вниз, к морю. Остановив карету на шумном перекрестке, мы расплатились с
возницей и быстро двинулись в глубь бурлящих припортовых кварталов. Я
ощущал легкое волнение. Волнение, которое должно было перерасти в
отчаянную тревогу и даже страх. Мы прошли пару кварталов, свернули
направо и остановились перед вывеской постоялого двора. Я глубоко
вздохнул и вошел в приоткрытую дверь.
с Утой на конюшню и молча указала на двух рослых жеребцов, уже ждавших
нас под седлами. С боков были приторочены кожаные чехлы, скрывавшие в
себе многозарядные длинностволки. Такой штуцер валил с ног лошадь... я
поежился. Все так же, не говоря ни слова, хозяйка распахнула перед нами
ворота, и мы, ведя на удивление послушных коняг в поводу, вышли на
улицу.
указанные Эйно с чрезвычайной подробностью, уже въелись в мой мозг
настолько, что я мог повторить их, как молитву.
и, вероятно, облюбованный бродягами - вокруг обветренной желтой башенки
валялось какое-то тряпье и битые кувшинчики, в которых продают дешевое
вино. Дорога вела вверх. Три мили спустя я увидел покосившуюся
часовенку, воздвигнутую, как гласила надпись, в честь невинно убиенного
сына городского головы, и повернул коня - здесь была развилка. Мой
жеребец вел себя безукоризненно, так, словно его дрессировали бродячие
циркачи. "А может, - подумал я, - так оно и было..." Еще через пару миль
показался следующий ориентир - большая белая скала и тропа, спускающаяся
к морю. Вскоре по правую руку возник обозначенный Эйно холм.
очень глубоком овраге, до того заросшем, что различить их сверху было
совершенно невозможно. Потом, набив карманы патронами и подхватив ружья,
мы с Утой вскарабкались на поросший редкими соснами холм. Нам предстояло
решить: какой из двух вариантов засады выбрать?.. Эйно, разумеется, не
мог знать, как поведут себя те, от кого он хотел защититься, поэтому
предложил нам определиться по месту - то ли засесть среди
серо-коричневых каменных глыб, каким-то неведомым образом вывороченных
из земли и наваленных на краю холма, то ли спрятаться в густом
кустарнике на противоположной его стороне.
спокойное море, потом опустил голову вниз - высота была порядочной, но
внизу белела узкая полоска песчаного пляжа, так что, сверзившись отсюда,
можно было надеяться, что шея останется на месте.
друг напротив друга будет довольно рискованно. Послушай-ка... а что,
если мне забраться вот туда? - и я махнул рукой вверх, указывая на
поросшую чахлыми кустами серую скалу, нависавшую над холмом с северной
стороны. - Таким образом, если ты расположишься в камнях, то стрелять мы
будем под острым углом друг к другу...
если нет?
обстоятельствах - разве что у тебя задерется ствол. Я хочу свести риск к
минимуму, верно?
примыкающее к скале. Забравшись чуть выше, я имел превосходные шансы
долго оставаться невидимым и почти неуязвимым для людей, находящихся
внизу, среди сосен холма.
согласилась она. - Хорошо...
во-первых, я, как и любой мальчишка, немало налазился по всяким оврагам
и склонам, а во-вторых, подъем был довольно пологим. Вскоре я облюбовал
себе изумительное местечко в глубокой расселине меж трех замшелых
валунов, положил на камень ружье и прикинул, как мне придется стрелять.
Пока все выходило отлично. Чуть правее меня в камнях затаилась Ута.
Сейчас я видел лишь ствол ее штуцера, да и то потому, что находился
намного выше. Я поглядел на свой хронометр - до назначенного Эйно срока
оставалось чуть больше получаса.
ничего, кроме пары оплетенных соломой фляг с вином. От вина я решил
воздержаться, дав себе слово напиться в лежку нынешним же вечером -
если, конечно, к тому времени я еще не воспарю в горние выси, где, как я
полагал, от вина проку мало.
деревенская девчонка, то утонченная, словно придворная дама, скользящая
в игре по грани меж разных лиц и слов, загадочная, влекущая за собой и
тотчас же отталкивающая - смеясь и лукаво поблескивая необыкновенно
глубокими глазами. Я вздохнул и подбросил на ладони тяжелый светлый
цилиндрик с торчащим из него острием крупнокалиберной пули, гладким,
блестящим на полуденном солнце. Семь таких игрушек находились в
трубчатом магазине моего штуцера. Еще с десяток - в кармане куртки, но я
знал, что перезарядиться мне скорее всего не дадут.
вдруг показалось, что я слышу приглушенное лошадиное ржание, я
встрепенулся, навострил уши, но все же решил, что мне почудилось. Или,
возможно, то разговаривали между собой наши жеребцы, упрятанные в
зеленом овраге.
кармане звякнул, я неожиданно напрягся, и не зря - снизу раздавался
негромкий перестук копыт. Над каменной грядой на секунду возникло лицо
Уты, я услышал, как щелкнул взводимый затвор.
без труда опознал Эйно. Его лицо затеняла широкая черная шляпа с парой
красных перьев, на солнце блеснул неизменный талисман. Одет он был по
морскому обычаю в кожаную куртку со сложным мишурным шитьем, грубые
брюки и сапоги с отворотами. Его спутник никакого отношения к морю не
имел - на широкозадой серой кобыле восседал типичный богатый горожанин в
длинном разноцветном кафтане, бриджах и длинноносых туфлях. Они
остановились посреди поляны, Эйно засунул руку в седельный карман и
извлек из него толстый парусиновый пакет.
друг... ознакомьтесь, прошу вас.
какие-то бумаги. Некоторое рремя он задумчиво вчитывался в их
содержимое.
князь, я не ждал ничего иного. Вы, вероятно, проделали немалую работу?
отозвался Эйно. - А если уж говорить о негодяях, то я советовал бы вам
поглядеть в зеркало. У меня есть с собой - хотите?
того...
патентами, городскими землями и "сливе" золотишка в Галопу. Итак, -
голос Эйно стал жестким. - Векселя? И вы же знаете, шутить со мной не
стоит...
выкрики. Я увидел, как Эйно едва заметно подобрался, словно собираясь
выпрыгнуть из седла, и стрельнул глазами по сторонам. Моя ладонь легла
на приклад штуцера.
которых, как мне показалось, вполне угадывались хозяева ночных дорог.
Горожанин с голыми икрами - как странно, я смотрел на покрывавший их
жесткий волос и вспоминал о недавно съеденном морском еже - торжествующе
осклабился и небрежно засунул пакет в седельный карман своей лошади.
погорячились, но я все же готов простить вам этот невольный грех. При
условии, что вы...
вздымая ствол своего штуцера, понял, до какой степени он доверяет нам,
своим присным. Мы должны были открывать огонь по "страже" (так было
сказано в письме) после его первого выстрела. Он стрелял вниз, абсолютно
уверенный в том, что мы с Утой вовремя прибыли на место и успели занять
свою позицию.
наемники столпились прямо перед моим носом, и первый же мой выстрел
вывернул из седла рослого загорелого бородача, сидевшего на крупном
вороном жеребце. Следом загрохотал штуцер Уты. Раз, два... они бросились
врассыпную, я сбил - правда, лишь ранив, еще одного, и вдруг с ужасом
услышал, как гремят выстрелы другого, третьего стрелка, находящегося
где-то прямо надо мной! Он снес голову моему раненому, пробил грудь еще
одного, и вот уже вся восьмерка покоится на грязно-желтом песке, заливая
его густой темной кровью, - мечутся, обезумев от ужаса, кони, а
спешившийся Эйно тянет из седла пестрого горожанина в длинноносых
туфлях. Я выпрямился, задрал голову вверх - но не обнаружил там ничего,
кроме камней и пробивающихся сквозь щелки растений. На другом конце
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Суворов Виктор
Каменистый Артем
Белов Вольф
Ильин Андрей