Чтение 209–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

навстречу, и они прижали друг друга к груди, а затем оба упали на землю
без сознания. А когда они очнулись, сестра халифа сказала им: "Сядьте, и
подумаем, как избавиться от той беды, в которую мы попали". - "О госпо-
жа, от нас - внимание и повиновение, а от тебя - приказ", - отвечали
они. И сестра халифа воскликнула: "Клянусь Аллахом, вас не постигнет от
нас никакое зло!"

Затем она сказала своей невольнице: "Принеси кушанья и напитки", - и
невольница принесла это. И тогда они сели и поели достаточно, чтобы на-
сытиться, а затем сели пить. И заходили между ними чаши, и прекратились
их печали, и Нима воскликнул: "О, если бы я знал, что будет потом", - а
сестра халифа спросила: "О Нима, любишь ли ты Нум, свою невольницу?" - и
он отвечал: "О госпожа, любовь к ней заставила меня сделать все это и
подвергнуть себя опасности". А затем она спросила Нум: "О Нум, любишь ли
ты своего господина Ниму?" - и Нум ответила: "О госпожа, от любви к нему
растаяло мое тело и изменился мой вид". - "Клянусь Аллахом, вы любите
Друг друга, и пусть не будет того, кто разлучит вас! Успокойте же ваши
души и прохладите глаза!" - воскликнула сестра халифа, и они обрадова-
лись.

И Нум потребовала лютню, и ей принесли ее, и, взяв лютню, она настро-
ила ее и ударила по ней один раз и, затянув напев, произнесла такие сти-
хи:

"Когда разлучить враги хотели упорно нас,

Хоть мстить ни тебе, ни мне и не за что было им,

Набегами всякими терзали они наш слух,

И мало защитников нашлось и помощников,

Со стрелами глаз твоих тогда я напал на них,

А сам захватил я меч, огонь и поток воды".

А потом Нум дала лютню своему господину Ниме и сказала ему: "Скажи
нам стихотворение", - и Нима взял лютню, и настроил ее и, затянув напев,
произнес такие стихи:

"Подобен бы месяц был тебе, но заходит он.

Лик солнца бы был, как ты, но только он с пятнами,

Дивлюсь я, - а сколько есть в любви всегда дивного,

Заботы не мало в ней, в ней страсть и страдание,

Дорога мне кажется столь близкой, когда иду

К любимой, но путь далек, когда я иду назад",

А когда он кончил говорить стихи, Нум наполнила кубок и подала ему, и
Нима взял кубок я выпил, а затем Нум наполнила другой кубок и подала его
сестре халифа" и та выпила его, и взяла лютню и, настроив ее, натянула
струны и произнесла такие стихи:

"Печаль и грусть в душе моей поселились,

И внутри меня страсть великая так упорна.

Худ я телом так, что явно это стало всем.

Ведь любовью тело давно мое хворает".

И потом она наполнила кубок и подала его Ниме, а тот выпил и, взяв
лютню, настроил на ней струны и произнес такие стихи:

"О тот, кому дух я дал, а он стал терзать его!

Я вырвать его хотел, - но сил не нашел в себе.

Подай же влюбленному спасенье от гибели,

Пока не настала смерть, - и вот мой последний вздох".

И они, не переставая, говорили стихи под звуки струн и проводили вре-
мя в наслаждении, блаженстве, радости и веселье, и пока это было так,
вдруг вошел к ним повелитель правоверных. И, увидав его, они встали и
поцеловали землю меж его рук, и халиф, увидев Нум с лютней, воскликнул:
"О Нум, слава Аллаху, который удалил от тебя бедствие и боль!" Потом он
обернулся к Ниме, который был все в том же виде, и спросил: "Сестрица,
кто эта девушка, которая рядом с Нум?" - "О повелитель правоверных, -
отвечала ему сестра, - у тебя есть невольница, среди твоих любимиц, доб-
рая нравом, и Нум не ест и не пьет иначе, как с нею". И она произнесла
слова поэта:

"Они разные, и сошлись они по различию -

Красота несходных всегда видна по несходству их".

"Клянусь Аллахом великим, - воскликнул халиф, - она так же красива,
как Нум, и завтра я прикажу отвести ей комнату рядом с комнатой Нум и
выдам ей ковры и циновки, и доставлю все, что ей подходит, из уважения к
Нум".

И сестра халифа приказала подать кушанья и предложила их своему бра-
ту, и тот поел и сидел с ними за этим пиром и трапезой. И он наполнил
кубок и сделал Нум знак, чтобы она сказала ему какие-нибудь стихи. И Нум
взяла лютню, выпив сначала два кубка, и ударила по струнам, затянула на-
пев и произнесла такие два стиха:

"Когда сотрапезник даст мне выпить и выпить вновь

Три кубка, наполненных бродящею влагой,

Я ставу влачить подол кичливо, как будто я,

Эмир правоверных всех, эмир над тобою".

И повелитель правоверных пришел в восторг и наполнил еще кубок и, по-
дав его Нум, приказал ей спеть, и она, выпив сначала кубок, попробовала
струны и произнесла такие стихи:

"Вот лучший среди людей в дни наши, и нет ему

Подобного, чтобы мог тем делом прославиться.

Единственный в высоте, и славен престол его,

О царь и владыка наш, повсюду прославленный!

Владыка царей земных и всех без изъятия,

Обильно ты жалуешь без скуки и устали.

Господь сохрани тебя, назло и к тоске врагов,

Успех и победа пусть украсят звезду твою!"

И когда халиф услышал от Нум эти стихи, он воскликнул: "Клянусь Алла-
хом, хорошо! Клянусь Аллахом, прекрасно! От Аллаха твой дар, о Нум! Как
красноречив твой язык и как ясна твоя речь!" И они пребывали в веселье и
радости до полуночи, а затем сестра халифа сказала: "Послушай, о повели-
тель правоверных: я видала в какой-то книге рассказ про одного знатного
вельможу". - "А что это за рассказ?" - спросил халиф.

И сестра его сказала: "Послушай, о повелитель правоверных. Был в го-
роде Куфе юноша, по имени Нима ибн ар-Раби, и была у него невольница, и
он любил ее, и она любила его (а она воспиталась с ним на одной посте-
ли).

И когда они достигли зрелости, и ими овладела любовь друг к другу,
судьба поразила их своей превратностью, и время подавило их своими нес-
частьями, и судило оно им расстаться. И доносчики схитрили с девушкой, и
она вышла из дома своего господина, и ее взяли и украли из его жилища, а
потом укравший девушку продал ее одному из царей за десять тысяч дина-
ров. А девушка так же любила своего господина, как и он любил ее, и ее
господин оставил свою семью и свое богатство и дом свой, и отправился
искать девушку, и нашел способ с нею встретиться и ее увидеть, и он под-
вергал себя опасности..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двести сорок шестая ночь

Когда же настала двести сорок шестая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, как сестра повелителя правоверных говорила:

"Нима пребывал в разлуке со своей семьей и родиной и нашел способ
встретиться со своей невольницей, и он подвергал себя опасности и не жа-
лел своей души, пока не сумел встретиться с невольницей, а звали ее Нум.
И когда он встретился с нею, они не успели усесться, как вошел к ним
царь, купивший ее у человека, который ее украл, и он был поспешен с ними
и велел их убить, не оказав им справедливости и не отсрочив над ними
свой суд..." Что ты скажешь, о повелитель правоверных, о столь малой
справедливости этого царя?" - "Поистине, это предивная вещь, и этому ца-
рю надлежало простить их, при своей мощи! - воскликнул повелитель право-
верных. - Ему следовало помнить относительно них три вещи: во-первых,
они любили друг друга, во-вторых, они находились в его жилище и в его
руках, и, в-третьих, царю надлежит быть медлительным, творя суд над
людьми. Так как же ему не медлить в деле, которое с ним связано? Этот
царь совершил дело, не похожее на дела царей". - "О брат мой, - сказала
сестра халифа, - ради царя небес и земли, прикажи Нум петь и послушай
то, что она споет". - "О Нум, спой мне", - воскликнул халиф. И Нум затя-
нула напев и произнесла такие стихи:

"Обмануло время - всегда оно обманет,

Разит сердца и рождает думы время,

Разлучит оно после жизни вместе возлюбленных,

И увидишь ты на ланитах слез потоки,

Я жила и жили; и жизнь моя светла была,

Когда судьба свела нас, и обильна.

И я буду плакать и кровь и слезы струею лить,

По тебе печалясь и днями и ночами".

И, когда повелитель правоверных услышал эти стихи, он пришел в вели-
кий восторг, и сестра его сказала ему:

"О брат мой, кто сам присудил себя к чему-нибудь, должен придержи-
ваться этого и поступать по своему слову.

И ты сам совершил над собою такой суд. - Потом она сказала: - О Нима,
встань на ноги, и ты тоже встань, о Нум". И когда они встали, сестра ха-
лифа сказала:

"О повелитель правоверных, та, что встала, - это украденная Нум, ко-
торую похитил аль-Хаджжадж ибн Юсуф ас-Сакафи и прислал тебе, и солгал
он, утверждая в своем письме, что купил девушку за десять тысяч динаров.
А этот, что встал, - Нима ибн ар-Раби, ее господин.

И я прошу тебя - из уважения к твоим пречистым предкам и ради Хамзы,
Акиля и аль-Аббаса [263] прости их и отпусти им их преступления. Подари их