Чтение 209–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Нет, этого я не знаю.

- Но все-таки ты знаком там с кем-нибудь?

- Поистине, вы, государь, - источник счастливых мыслей.

- Ты кого-нибудь знаешь?

- Да.

- Кого же?

- Одного молодого человека, который в хороших отношениях с одной де-
вушкой.

- Фрейлиной?

- Да, фрейлиной, государь.

- Де Тонне-Шарант? - со смехом спросил Людовик.

- К несчастью, нет; с Монтале.

- Его зовут?

- Маликорн.

- И ты можешь положиться на него?

- Мне кажется, государь. У него, наверное, есть какой-нибудь ключ...
А если есть, он мне одолжит его... Я оказал ему одну услугу.

- Тем лучше. Идем!

- Я к услугам вашего величества.

Король накинул свой плащ на плечи де Сент-Эньяна, а сам надел его
плащ, и оба вышли в вестибюль.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЧЕГО НЕ ПРЕДВИДЕЛИ НИ НАЯДА, НИ ДРИАДА

Де Сент-Эньян остановился на площадке лестницы, которая вела на ант-
ресоли к фрейлинам и во второй этаж к принцессе. Там он велел проходив-
шему лакею позвать Маликорна, который еще был у принца.

Через десять минут пришел Маликорн и стал внимательно всматриваться в
темноту.

Король отступил в дальний угол вестибюля. Наоборот, де Сент-Эньян
выступил вперед.

Выслушав его просьбу, Маликорн растерялся.

- Ого, - сказал он, - вы хотите, чтобы я провел вас в комнаты фрей-
лин?

- Да.

- Вы понимаете, что я не могу исполнить подобной просьбы, не зная це-
ли вашего визита.

- К несчастью, дорогой Маликорн, я лишен возможности дать вам ка-
кое-либо объяснение; вы должны довериться мне, как другу, оказавшему вам
услугу вчера, который просит, чтобы вы оказали ему услугу сегодня.

- Но ведь я, сударь, сказал вам, что мне было нужно: я просто не хо-
тел спать под открытым небом. Каждый честный человек может признаться в
этом, вы же ничего не сообщаете мне.

- Поверьте, дорогой Маликорн, - настаивал де СентЭньян, - что, если
бы мне было позволено, я объяснил бы вам все.

- В таком случае, сударь, я никак не могу дозволить вам войти к маде-
муазель де Монтале.

- Почему?

- Вам это известно лучше, чем кому-нибудь, потому что вы застали меня
на заборе, когда я открывал свое сердце мадемуазель де Монтале; согласи-
тесь, что моя любезность простиралась бы слишком далеко, если бы, ухажи-
вая за ней, я сам открыл бы дверь в ее комнату.

- Кто же вам сказал, что я прошу у вас ключ от ее комнаты?

- Тогда от чьей же?

- Она, кажется, живет не одна?

- Нет, не одна.

- Вместе с мадемуазель де Лавальер?

- Да; но у вас не может быть дела к мадемуазель де Лавальер, так же
как и к мадемуазель де Монтале; есть только два человека, которым я вру-
чил бы этот ключ: господину де Бражелону, если бы он попросил меня дать
его, и королю, если бы он приказал мне.

- В таком случае дайте мне этот ключ, сударь, я вам приказываю, -
произнес король, выступая из темноты и распахивая свой плащ. - Мадемуа-
зель де Монтале спустится к вам, а мы поднимемся к мадемуазель де Ла-
вальер; у нас дело только к ней.

- Король! - вскричал Маликорн, падая к ногам Людовика.

- Да, король, - отвечал с улыбкой Людовик, - который вам так же бла-
годарен за ваше сопротивление, как и за вашу капитуляцию. Вставайте, су-
дарь, и окажите нам услугу, которую мы просим от вас.

- Слушаю, государь, - сказал Маликорн, поднимаясь с колен.

- Попросите мадемуазель де Монтале спуститься, - приказал король, - и
ни слова о моем визите.

Маликорн поклонился в знак повиновения и стал подниматься по лестни-
це.

Однако король внезапно изменил решение и двинулся за ним так поспеш-
но, что хотя Маликорн поднялся уже до половины лестницы, Людовик однов-
ременно с ним дошел до комнаты фрейлин.

Он увидел через полуоткрытую дверь Лавальер, сидевшую в кресле, и в
другом углу комнаты Монтале, причесывающуюся перед зеркалом и вступившую
в переговоры с Маликорном.

Король быстро распахнул дверь и вошел. Монтале вскрикнула и, узнав
короля, убежала. Видя это, Лавальер тоже выпрямилась, но тотчас же снова
упала в кресло.

Король медленно подошел к ней.

- Вы хотели аудиенции, мадемуазель, - холодно начал он ей, - я готов
выслушать вас. Говорите.

Де Сент-Эньян, верный своей роли глухого, слепого и немого, поместил-
ся в углу подле двери на табурете, который точно нарочно был поставлен
для него. Спрятавшись за портьеру, он исполнял роль доброй сторожевой
собаки, охраняющей своего хозяина и не беспокоящей его.

Пришедшая в ужас при виде раздраженного короля, Лавальер встала во
второй раз и умоляюще взглянула на Людовика.

- Государь, - пробормотала она, - простите меня.

- За что же вас прощать, сударыня? - спросил Людовик XIV.

- Государь, я очень провинилась, больше того: я совершила преступле-
ние.

- Вы?

- Государь, я оскорбила ваше величество.

- Ни капельки, - отвечал Людовик XIV.

- Государь, умоляю вас, не говорите со мной так сурово. Я чувствую,
что я оскорбила вас, государь. Но я объясню вам, что это было сделано
мной не умышленно.

- Чем же, однако, сударыня, - слазал король, - вы оскорбили меня? Я
ничего не понимаю. Шуткой молодой девушки, шуткой совершенно наивной? Вы
посмеялись над легковерным молодым человеком: это вполне естественно;
каждая женщина на вашем месте подшутила бы точно так же.

- О ваше величество, вы уничтожаете меня этими словами.

- Почему же?

- Потому что, если бы шутка исходила от меня, она не была бы невин-
ной.

- Это все, что вы хотели сказать мне, прося у меня аудиенции?

И король сделал движение, как бы собираясь уйти.

Тогда Лавальер, шагнув к королю, отрывистым, прерывающимся голосом
воскликнула:

- Ваше величество слышали все?

- Что все?

- Все, что было сказано мной под королевским дубом?

- Я не проронил ни одного слова, мадемуазель.

- И, слушая меня, ваше величество могли подумать, что я злоупотребила
вашим легковерием?

- Да, легковерием, это вы правильно сказали.

- Разве вашему величеству неизвестно, что бедные девушки иногда быва-
ют вынуждены повиноваться чужой воле?

- Простите, я не могу понять, каким образом та воля, которая, по всей
вероятности, проявилась так свободно под королевским дубом, могла до та-
кой степени подчиниться чужой воле.

- О, но угроза, государь?

- Угроза?.. Кто вам грозил? Кто смел вам грозить?..

- Те, кто имеет на это право, государь.

- Я не признаю ни за кем права грозить в моем королевстве.

- Простите меня, государь, даже около вашего величества есть люди,
достаточно высокопоставленные, которые считают возможным погубить девуш-
ку без будущности, без состояния, не имеющую ничего, кроме доброго име-
ни.

- Как же они могут погубить ее?

- Погубить ее репутацию путем позорного изгнания.

- Мадемуазель, - проговорил король с глубокой горечью, - я не люблю
людей, которые, оправдываясь, взводят вину на других.

- Государь!

- Да, мне тяжело видеть, что вместо простого признания вы плетете пе-
редо мной целую сеть упреков и обвинений.

- Которым вы не придаете никакого значения?.. - воскликнула Луиза.

Король промолчал.

- Скажите же! - с горячностью повторила Лавальер.

- Мне грустно признаться в этом, - сказал король с холодным поклоном.

Девушка всплеснула руками.