Чтение 22–й страницы книги ~Сокровища звезд~

Я прислушивался к тихим звукам вдыхаемого и выдыхаемого воздуха и
понял, что слышу свое собственное дыхание. Это показалось странным, как и
приятная прохлада и ощущение чего-то мягкого, на чем я лежал. И еще
кое-что. Звуки. Тихое бормотанье.

Человеческие голоса.

Я открыл глаза и увидел мерцающий свет на неровном потолке. Повернув
голову, мне удалось разглядеть пол, который уходил за поворот просторного,
проделанного водой туннеля. Голоса и свет доносились из угла пещеры.

Я лежал, прижавшись лицом к чему-то, что на ощупь напоминало мех, и
вовсю наслаждался этой галлюцинацией. Я слышал, что замерзающим кажется,
будто ему приятно и тепло в те последние моменты, когда кровь уже
превратилась в кристаллики. Однако эти рассказы не касались тех, кто
умирал от истощения.

Может быть, я еще не умер? Это казалось невероятным и ужасно
несправедливым, но такая возможность все-таки была. И это следовало
проверить. Я открыл рот и закричал.

Результат был плачевным. Звук, который я издал, представлял собой
слабое карканье; но все-таки это был звук. Требовались дальнейшие
эксперименты. Я размышлял над своим следующим действием, когда
галлюцинация была прервана. По потолку, надвигаясь на меня, запрыгали
тени. Из-за поворота появился человек. Он шел ко мне и, приближаясь,
становился все больше и больше. Он склонился надо мной - лицо огромное,
как дыня, как луна, как Вселенная.

- Ну что, лучше? - раздался голос, эхом Отдаваясь в пространстве,
времени и моих ушах.

Я сделал усилие и сосредоточился на вопросе, потом изобразил нечто
вроде хрюканья.

- Хорошо, молодец, - сказал человек.

Потом появился еще один, встал на колени около меня, положил руку на
мой лоб и прижал палец к запястью. У обоих были всклокоченные волосы и
длинные густые бороды.

- Обезвоживание и истощение, - сказал первый. - Отдых и пища поставят
вас на ноги.

На этот раз мне удалось сказать членораздельно:

- Я знаю, это звучит банально, но... где я?

Первый мужчина улыбнулся:

- Мы называем наше маленькое укрытие Зефир. Небольшой заповедник для
изгоев Ада.

Они принесли мне миску слизистого, темно-коричневого супа,
напоминавшего вареные каштаны, и безвкусную вафлю. На меня подошло
посмотреть еще несколько человек. Все они были исхудалыми, но здоровыми, в
казенных костюмах разной степени изношенности. После еды все стало
казаться несколько более реальным.

- Ну, я достаточно окреп и могу слушать. Последнее, что я помню, - как
я шел, а потом не мог идти. Я думал, все кончено.

- Не стоит так мрачно, - сказал тот, кто говорил со мной первым. - Вы
живы, хотя все было против этого. А это уже кое-что.

- Но как же вы меня нашли?

- Эти люди лишены воображения. Одна и та же шутка разыгрывается вновь и
вновь. Мы следим за тропой, проверяем ее по ночам. Иногда нам везет. Вот
как прошлой ночью.

- То есть?

- А разве не так? У нас есть кров, вода, пища, этого достаточно для
поддержания жизни. Хватает на всех. В тесноте, да не в обиде, ведь так?

Я смотрел на них. С запавшими глазами, немытые, многие в лохмотьях, они
пристально глядели на меня, так, словно ждали, что я расскажу им нечто
удивительное, чудесное. Я засмеялся.

- Отверженные из отверженных, - сказал я. - Избранное общество. Долго я
опускался вниз и наконец достиг дна.

- Нет, - сказал мой спаситель. - Это поворот. Отсюда только один путь -
наверх.

Это звучало забавно. И, продолжая смеяться, я вновь уснул.

5

Мне объяснили, что эта пещера была проделана в мягкой породе давно
исчезнувшими потоками воды. Как ни странно, в ней действительно было все
необходимое для поддержания жизни. У входа температура неизменно держалась
на уровне семидесяти градусов, понижаясь по мере того, как пещера уходила
вглубь. Откуда-то из глубины бил родник с теплой ключевой водой.

Пища состояла исключительно из съедобных лишайников, которые росли в
полной темноте в дальнем конце лабиринта. Из этих растений можно было
приготовить блюда, напоминавшие салаты, супы, орехи и даже
псевдобифштексы, когда за дело брался наш повар Тэнк, невысокий, некогда
полный мужчина. Вероятно, раньше приготовление изысканных блюд было его
хобби.

Я отдыхал, ел и спустя какое-то время почувствовал себя достаточно
хорошо, чтобы подняться со своего тюфяка, набитого мхом, и сделать
несколько шагов. Обитатели Зефира были настроены вполне дружелюбно. И
только у моего первого знакомого, здесь его называли Джорджи, определенно
имелись на меня какие-то виды. Он подал мне руку, я оперся на нее, и он
поведал мне свои планы.

- Конечно, мы в невыгодном положении, - говорил он. - Но кое-что нам
даже на руку. Во-первых, они не знают, что мы здесь. Таким образом, мы
представляем собой тайную силу, некий неожиданный элемент. Во-вторых, у
нас мощный стимул...

- А в-третьих?

- Наши ряды непрерывно растут. Сейчас нас одиннадцать. Двенадцать, если
выживет один парень.

- Какой парень?

- Мы нашли его за два дня до тебя. Он здорово избит, но, быть может,
выкарабкается. На вид крепкий он, во всяком случае когда-то был крепким.

- Где он?

- В соседней пещере...

- Я хочу на него посмотреть.

- Пожалуйста, но это зрелище не из приятных.

Джорджи провел меня через центральную пещеру, а потом в одно из боковых
ответвлений. На тюфяке у стены лежал человек; его дыхание было слышно за
двадцать футов. Я, присел на корточки и посмотрел на беднягу. Его лицо
представляло собой сплошную массу бордовых рубцов. Распухшее, оно было в
два раза больше, чем прежде.

- Работа, Симрега, - констатировал я.

- Знаешь его? - спросил Джорджи.

- Он был, да и остается моим приятелем.

- Ясно. Видимо, именно поэтому ты здесь.

- Есть еще одна причина. Он сильно искалечен?

- Наш врач Тигр говорит, что у него сломаны ребра и, возможно,
повреждены внутренние органы. С носом тоже далеко не все в порядке - ему
тяжело дышать. Удивительно еще, что он смог пройти тридцать миль в таком
состоянии.

С помощью Джорджи я положил свой тюфяк рядом с Тяжеловесом. От
приложенных усилий у меня закружилась голова. Я лежал в полной темноте и
прислушивался к его дыханию. Временами он стонал, его сознание вновь и
вновь уносилось туда, где он сражался один против всех. Время шло, дыхание
Тяжеловеса менялось, и не в лучшую сторону. Иногда приходил Тигр,
осматривал больного, качал головой и уходил.

Я очнулся от лихорадочного забытья. Меня разбудили сильные стоны, и я
взглянул на Тяжеловеса. Из-за отеков его глаз не было видно, но я
чувствовал, что он в сознании.

- Тяжеловес, как ты? - прошептал я.

Он что-то пробормотал, помотал головой. Опухоль стала больше. Казалось,
его лицо вот-вот лопнет. Я пошел в главную пещеру за Тигром. Тот сидел у
огня, шлепал на плоском камне лепешки из лишайника и вешал их сушиться.

- Вы должны что-нибудь сделать, - сказал я. - Он так долго не протянет.

- Бог мой, неужели вы думаете, что мне доставляет удовольствие видеть
его страдания? - это рычание объясняло происхождение прозвища "Тигр".

- Без сознания - он стонет, а когда приходит в себя - подавляет стоны,
и это еще хуже.

- Что же, по-вашему, я должен делать?

- Вы ведь врач, да?

- Послушай, Джон, мне нужны инструменты, лекарства, а их у меня нет!
Ему необходима операция, чтобы удалить осколки костей, ясно? Ты думаешь, я
могу оперировать голыми руками?

- Но должен же быть кусок металла или осколок камня, из которого можно
сделать скальпель. Это лучше, чем оставить его умирать в мучениях.

- А лигатура? Зажимы? Бинты? Антисептики? Не говоря уж о наркозе.

- Можно что-нибудь придумать.

Тигр уставился на меня, потом отшвырнул комок пасты из лишайника и
зашагал в комнату, где лежал больной. Тигр обнажил клыки и свирепо глянул
на Тяжеловеса. Мы все стояли рядом и наблюдали.

- Его нужно оперировать в хорошо оборудованном флотском госпитале, -
процедил Тигр сквозь зубы. - Здесь я могу его убить.

Тяжеловес застонал, как будто просил: "Сделайте хоть что-нибудь!"

Тигр с силой ударил кулаком одной руки в ладонь другой, сказал:

- Старый флотский афоризм гласит: даже если делаешь не так, все равно
что-нибудь делай! - и резко обернулся. - Грифт, принеси мне несколько
каменных осколков поострее! Ты, Танубр, тереби лишайник на волокна. Жаба,
кипяти воду. Гринги, ты и Бочка, поднесите его ближе к огню. - Тигр одарил