Чтение 208–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

- Сделайте над собой усилие, друг мой.

Барруа открыл налитые кровью глаза.

- Кто готовил этот лимонад?

- Я сам.

- Вы его подали вашему хозяину сразу после того, как приготовили его?

- Нет.

- А где он оставался?

- В буфетной; меня отозвали.

- Кто его принес сюда?

- Мадемуазель Валентина.

Д'Авриньи провел рукой по лбу.

- Господи! - прошептал он.

- Доктор, доктор! - крикнул Барруа, чувствуя, что начинается новый
припадок.

- Почему не несут рвотное? - воскликнул доктор.

- Вот оно, - сказал, возвращаясь в комнату, Вильфор.

- Кто приготовил?

- Аптекарь, он пришел вместе со мной.

- Выпейте.

- Не могу, доктор, поздно! Сводит горло, я задыхаюсь!.. Сердце... го-
лова... Какая мука!.. Долго я буду так мучиться?

- Нет, мой друг, - сказал доктор, - скоро ваши страдания кончатся.

- Я понимаю! - воскликнул несчастный. - Господи, смилуйся надо мной!

И, испустив вопль, он упал навзничь, как пораженный молнией.

Д'Авриньи приложил руку к его сердцу, поднес зеркало к его губам.

- Ну, что? - спросил Вильфор.

- Пусть мне принесут как можно скорее немного фиалкового сиропу.

Вильфор немедленно спустился в кухню.

- Не пугайтесь, господин Нуартье, - сказал Д'Авриньи, - я отнесу
больного в соседнюю комнату и пущу ему кровь; такие припадки - ужасное
зрелище.

И, взяв Барруа под мышки, он перетащил его в соседнюю комнату; но
тотчас же вернулся к Нуартье, чтобы взять остатки лимонада.

У Нуартье был закрыт правый глаз.

- Позвать Валентину? Вы хотите видеть Валентину? Я велю вам ее поз-
вать.

Вильфор поднимался обратно по лестнице; Д'Авриньи встретился с ним в
коридоре.

- Ну, что? - спросил Вильфор.

- Идемте, - сказал Д'Авриньи.

И он увел его в комнату, где лежал Барруа.

- Он все еще в обмороке? - спросил королевский прокурор.

- Он умер.

Вильфор отшатнулся, схватился за голову и воскликнул, с непритворным
участием глядя на мертвого:

- Умер так внезапно!

- Слишком внезапно, правда? - сказал Д'Авриньи. - Но вас это не долж-
но удивлять; господин и госпожа де Сен-Меран умерли так же внезапно. Да,
в вашем доме умирают быстро, господин де Вильфор.

- Как! - с ужасом и недоумением воскликнул королевский прокурор. - Вы
снова возвращаетесь к этой ужасной мысли?

- Да, сударь, - сказал торжественно д'Авриньи, - она ни на минуту не
покидала меня. И чтобы ни убедились в моей правоте, я прошу вас внима-
тельно выслушать меня, господин де Вильфор.

Вильфор дрожал всем телом.

- Существует яд, который убивает, не оставляя почти никаких следов. Я
хорошо знаю этот яд, я изучил его во всех его проявлениях, со всеми его
последствиями. Действие этого яда я распознал сейчас у несчастного Бар-
руа, как в свое время у госпожи де Сен-Меран. Есть способ удостовериться
в присутствии этого яда. Он возвращает синий цвет лакмусовой бумаге, ок-
рашенной какой-нибудь кислотой в красный цвет, и он окрашивает в зеленый
цвет фиалковый сироп. У нас нет под рукой лакмусовой бумаги, - но вот
несут фиалковый сироп.

В коридоре послышались шаги; доктор приоткрыл дверь, взял из рук гор-
ничной сосуд, на дне которого были две-три ложки сиропа, и снова закрыл
дверь.

- Посмотрите, - сказал он королевскому прокурору, сердце которого не-
истово билось, - вот в этой чашке налит фиалковый сироп, а в этом графи-
не остатки того лимонада, который пили Нуартье и Барруа. Если в лимонаде
нет никакой примеси и он безвреден, - цвет сиропа не изменится; если ли-
монад отравлен, - сироп станет зеленым. Смотрите!

Доктор медленно налил несколько капель лимонада из графина в чашку, и
в ту же секунду сироп на дне чашки помутнел; сначала он сделался синим,
как сапфир, потом стал опаловым, а из опалового - изумрудным и таким и
остался.

Произведенный опыт не оставлял сомнений.

- Несчастный Барруа отравлен лжеангостурой или орехом святого Игна-
тия, - сказал д'Авриньи, - теперь я готов поклясться в этом перед богом
и людьми.

Вильфор ничего не сказал. Он воздел руки к небу, широко открыл полные
ужаса глаза и, сраженный, упал в кресло.

III. ОБВИНЕНИЕ

Д'Авриньи довольно быстро привел в чувство королевского прокурора,
казавшегося в этой злополучной комнате вторым трупом.

- Мой дом стал домом смерти! - простонал Вильфор.

- И преступления, - сказал доктор.

- Я не могу передать вам, что я сейчас испытываю, - воскликнул
Вильфор, - ужас, боль, безумие.

- Да, - сказал д'Авриньи спокойно и внушительно, - но нам пора
действовать; мне кажется, пора преградить путь этому потоку смертей.
Лично я больше не в силах скрывать такую тайну, не имея надежды, что
попранные законы и невинные жертвы будут отмщены.

Вильфор окинул комнату мрачным взглядом.

- В моем доме! - прошептал он. - В моем доме!

- Послушайте, Вильфор, - сказал д'Авриньи, - будьте мужчиной. Блюсти-
тель закона, честь ваша требует, чтобы вы принесли эту жертву.

- Страшное слово, доктор. Принести себя в жертву!

- Об этом и идет речь.

- Значит, вы кого-нибудь подозреваете?

- Я никого не подозреваю. Смерть стучится в вашу дверь, она входит,
она идет, не слепо, а обдуманно, из комнаты в комнату, а я иду по ее
следу, вижу ее путь. Я верен мудрости древних; я бреду ощупью; ведь моя
дружба к вашей семье и мое уважение к вам - это две повязки, закрывающие
мне глаза; и вот...

- Говорите, доктор, я готов выслушать вас.

- В вашем доме, быть может в вашей семье, скрывается одно из тех чу-
довищ, которые рождаются раз в столетие. Локуста и Агриппина жили в одно
время, но это исключительный случай, он доказывает, с какой Яростью про-
видение хотело истребить Римскую империю, запятнанную столькими злодея-
ниями. Брунгильда и Фредегонда - следствие мучительных усилий, с которы-
ми нарождающаяся цивилизация стремилась к познанию Духа, хотя бы с по-
мощью посланца тьмы. И все эти женщины были молоды и прекрасны. На их
челе лежала когда-то та же печать невинности, которая лежит и на челе
преступницы, живущей в вашем доме.

Вильфор вскрикнул, стиснул руки и с мольбой посмотрел на доктора.

Но тот безжалостно продолжал:

- Ищи, кому преступление выгодно, - гласит одна из аксиом юридической
науки.

- Доктор! - воскликнул Вильфор. - Сколько раз уже человеческое право-
судие было обмануто этими роковыми словами! Я не знаю, но мне кажется,
что это преступление...

Так вы признаете, что это преступление?

- Да, признаю. Что еще мне остается? Но дайте мне досказать. Я
чувствую, что я - главная жертва этого преступления. За всеми этими за-
гадочными смертями таится моя собственная гибель.

- Человек, - прошептал д'Авриньи, - самое эгоистичное из всех живот-
ных, самое себялюбивое из всех живых созданий! Он уверен, что только для
него одного светит солнце, вертится земля и косит смерть. Муравей, прок-
линающий бога, взобравшись на травинку! А те, кого лишили жизни? Маркиз
де Сен-Меран, маркиза, господин Нуартье...

- Как? Господин Нуартье?

- Да! Неужели вы думаете, что покушались на этого несчастного слугу?
Нет, как Полоний у Шекспира, он умер вместо другого. Нуартье - вот кто
должен был выпить лимонад. Нуартье и пил его; а тот выпил случайно; и
хотя умер Барруа, но умереть должен был Нуартье.

- Почему же не погиб мой отец?

- Я вам уже объяснял в тот вечер, в саду, когда умерла госпожа де
Сен-Меран: потому что его организм привык к употреблению этого самого
яда. Потому что доза, недостаточная для него, смертельна для всякого
другого. Словом, потому что никто на свете, даже убийца, не знает, что
вот уже год, как я лечу господина Нуартье бруцином, между тем как убийце
известно, да он убедился и на опыте, что бруцин - сильно действующий яд.

- Боже! - прошептал Вильфор, ломая руки.

- Проследите действия преступника: он убивает маркиза...

- Доктор!

- Я готов присягнуть в этом. То, что мне говорили о его смерти, слиш-
ком точно совпадает с тем, что я видел собственными глазами.