Повстанцы, быстро истощая свои запасы, не могут тратить лишние снаряды и
жертвовать лишними людьми. Им нечем заменить ни пустой патронной сумки, ни
убитого человека. Каратели, напротив, располагая армией, не дорожат людьми
и, располагая Венсенским арсеналом, не жалеют патронов. У карателей столько
же полков, сколько бойцов на баррикаде, и столько же арсеналов, сколько на
баррикаде патронташей. Вот почему эта неравная борьба одного против ста
всегда кончается разгромом баррикад, если только внезапно не вспыхнет
революция и не бросит на чашу весов свой пылающий меч архангела. Бывает и
так. Тогда все приходит в движение, улицы бурлят, народные баррикады растут,
как грибы. Париж содрогается до самых глубин, ощущается присутствие guid
divinum {Чего то божественного (лат.).}, веет духом 10 августа, веет духом
29 июля, вспыхивает дивное зарево, грубая сила пятится, как зверь с
разинутой пастью, - и перед войском, разъяренным львом, спокойно, с величием
пророка, встает Франция.
Глава тринадцатая. ПРОБЛЕСКИ НАДЕЖДЫ ГАСНУТ
понемногу: смелость, молодость, гордость, энтузиазм, идеалы, убежденность,
горячность, азарт, - а главное, лучи надежды.
внезапно озарила, в самый неожиданный миг, баррикаду Шанврери.
наблюдательного поста. - Кажется, Париж просыпается.
что мятеж разрастается. Упорный звон набата Сен-Мерри раздул кое-где тлеющий
огонь. На улице Пуарье, на улице Гравилье выросли баррикады. У
Сен-Мартенских ворот какой-то юноша с карабином напал в одиночку на целый
эскадрон кавалерии. Открыто, прямо посреди бульвара, он встал на одно
колено, вскинул ружье, выстрелом убил эскадронного командира и, обернувшись
к толпе, воскликнул:
муниципальных гвардейцев из окна. Видно было, как при каждом выстреле
вздрагивают планки жалюзи. На улице Виноградных лоз задержали подростка лет
четырнадцати с полными карманами патронов. На многие посты произвели
нападения. На углу улицы Бертен-Пуаре полк кирасир, во главе с генералом
Кавеньяком де Барань, неожиданно подвергся ожесточенному обстрелу. На улице
Планш-Мибре в войска швыряли с крыш битой посудой и кухонной утварью, - это
был дурной знак. Когда маршалу Сульту доложили об этом, старый
наполеоновский воин призадумался, вспомнив слова Сюше при Сарагосе: "Когда
старухи начнут выливать нам на головы ночные горшки, мы пропали".
уже подавлен, нараставший гнев толпы, искры, вспыхивавшие в глубоких залежах
горючего, которые называют предместьями Парижа, - все это сильно встревожило
военачальников. Они спешили потушить очаги пожара. До тех пор, пока не были
подавлены отдельные вспышки, отложили штурм баррикад Мобюэ, Шанврери и
Сен-Мерри, чтобы потом бросить против них все силы и покончить с ними одним
ударом. На улицы, охваченные восстанием, были направлены колонны войск; они
разгоняли толпу на широких проспектах и обыскивали переулки, направо,
налево, то осторожно и медленно, то стремительным маршем. Отряды вышибали
двери в домах, откуда стреляли; в то же время кавалерийские разъезды
рассеивали сборища на бульварах. Эти меры вызвали громкий ропот и
беспорядочный гул, обычный при столкновениях народа с войсками. Именно этот
шум и слышал Анжольрас в промежутках между канонадой и ружейной
перестрелкой. Кроме того, он видел, как на конце улицы проносили раненых на
носилках, и говорил Курфейраку:
полчаса все, что витало в воздухе, рассеялось; сверкнула молния, но грозы не
последовало, и повстанцы вновь почувствовали, как опускается над ними
свинцовый свод, которым придавило их равнодушие народа, покинувшего
смельчаков на произвол судьбы.
военного министра и стратегия генералов могли сосредоточиться на трех или
четырех баррикадах, которые еще держались.
улицы, утвердительно кивнул головой.
Глава четырнадцатая, ИЗ КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ УЗНАЕТ ИМЯ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ АНЖОЛЬРАСА
пушкой, и всякий раз, как проносилось с отвратительным шипением темное
облако пуль, именуемое картечью, он встречал его взрывом насмешек.
надсаживаешься. Разве это гром? Это просто кашель.
опасностью, заменяли, по примеру г-жи Скаррон, пищу шутками, а вместо вина
угощали всех весельем.
отвага восхищает меня. Он живет одиноко и потому, вероятно, всегда немного
печален; его величие обрекает его на вдовство. У нас, грешных, почти у всех
есть любовницы; они сводят нас с ума и превращают в храбрецов. Когда ты
влюблен, как тигр, нетрудно драться, как лев. Это лучший способ отомстить
нашим милым гризеткам за все их проделки. Роланд погиб, чтобы насолить
Анжелике. Всеми героическими подвигами мы обязаны женщинам. Мужчина без
женщины - что пистолет без курка; только женщина приводит его в действие. А
вот у Анжольраса нет возлюбленной. Он ни в кого не влюблен и тем не менее
бесстрашен. Быть холодным, как лед, и пылким, как огонь, - это просто
неслыханно.
ним, тот уловил бы, как он прошептал:
пушечное жерло.
рядом с первым.
по редуту прямой наводкой; взводы пехоты и гвардейцев предместья
поддерживали огонь артиллерии ружейными выстрелами.
остервенением били по редуту улицы Шанврери, два других огненных жерла,
нацеленных с улицы Сен -Дени и с улицы Обри -ле -Буше, решетили баррикаду
Сен -Мерри. Четыре орудия перекликались, словно зловещее эхо.
другая ядрами.
расчетом, чтобы ядро било по самому краю острого гребня баррикады, разрушало
его и засыпало повстанцев осколками камней, точно картечью.
принудить их укрыться внутри; словом, это предвещало штурм.
картечью - от окон кабачка, колонны осаждающих немедленно хлынут на улицу,
уже не боясь, что их увидят и обстреляют, с ходу пойдут на приступ, как
вчера вечером, и - кто знает? - быть может, захватив повстанцев врасплох,
овладеют редутом.
и громко скомандовал: - Огонь по артиллеристам!
огнем, один за другим раздались шесть или семь залпов, звучащих яростью и
торжеством; улицу заволокло густым дымом, и вскоре сквозь этот туман,
пронизанный огнем, можно было разглядеть, что две трети артиллеристов
полегли под колесами пушек. Те, кто выстоял, продолжали заряжать орудия с
тем же суровым спокойствием, однако выстрелы стали реже.
десяти патронов.
Глава пятнадцатая. ВЫЛАЗКА ГАВРОША
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Ильин Андрей
Куликов Роман
Посняков Андрей
Елманов Валерий