просить. Но если бы вам удалось как-нибудь невидимо подслушать туземцев,
когда они между собой, вы пожалуй навсегда бы запомнили эту особую [[речевую
манеру]] -- как бы толкающую звуками, зло-насмешливую, требовательную и
никогда не сердечную. Она настолько свойственна туземцам, что даже когда
туземец остаётся наедине с туземкою (кстати островными законами это
строжайше воспрещено), то представить себе нельзя, чтоб он от этой манеры
освободился. Вероятно и ей высказывается также толкающе-повелительно, никак
нельзя вообразить зэка, говорящего нежные слова. Но и нельзя не признать за
речью зэков большой энергичности. Отчасти это потому, что она освобождена от
всяких избыточных выражений, от вводных слов вроде: "простите",
"пожалуйста", "если вы не возражаете", так же и от лишних местоимений и
междометий. Речь зэка прямо идёт к цели, как сам он прёт против полярного
ветра. Он говорит, будто лепит своему собеседнику в морду, бьёт словами. Как
опытный боец старается сшибить противника с ног обязательно первым же
ударом, так и зэк старается озадачить собеседника, сделать его немым, даже
заставить захрипеть от первой же фразы. Встречный к себе вопрос он тут же
отшибает начисто.
непредвиденных обстоятельствах. Например, на троллейбусной остановке при
сильном ветре сосед сыпет вам крупным горячим пеплом на ваше новое пальто,
грозя прожечь. Вы довольно наглядно стряхнули раз, он продолжает сыпать. Вы
говорите ему:
коротко гавкает вам:
вас в троллейбус. Вот это очень всё похоже на туземную манеру.
набор готовых выражений, онемляющих всякое разумное постороннее
вмешательство и указание. Такие выражения, как:
или
поставили фонетический аналог другого, ругательного, слова, от которого и
второй глагол во фразе сразу приобретает совершенно неприличный смысл.)
так как именно они особенно вольно используют для метафор эротическое
основание. Мы сожалеем, что нравственные рамки не позволяют нам украсить
исследование ещё и этими примерами. Мы осмелимся привести только еще одну
иллюстрацию подобной быстроты и ловкости зэков на язык. Некий туземец по
фамилии Глик был привезен с обычного острова на особый, в закрытый
научно-исследовательский институт (некоторые туземцы до такой степени
развиты от природы, что даже годны для ведения научной работы), но по
каким-то личным соображениям новое льготное место его не устраивало, а хотел
он вернуться на свои прежний остров. Когда его вызвали перед лицо весьма
авторитетной комиссии с крупными звёздами на погонах, и там ему объявили:
позу. Естественно, что комиссия онемела, и никаких переговоров, ни уговоров
не состоялось. Глик был тут же отправлен.
вызывают большой интерес со стороны антропологии и этнографии, и даже этим
они бахвалятся, это как бы увеличивает их собственную ценность в своих
глазах. Среди них распространена и часто рассказывается легенда-анекдот о
том, что некий профессор-этнограф, очевидно наш предшественник, всю жизнь
изучал породу зэков и написал в двух томах пухлое сочинение, где пришел к
тому окончательному выводу, что [арестант -- ленив, обжорлив и хитёр] (здесь
и рассказчик и слушатели довольно смеются, как бы любуясь собою со стороны).
Но что якобы вскоре после этого [посадили] и самого профессора (очень
неприятный конец, но без вины у нас не сажают, значит, что-то было). И вот,
потолкавшись на пересылках и [дойдя] на [общих], профессор понял свою
ошибку, он понял, что на самом деле [арестант -- звонкий, тонкий и
прозрачный]. (Характеристика -- весьма меткая и опять-таки в чём-то лестная.
Все снова смеются.)
старых островитян, в устном предании и в фольклоре выработан и передаётся
новичкам весь кодекс [правильного] зэческого поведения, основные заповеди в
отношении к работе, к работодателям, к окружающим и к самому себе. Весь этот
вместе взятый кодекс, запечатленный, осуществленный в нравственной структуре
туземца, и даёт то, что мы называем [национальным типом зэка]. Печать этой
принадлежности втравливается в человека глубоко и навсегда. Много лет
спустя, если он окажется вне Архпелага, сперва в человеке узнаешь зэка, а
лишь потом -- русского или татарина или поляка.
комплексно то, что' есть народный характер, жизненная психология и
нормативная этика нации зэков.
представление, что работа призвана высосать из них всю жизнь, значит, их
главное спасение: работая, не отдать себя работе. Хорошо известно зэкам:
всей работы не переделаешь (никогда не гонись за тем, что вот мол кончу
побыстрей и присяду отдохнуть: как только присядешь, сейчас же дадут другую
работу). [Работа дураков любит].
карцерах, сморят голодом. Выходить на работу -- неизбежно, но там-то, в
рабочий день, надо не [вкалывать], а "ковыряться", не [мантулить], а
[кантоваться, филонить] (то есть, не работать всё равно). Туземец ни от
одного приказания не отказывается открыто, наотрез -- это бы его погубило.
Но он -- [тянет резину]. "Тянуть резину" -- одно из главнейших понятий и
выражений Архипелага, это -- главное спасительное достижение зэков
(впоследствии оно широко перенято и работягами [воли]). Зэк выслушивает всё,
что ему приказывают, и утвердительно кивает головой. И -- уходит выполнять.
Но -- не выполняет! Даже чаще всего -- и не начинает. Это иногда приводит в
отчаяние целеустремлённых неутомимых командиров производства! Естественно
возникает желание -- кулаком его в морду или по захрястку, это тупое
бессмысленное животное в лохмотьях -- ведь ему же русским языком было
сказано!.. Что за беспонятливость? (Но в том-то и дело, что русский язык
плохо понимается туземцами, ряду наших современных представлений -- например
"рабочая честь", "сознательная дисциплина" -- на их убогом языке даже нет
эквивалента.) Однако, едва наскочит начальник вторично -- зэк покорно
сгибается под ругательствами и тут же начинает выполнять. Сердце
работодателя слегка отпускает, он идёт дальше по своим неотложным
многочисленным руководящим делам -- а зэк за его спиной сейчас же садится и
бросает работу (если нет над ним бригадирского кулака, или лишение хлебной
пайки не угрожает ему сегодня же, а также если нет приманки в виде зачётов).
Нам, нормальным людям, даже трудно понять эту психологию, но она такова.
условиям. На что он может рассчитывать? ведь работа сама не сделается, а
начальник подойдёт ещё раз -- будет хуже? А вот на что он рассчитывает:
сегодня третий раз начальник скорей всего и не подойдёт. А до завтра ещё
дожить надо. Еще сегодня вечером зэка могут услать на этап, или перевести в
другую бригаду, или положить в больничку, или посадить в карцер -- а
отработанное им тогда достанется другому? А завтра этого же зэка в этой
бригаде могут перекинуть на другую работу. Или сам же начальник отменит, что
делать этого не надо или совсем не так надо делать. От многих таких случаев
усвоили зэки прочно: [не делай сегодня того, что можно сделать завтра]. На
зэка, [где сядешь, там и слезешь]. Опасается он потратить лишнюю калорию
там, где её может быть, можно и не тратить. (Понятие о калориях у туземцев
есть и очень популярно.) Между собою зэки так откровенно и говорят: [кто
везет, того и погоняют] (а кто, мол, не тянет, на того и рукой машут). В
общем работает зэк [лишь бы день до вечера].
слабость нашего хода рассуждения. Прежде всего потому, что лагерное правило
"кто везёт, того и погоняют" оказывается одновременно и старой русской
пословицей. Находим мы у Даля *(5) также и другое чисто-зэковское выражение:
"живёт [как бы день к вечеру]". Такое совпадение вызывает у нас вихрь
мыслей: теория заимствования? теория странствующих сюжетов? мифологическая
школа? -- Продолжая эти опасные сопоставления, мы находим среди русских
пословиц, сложившихся при крепостном праве и уже отстоявшихся к XIX веку
такие:
принцип лагерной [резины!])
реакционную теорию, что даже большая пайка не восполняет трудовых затрат. )
реформ, просветительства, революций и социализма, екатерининский крепостной
мужик и сталинский зэк, несмотря на полное несходство своего социального
положения -- пожимают друг другу чёрные корявые руки?.. Этого не может быть!
видимости он очень послушен ему; например одна из "заповедей" зэков: [не
Сертаков Виталий
Флинт Эрик
Ильин Андрей
Акунин Борис
Афанасьев Роман
Распопов Дмитрий