Чтение 210–й страницы книги ~Проза и ессе, переводы~

Мой Сильвио, -- а сам дичал.

Ко мне утратил интерес,

Он фавна подарив, исчез.

С тех пор свои пустые дни

Я стала убивать, в тени

Играя с фавном, и вполне

Казалась эта жизнь по мне.

Он был забавен и легок

И на ногу, и сердцем; мог

Ласкаться и, казалось, рад

Был ласковый встречать мой взгляд.

Ах, злой быть не могу, поверь,

И к зверю, если любит зверь.

Подольше он живи, как знать,

И он мне стал бы изменять,

Как Сильвио? -- лжецов дары

Нас тешат только до поры.

Но, судя по тому, что я

Успела ощутить, твоя

Любовь была честней мирской

Предательской любви людской.

С руки сладчайшим молоком

Кормился он и сахарком,

И становился (ибо дни

Текли) белей он, чем они.

Дышал так сладко! Я пред ним

Краснела: он был несравним

Лицом со мной -- да что со мной! --

С любой красавицей земной.

Как на серебряных своих

Копытцах он был скор и лих!

С каким изяществом скакал

Со мною взапуски! Как ждал,

Коль отставала я! И вновь

Прочь уносился, вскинув бровь!

Той резвости здесь нет ни в ком:

Он ветром точно был влеком.

Свой сад есть у меня: зарос

Лилеями, кустами роз,

Как дикая он чаща весь.

Весеннею порою здесь

Он пасся. Но поди найди

Его лилейных клумб среди,

Пока не выглянет он сам.

Бывало, не моим глазам

Сыскать его среди лилей,

Которых он был сам белей.

А розами питался он.

Живой напоминал бутон

Цвет уст, и отпечаток их

Цвел часто на устах моих.

Но паче всяких ласк он рад

Был, роз впивая аромат,

С улыбкою тонуть рдяной

В лилейной влаге ледяной.

Живи он дольше, видит Бог,

Он сделаться б снаружи мог

Лилеей, розой -- изнутри...

О! Помогите мне! Смотри:

Теряет он сознанье, ой!

Он гаснет тихо, как Святой!

И слезы медленно текут,

Подобно камеди в сосуд.

Так плачет бальзамина ствол,

Ножа познавший произвол.

Так плакали, творя янтарь,

По брату Гелиады встарь.

В сосуде сохраню златом

Двух слез его хрусталь; потом

Своих волью я и снесу

Его к Диане в храм в лесу.

Мой нежный фавн уходит, ах,

В Рай лебедей и черепах,

Где горностаи по весне

И агнцы спорят в белизне.

Постой! Надгробье опишу

Твое, пока еще дышу.

Из мрамора, как я бледна,

Там будет статуя; должна

Она быть плачущей; но тут

Пусть скульптор пощадит свой труд,

Затем, что, по тебе скорбя,

Из камня буду плакать я,

Покуда ежедневный путь

Слез этих не источит грудь.

У ног моих и ляжешь ты,

Из алебастра -- чистоты

Небесной: белизною тел

Небесных на земле ты бел.

___

Застенчивой возлюбленной

Коль Божий мир на больший срок

Нам щедрый выделил бы рок,

Твоя стыдливость, Леди, не

Казалась бы преступной мне:

Могли б мы сесть и обсудить,

Как лучше День Любви убить,

Сверкал бы Ганг в твоем глазу,

А я бы в Хамбер лил слезу.

Я б до Потопа десять лет

Тебя любил, а ты мне "нет"

Твердила бы, себя храня,

До Судного, наверно, дня.

И вширь, и вглубь росла б, как власть

Империй, медленная страсть.

Я сотню лет на похвалу

Потратил бы глазам, челу;

На бюст, конечно, пару сот,

И тридцать тыщ для всех красот,

Что ниже. Каждой -- век; к тому --

Век гимнов сердцу твоему.

Ты, Леди, сей под стать цене.

Любить дешевле скучно мне.

Но за спиною все сильней

Гром крыльев колесницы Дней;

А впереди, пугая взгляд,

Пустыни Вечности лежат.

С твоей красой одну судьбу

Там мой напев вкусит в гробу,

И червь нарушит, сделав месть,

Столь охранявшуюся честь,

Невинность обратится в пыль,

Мои поползновенья -- в гниль;

Могилы -- недурной приют,

Но там обняться не дают.

Итак, покуда цвет ланит

Вкус утренней росы хранит,

А в порах кожи -- только тронь! --

Скрыт жаждущей души огонь,

Давай пожрем в борьбе себя

И -- как стервятники, любя, --

Поглотим Время на лету,

Чем гибнуть в чавкающем рту.

И в душной битве, слив уста,

Сквозь Жизни тесные врата

Мы наслаждение пронзим

В его истоке: Солнце сим

Остановить нам не дано,

Но пусть побегает оно.

___

Горацианская ода на возвращение Кромвеля из Ирландии

Стремясь издаться в наши дни,

Оставить должно муз в тени

И не вздыхать о девах,

Узрев, что их не девять.

Не пыль, как с полки -- книгочей,