единственным плотским существом, и ее встретило ослепительное сияние, куда
менее нежное, чем взгляд Умы Умагаммаги. Она сощурилась, но веки и ресницы
не могли спасти ее от света, который пылал скорее у нее в голове, чем на
сетчатке. Она почувствовала робость и хотела было вернуться обратно, но
мысль о том, что где-то в центре этого сияния скрывается утешительная
нежность Умы Умагаммаги, удержала ее.
неутомимые иероглифы, которые предстали перед ней в ее прошлое посещение.
То, что она увидела теперь, было похоже не на абстракции, а на волнообразные
человеческие тела, парившие в воздухе у нее над головой. Это показалось ей
странным. Почему, удостоившись вида первичных сущностей Джокалайлау и Умы
Умагаммаги, теперь она должна была созерцать их менее совершенные обличья?
Это не предвещало ничего хорошего. Неужели Они окружили себя презренной
материей, потому что решили, что она недостойна видеть их истинный облик?
Она попыталась разглядеть их черты, но то ли взгляд еще не привык к
ослепительному свету, то ли Они сопротивлялись ей. Так или иначе ей пришлось
удовольствоваться тремя впечатлениями: Они были наги, Их глаза полыхали
ярким пламенем, по телам Их струилась вода.
Тишалулле.
замечание было адресовано не ей, а одной из других Богинь.
силуэт Богини предстал ей более ясно.
абсолютно бесцветными. И однако, лицо Ее отнюдь не было скучным и
невыразительным - напротив, в нем жило невыразимое изящество, подчеркнутое
мягким светом, струившимся из Ее глаз. Тело Ее под этим безмятежным ликом
выглядело совершенно иначе. Вначале Юдит показалось, что вся его поверхность
покрыта татуировками, которые воспроизводили на коже все внутреннее строение
Ее организма. Но чем дольше смотрела она на Богиню (никакого смущения она не
чувствовала), тем больше убеждалась в том, что татуировки эти движутся: она
были не на Ней, а в Ней, и тысячи крошечных клапанов ритмично
приоткрывались, пропуская взгляд внутрь Ее тела. Она заметила, что клапаны
делятся на несколько независимых областей, каждой из которых был присущ свой
ритм движения. Одна волна поднималась вверх от ее паха (именно он и был
центром их распространения); другие охватывали ее члены, доходя до кончиков
пальцев на руках и ногах. Примерно каждые десять-пятнадцать секунд волны
меняли направление, вновь открывая перед изумленным взором Юдит внутренний
образ Богини.
сказала Тишалулле. - Я обняла его в Колыбели.
братец нагреет ей постельку - Автарх, изорддеррекский мясник.
трудноуловимым, чем у Тишалулле, но Юдит упорно не отводила глаз от спирали
холодного пламени, сиявшего внутри Ее, и наконец спираль эта брызнула
волнами ослепительного света. Мгновение спустя видение исчезло, но в этой
краткой вспышке Юдит успела заметить парящую властную негритянку, взор
которой пылал из-под полуприкрытых тяжелых век, а руки были сплетены в
замок. Не таким уж грозным оказался ее вид, но, почувствовав, что взгляд
Юдит пробился к Ее лицу, Она внезапно преобразилась. Глаза Ее ввалились,
губы ссохлись и запали внутрь, черви пожрали свесившийся изо рта язык.
глазницах Джокалайлау, а кишащий червями рот разверзся в грубом хохоте.
погляди: она вся трясется от страха.
устраиваешь людям эти испытания?
остаться в живых, - ответила Джокалайлау. - А эта бы подохла в снегах.
Облик Богини был прост и ясен, и Юдит была потрясена тем, что ей открылось.
Ума Умагаммаги была древней старухой: тело Ее было таким иссохшим, что
казалось почти бесполым, лысый череп Ее был слегка удлиненным, Ее крошечные
глаза запали в складках кожи и были похожи на бусинки. Но, как это ни
парадоксально, красота Ее иероглифа одушевляла эту плоть своими волнами,
мерцаниями и непрерывным и неутомимым движением.
Юдит. - Нам известна слабость и уязвимость твоего состояния. Мы знаем, что
значит быть раненой - в сердце, в голову, в утробу.
что однажды ты окажешься среди Нас.
выплавляются в жаре звезд, некоторые - не более чем абстракции. Но некоторые
- и, осмелюсь предположить, самые прекрасные и самые любящие - представляют
собой души живших некогда людей. Мы - именно такие божества, сестра, и
воспоминания о тех жизнях, которые Мы прожили, и тех смертях, которыми Мы
умерли, до сих пор стоят у нас перед глазами. Мы понимаем тебя, милая Юдит,
и ни в чем тебя не упрекаем.
Юдит свое темнокожее тело. Однако Юдит заметила, как сквозь кожу Ее
проступает бледная белизна, да и глаза Ее, столь ярко сиявшие, теперь
потемнели. Устремлены они были на Юдит, и она ощутила их взгляд, как удар
ножа.
сделал с Моими служительницами.
терзавший тело Богини, язвя ее повсюду колючими снежинками. Он намел
громадные сугробы, но по приказанию Джокалайлау они расступились, обнажив
место преступления. Замерзшие трупы женщин с выколотыми глазами и
вырезанными грудями лежали на снегу. Рядом с некоторыми скорчились и тела
поменьше - изнасилованные дети, расчлененные младенцы.
Джокалайлау.
продолжала смотреть на этот кошмар, пока Джокалайлау вновь не укрыла его
снежной пеленой.
одно тело к этой груде? Еще одного ребенка? - Она положила руку себе на
живот. - Этого ребенка?
ней плод.
радостное волнение. - Добро может возникнуть из зла, Богиня, цельное - из
разбитого вдребезги.
она обратила себе на службу философию Примирителя? Однако даже если Они и
знали, то ни словом не упрекнули ее за это.
без причины. Пока ты ждала, я путешествовала по Доминионам, ища ключ к
разгадке. В каждом Доминионе Маэстро ждут начала Примирения...
по-настоящему хотят исцелить Имаджику и верят в то, что их ритуал будет
успешным.
Лондон Джек
Сертаков Виталий
Орловский Гай Юлий
Перумов Ник
Каменистый Артем
Каргалов Вадим