Чтение 205–й страницы книги ~Очарованная душа~

хочу его убить...

Марк проворчал:

- Рюш! С этими глупостями кончено! Это больше не повторится?

Рюш проглотила слюну и, несколько раз глубоко вздохнув, сказала:

- Кончено. Да. Сорвалось. Таких вещей два раза не делают... Но я
должна тебе все рассказать, чтобы облегчить себе душу, чтобы отомстить.

- Милая ты моя, да они мне противны, твои истории! Молчи!.. И потом я
больше не могу, я хочу спать. Я умираю...

Рюш нервно рассмеялась:

- Ну и что же?.. Умирай!.. Но только выслушай!.. Меня это не трогает,
что тебе противно. Мне тоже противно... И тут я тебе еще утру нос...
(Она схватила его за оба уха и стала возить носом по простыне.) Ты мой
ньюфаундлендский пес! Ты вытащил меня из воды - против моей воли, но вы-
тащил... И на свою голову! Теперь ты должен довершить спасение, ты дол-
жен вышить всю чашу моей горечи.

- Ладно! - покорно сказал Марк.

И сейчас же заснул. А Рюш, сидя в постели, склонясь над ним, с
яростью выкладывала ему свою историю. Чтобы привлечь его внимание, она
время от времени запускала дрожащие пальцы ему в волосы И трясла за го-
лову. Но сон был сильнее. Марк воспринимал поток ее слов лишь как беспо-
койную колыбельную. Ему снилась ночь в море... И последнее, что еще за-
держалось в его сознании, это ноги, которые он сжимал и которые двига-
лись, двигались и извивались, как руки, покуда она говорила...

Хотя Рюш и знала, что Марк давно уже ничего не слышит, все же она
досказала свою историю до конца. И только вдоволь наговорившись и опус-
тошив себя, она остановилась. Когда мельница внезапно умолкла, Марк зад-
вигался во сне. Стул, на котором лежали его ноги, опрокинулся. Рюш удер-
жала Марка за поясок и, обхватив обеими руками вокруг бедер, втащила его
спящего, в кровать, рядом с собой. Он был одет, не разут. Она положила
его босые ноги на подушку, рядом со своей щекой, а его голову к своим
ногам. И тоже заснула. Так провели они ночь рядом, - юна под одеялом, он
на одеяле. Оба изнемогали от усталости. Они спали, как умеют спать
только в этом возрасте, - семь часов подряд, не пошевельнувшись. Около
одиннадцати утра они проснулись, - оба одновременно и в том же положе-
нии, как легли.

Марк был изумлен. Одним рывком он сел на кровати и, увидев, что щека
Рюш прижимается к его ногам, быстро подобрал их под себя, бормоча:

- Извини, извини!..

Рюш рассмеялась, сказала:

- Спасибо! И тоже села на пятки, как он.

Так они и сидели на кровати, точно китайские болванчики, и смотрели
друг на друга.

- Мне стыдно перед тобой, - сказал Марк.

Рюш потерлась носом о нос Марка.

- Ну и стыдись, ну и стыдись, глупый мальчишка!.. Лучшей подушки у
меня никогда еще не было... Как я чудесно спала! Я умылась, я освободи-
лась от всей дряни, которая меня отравляла. Ты, конечно, ничего не слы-
шал и не запомнил из всего того, что я тебе высыпала ночью на голову...

Марк попытался вспомнить:

- Ни единого слова.

- Неважно! Я тебе все вывалила. Как хочешь, друг мой, но когда-нибудь
ты все припомнишь, по кусочкам. Ведь я говорила тебе прямо в ухо, я тебе
все вдула в мозг.

- Хорош подарок!

- А что? Только тогда и становится легче, когда переложишь свое бремя
на кого-нибудь другого.

- И тебе стало легче?

- Мне стало совсем легко. Желудок пуст, сердце свободно. Я чиста и
свежа.

- Ну тогда ладно. Я молчу.

- И отлично делаешь! Если бы ты теперь посмел намекнуть на что-ни-
будь, связанное с этой ночью, я бы стала все отрицать. Я отрицаю...
Только посмей! Ничего не было, ровно ничего.

Она поддразнивала его. Он только рот раскрыл, глядя на это самоуве-
ренное, смеющееся, отдохнувшее лицо, на котором ночные судороги не оста-
вили никаких следов.

- Чертовы бабы! - сказал он. - У них семь душ и семь лиц.

- Это еще очень мало, - заметила Рюш.

Она сжала ему руками лицо и ущипнула за щеку:

- Славный ты мой мальчик!.. Маленький мой мальчик!.. Какой же ты ху-
дой!.. Как я тебе благодарна!.. Ты не можешь себе представить!.. Даже и
не пытайся! Пусть лучше я одна буду об этом знать.

- Я тоже это отлично знаю.

- Скажите, пожалуйста!.. Каков наглец! Глупый хвастунишка!.. Теперь
он станет домогаться, чтобы я признала его услуги... еще чего доброго
потребует, чтобы я ему заплатила...

- Конечно, потребую! Плати!

- Ростовщик!.. Говори, сколько!

- Обещай мне никогда больше этого не делать.

- Я буду спрашивать у тебя позволения.

- А если я не позволю?

- Я подчинюсь.

Внезапно за шуткой последовал твердый, серьезный тон и открытый
взгляд, говоривший:

"Довольно шуток!"

- Ладно! - сказал Марк. - Помни, что ты обещала.

Они взялись за руки.

- А теперь, - сказала Рюш, вытаскивая ноги изпод одеяла, - давай
есть! Я чертовски проголодалась...

И она соскочила на пол...

Марк был в затруднении. В кошельке у него было пусто. Рюш догадалась
об этом. Она нагло заявила:

- Беру тебя на содержание. Я плачу!

Марк энергично запротестовал.

- Миленький! Ты должен будешь подчиниться. Иначе наше соглашение пой-
дет прахом! Я снова становлюсь убийцей.

Марк стоял на своем.

- Закрой рот! Откроешь его за тарелкой.

- Рюш! Ты хочешь меня унизить.

- Ну разумеется! Это тебе очень полезно для здоровья. Ты же лопаешься
от спеси. Значит, надо ее сбить. Меня-то ты отмыл? Каждому свой черед!..
А скажи, пожалуйста: правда, что за тебя никогда еще не платила женщина?

- Конечно, нет!

- Вот и отлично! А я за тебя буду платить! Она потирала руки, она
кружилась, она взяла его за локоть и ущипнула, когда они спускались по
лестнице; наконец они вышли на улицу.

В студенческом ресторане они ели мясо с кровью.

Кроме того, что значилось в общем меню, Рюш потребовала пирога, мас-
лянистого сыра бри и бутылку старого бонского. В ее глазах сверкала лу-
кавая насмешка. Сопротивляться ей было бы опасно. Марк смирился. Он пре-
доставил ей делать все, что она захочет, и был доволен. Его сознание
отяжелело; оно молчало, как сторожевая собака, которую перекормили. Хо-
рошо было все-таки хоть раз наесться досыта!

Из ресторана Марку надо было идти на работу.

Рюш сказала ему:

- Дай-ка мне твой ключ! Вечером он застал ее у себя в комнате. Она
чинила его рубашки и носки. Она вытряхнула все, что лежало в ящиках и в
чемодане. Бумаги и вещи были навалены на кровати, на двух стульях, на
полу. И не все было чисто, далеко не все! Марк обычно запихивал грязное
белье в угол стенного шкафа. Рюш все вытащила, рассортировала, подсчита-
ла, пересмотрела и даже кое-что выстирала в тазу. Перед окном, на верев-
ке, сушились тельники и носовые платки.

Марк готов был сквозь землю провалиться. Он так не любил показывать
кому-либо свои недуги и свое нищенское белье! Он опустился на кровать и
прикрыл глаза рукой.

- Не надо, не надо, не надо! - жалостно повторял он.

Девушка произнесла добродушно:

- Оставь, пожалуйста!.. Это вполне естественно!..

- Эти отрепья... - простонал он.

- Вот именно! Они уже давно нуждались во мне.

- Нет! Нечего тебе копаться в этой грязи!

- Ты, вероятно, думаешь, что я не привыкла! Женщина еще и не такое
видела!

- Это нехорошо! Нет, нет! Ты не имела права...

- Я сама беру себе права. После сегодняшней ночи мне необходимо снова
взять верх над тобой... Вот я и взяла. А ведь я здорово сегодня порабо-
тала!.. Я же сказала: "Я тебя отмою"... Вот и отмыла... Грязнуля!..

Марк пустился наутек; он задыхался от стыда.

Рюш отбросила работу, догнала Марка и схватила его за руку:

- Мой милый мальчуган... За это я тебя еще больше люблю...

Марк все еще отворачивался. Рюш взяла его за подбородок:

- Дурень!.. Ведь мы же с тобой товарищи, товарищи по несчастью...

- Товарищи по свинству, - сказал Марк, ворча и смеясь. Но он был тро-
нут.

- Что может быть лучше? Он помог ей собрать белье. День угасал. Приш-
лось зажечь свет.

- На сегодня довольно! - сказала Рюш, - Тут еще на день работы хва-
тит. Я приду завтра.

- Как? Ты уходишь? - спросил он.

- Конечно. Ухожу домой.