Чтение 209–й страницы книги ~Графиня Де Шарни~

ласково тот к нему обращался.

Отворив дверь, старик вышел в исподнем и с бумажным колпаком в руке "за
приказаниями", как принято говорить на языке лакеев; он подошел к дверке
кареты.

- О чем угодно узнать господину? - спросил привратник.

- Знаете ли вы, друг мой, девушку, о которой заботятся их сиятельства?

- Мадмуазель Катрин?

- Совершенно верно! - подтвердил Жильбер.

- Да, сударь... Их сиятельства дважды навещали ее и частенько посылали
меня к ней справиться, не нужно ли ей чего. Бедная девушка! Хотя мне
показалось, что ни она, ни ее мальчишечка-сиротинка не очень богаты, она
всегда отвечает, что ей ничего не нужно.

При слове "сиротинка" Питу не сдержался и горестно вздохнул.

- Дело в том, друг мой, что отец бедняжки Катрин был нынче ранен на
Марсовом поле, - продолжал Жильбер, - а ее мать, госпожа Бийо, умирает в
Виллер-Котре: нам необходимо сообщить ей эти печальные новости. Не дадите ли
вы нам ее адрес?

- Ах, бедная девочка! Помоги ей. Боже! Она ведь и так несчастна! Она
проживает в Виль-д'Аврее, сударь, на главной улице... Номера дома назвать
вам не могу, дом стоит напротив фонтана.

- Этого вполне достаточно. - заметил Питу, - я ее найду.

- Благодарю вас, друг мой, - молвил Жильбер, вложив привратнику в руку
экю в шесть ливров.

- Напрасно вы это, сударь, - заметил старик, - христиане должны друг
другу помогать.

Поклонившись доктору, он ушел в свою каморку.

- Ну что? - спросил Жильбер.

- Я отправляюсь в Виль-д'Аврей, - отвечал Питу. Питу всегда был скор на
ногу.

- А дорогу ты знаешь? - продолжал доктор.

- Кет, но вы мне ее укажете.

- У тебя золотое сердце и стальные икры! - рассмеялся Жильбер. - Но тебе
необходимо отдохнуть. Ты пойдешь завтра утром.

- А если дело не терпит отлагательств?

- Спешки нет ни там, ни здесь, - заметил доктор, - состояние Бийо
серьезно, но если не случится ничего непредвиденного, он будет жить. А
мамаша Бийо еще протянет дней десять-двенадцать.

- Ах, господин доктор, как ее уложили третьего дня, так она больше и не
говорила, не шевелилась: только в глазах еще теплится жизнь.

- Ничего, Питу, я знаю, что говорю: ручаюсь, что недели полторы она еще
продержится.

- Еще бы, господин Жильбер! Вам лучше знать.

- Пусть бедняжка Катрин лишнюю ночь поспит спокойно; для несчастных целая
ночь - это немало, Питу! Питу согласился с этим последним доводом.

- Куда же мы отправимся, господин Жильбер? - спросил он.

- Ко мне, черт возьми! Тебя ждет твоя комната.

- Знаете, мне будет приятно туда вернуться! - улыбнулся Питу.

- А завтра, - продолжал Жильбер, - в шесть часов утра лошади уже будут
запряжены.

- Зачем запрягать лошадей? - удивился Питу, считавший лошадь предметом
роскоши.

- Чтобы отвезти тебя в Виль-д'Аврей.

- А что, до Виль-д'Аврея отсюда - пятьдесят миль?

- Нет, всего две-три, - отвечал Жильбер; перед глазами у него, подобно
вспышке, промелькнули его юные годы, прогулки с его учителем Руссо в лесах
Лувенсьена, Медона и Виль-д'Аврея. . - Три мили? Сущие пустяки! Да я их
пройду и не замечу за какой-нибудь час, господин Жильбер.

- А как же Катрин? - спросил Жильбер. - Она, по-твоему, тоже пройдет и не
заметит? Три мили из Виль-д'Аврея в Париж, а потом еще восемнадцать миль из
Парижа В Виллер-Котре?

- Да, вы правы! - кивнул Питу. - Прошу прощения, господин Жильбер. Какой
я дурак!.. А как, кстати, поживает Себастьен?

- Превосходно! Ты его завтра увидишь.

- Он по-прежнему у аббата Верардье?

- Да.

- Тем лучше! Мне будет очень приятно с ним повидаться.

- Ему тоже, Питу, потому что он, как и я, любит тебя от всего сердца.

В это время доктор и Анж Питу остановились перед дверью Жильбера на улице
Сент-Оноре.

Питу спал так же, как ходил, как ел, как дрался, то есть от всей души.
Впрочем, по деревенской привычке вставать засветло в пять часов он уже был
на ногах.

В шесть карета была готова.

В семь он уже барабанил в дверь Катрин.

Он условился с доктором Жильбером, что в восемь часов они встретятся у
постели Бийо.

Катрин пошла отворять и при виде Питу вскрикнула:

- Ах! Моя матушка умерла!

Она сильно побледнела и привалилась к стене.

- Нет, - возразил Питу, - но если вы хотите застать ее в живых, вам
следует поторопиться, мадмуазель Катрин.

Отменявшись с Катрин немногими словами, в которых заключалось так много
смысла, Питу без околичностей сообщил Катрин о печальном происшествии.

- Случилось еще одно несчастье, - продолжал он.

- Какое? - отрывисто и равнодушно спросила Катрин, будто исчерпав
душевные силы и потому не страшась новых испытаний.

- Господин Бийо был вчера серьезно ранен на Марсовом поле.

- Ах! - вскрикнула Катрин.

Очевидно, девушка приняла это известие не так близко к сердцу, как
первое.

- Вот я и подумал, - продолжал Питу, - впрочем, и доктор Жильбер со мной
согласился: "Мадмуазель Катрин сможет навестить господина Бийо,
доставленного в госпиталь Гро-Кайу, а оттуда отправится на дилижансе в
Виллер-Котре".

- А вы, господин Питу? - поинтересовалась Катрин.

- Я подумал, что, раз вы поедете туда облегчить госпоже Бийо страдания в
последние ее дни, я останусь здесь и попытаюсь помочь господину Бийо
вернуться к жизни... Я, понимаете, останусь с тем, кто одинок, мадмуазель
Кэтрин.

Питу проговорил это как всегда простодушно, не думая о том, что в
нескольких словах он выразил всю свою сущность.

Катрин протянула ему руку.

- Вы - славный, Питу! - молвила она. - Ступайте поцелуйте моего бедного
мальчика, моего Изидора.

Она пошла вперед, так как только что описанная нами короткая сцена
произошла в дверях. Бедняжка Катрин была хороша, как никогда, в траурном
наряде, что заставило Питу еще раз тяжело вздохнуть.

Катрин пригласила молодого человека в небольшую выходившую в сад спальню:
из этой спальни, не считая кухни и туалетной комнаты, и состояло все жилище
Катрин; там стояли кровать и колыбель.

Кровать матери и колыбель сына.

Мальчик спал.

Катрин отодвинула газовую занавеску и отошла в сторону, давая возможность
Питу разглядеть ребенка.

- Ой, да он - просто ангелочек! - прошептал Питу, сложив руки, словно для
молитвы.

Он опустился на колени, будто перед ним в самом деле был ангел, и
поцеловал малышу ручку.

Питу скоро был вознагражден за свой поступок: он почувствовал, как волосы
Катрин заструились по его лицу, а ее губы коснулись его лба.

Мать возвращала поцелуй, которым он одарил ее сына.

- Спасибо, дружочек Питу! - молвила она. - С тех пор, как бедного
мальчика в последний раз поцеловал его отец, никто, кроме меня, его не
ласкал.

- О мадмуазель Катрин! - прошептал Питу, ослепленный и потрясенный до
глубины души ее поцелуем.

Впрочем, это был чистый поцелуй признательной матери, и только.

Глава 26

ДОЧЬ И ОТЕЦ

Десять минут спустя Катрин, Питу и маленький Изидор уже ехали в экипаже
доктора Жильбера в Париж.

Карета остановилась у госпиталя Гро-Кайу.

Катрин вышла, подхватила сынишку на руки и последовала за Питу.

Подойдя к двери бельевой, она остановилась.

- Вы сказали, что у постели отца нас будет ждать доктор Жильбер, не так
ли?

- Да...

Питу приотворил дверь.

- Он уже там, - сообщил молодой человек.

- Посмотрите, могу ли я зайти и не причиню ли я отцу слишком сильного
беспокойства.

Питу вошел в комнату, справился у доктора и почти тотчас вернулся к
Катрин.

- Он получил такой сильный удар, что пока никого не узнает, как считает
доктор Жильбер.

Катрин пошла было к больному с Изидором на руках.

- Дайте мне мальчика, мадмуазель Катрин, - предложил Питу.