвалах детей. И дети не хотели разжимать ручонок, обнимающих тощие
шеи своих спасителей, будто не было у них теперь на свете ничего ближе,
будто только эти люди могли защитить их от ужаса и страданий.
рыдающую женщину, у которой опаленные волосы осыпались с головы, как
пепел. Она простерла к пленным обожженные руки и осуждающе кричала:
Слыхали? Выходит, мы же виноваты...
земля. И всё. Мы не фашисты...
Передавая снимки Иоганну, он сказал:
получилось.
наследственное: изобретатель, в отца пошел.
отнесся к тому, что я стал советским разведчиком?
- И гордился бы сыном, как гордится и мой отец. - Пообещал: - Я тебя с ним
обязательно познакомлю.
названия пунктов, в которых расположены секретные базы для
террористических групп, не совпадают с данными, добытыми из документов,
хранившихся у Дитриха. Иоганн сказал растерянно:
другое. И без ключа все это ни к чему.
которые показал вам Дитрих, действительно закодированы, поэтому он и
позволил вам на них взглянуть. А карта - ключ к коду. Ничего, наши
специалисты разберутся, - утешил он Вайса. - Не такие головоломки они
решали. Все в порядке. - Положил руку на фотокопию карты, подумал немного.
- В сущности, все это означает, что террористические акты, которые
собирались провести уцелевшие фашисты, будут предотвращены. Мы спасем
жизнь многим нашим солдатам и офицерам, а еще большему числу немцев - тех,
которые будут строить новую Германию. Так что можете считать: вы и ваш
друг Генрих Шварцкопф уже поработали на будущее немецкого народа. Кстати,
вы не считаете нужным представить товарища Шварцкопфа к правительственной
награде?
передана.
союзников. Возвращаясь на машине в одну из этих страшных ночей к себе на
Бисмаркштрассе, Иоганн увидел Зубова. Тот медленно шел по улице, явно
Сертаков Виталий
Маркелов Олег
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Орлов Алекс
Акунин Борис