А из шлюза выплывали бесчувственные тела в запечатанных спецкостюмах,
смотанные между собой электрическим шнуром, чтобы ветром не сносило.
Второе, третье... Когда Мозер досчитал до пятидесяти, ему стало плохо. А
когда вслед за телами вышли на своих ногах, с трудом цепляясь подошвами за
магнитный пол, десять относительно здоровых астронавтов, Мозер не рискнул
подойти к ним.
Впереди шел капитан Успенский, еще не подозревающий о том, что месяцем
позже он навсегда получит свое знаменитое имя "Рашен". Впрочем, скажи это
Успенскому тогда, он бы и ухом не повел. Капитан был вообще никакой, если
не сказать жестче. А следом показался Вернер, и в глазах его сквозило плохо
скрываемое безумие.
Мозер отступил на шаг, потом еще, а потом не выдержал и удрал. Он не бежал
с флота, вовсе нет, только что-то он в этом проклятом шлюзе навсегда
потерял. То ли молодость, то ли готовность рисковать и жертвовать собой. То
ли, как он безуспешно уверял себя позднее, глупость. Для очистки совести
Мозер дважды сходил на "динАльте" к Марсу и один раз к Венере, но судьба
почему-то берегла кораблик от серьезных неприятностей. Может, потому, что
командовал на нем Эбрахам Файн. Но Мозер почувствовал, что вероятность
катастрофы накапливается, и подал рапорт на переподготовку. Не успел он год
проучиться на штабного аналитика, как "динАльт" схлопотал в Поясе сквозную
пробоину. Спасла мечущийся в дыму и огне экипаж только находчивость
техника, который оказался возле самой дырки и хладнокровно заткнул ее
кулаком. Узнав об этой истории, Мозер напился вдрызг и навсегда успокоился.
Он сделал нормальную карьеру в штабе Задницы, участвовал в планировании
ряда удачных операций, считался толковым разработчиком и приятным в общении
человеком. Потом Эссекс рекомендовал его во флаг-адъютанты. Рашену нельзя
было врать, и на вопрос, отчего Мозер пошел в штабные, он выложил адмиралу
историю про шлюз. Адмирал ему посочувствовал и сказал: "Ладно, принимай
дела". Сначала Мозер был от счастья на седьмом небе, работал не за страх, а
за совесть и, сам того не замечая, приобрел блестящую репутацию. В
Адмиралтействе на толкового и исполнительного Мозера нарадоваться не могли.
Но потом картину стала портить его излишняя близость к строптивому
русскому. Будучи передаточным звеном между командиром группы F и адмиралом
флота, Мозер постоянно ходил по лезвию, рискуя подставиться и с той, и с
другой стороны. А когда на твоего начальника стараются оказать давление
через тебя самого...
В последние дни ситуация усугубилась. И сейчас, двигаясь к адмиралу с
дурными новостями, Мозер нарочно замедлял шаг. Он все прикидывал, когда
именно умнее попросить Рашена о переводе вниз и как эту просьбу изложить.
А драпать было самое время. Потому что история с отправкой "Рипли" на
Цербер пахнет дурно и Рашену того и гляди оторвут его чересчур умную
русскую башку.
* * *
На двери каюты старшего навигатора Кендалл была красным фломастером
нарисована конфетка. Рисунок явно делался в одно движение, на ходу, но
яркая линия, небрежно брошенная на белый пластик, выдавала недюжинный
талант.
Вернер задумчиво ткнул пальцем кнопку вызова, и дверь тут же распахнулась.
- А у нас на "Тушканчике" маньяк, - сказал Эндрю, невольно провожая глазами
уплывающую в стену конфетку. - Здравствуйте, капитан. Извините, я немного
запоздал... - Он перевел взгляд на стоящую в дверном проеме девушку и с
трудом поборол желание схватиться за сердце, которое вдруг основательно
защемило. Он не думал, что соскучился по Иве до такой степени. И вообще, он
еще не опомнился от бестолковой перепалки с Мозером. Всю дорогу до каюты
Эндрю пытался в мыслях примерить себя на место флаг-адъютанта, а Мозера -
на свое. Не вышло.
- Здравствуй, - сказала Ива и отступила назад. Судя по ее виду, она тоже
пребывала в легком замешательстве. - Ну, что стоишь, заходи. А маньяков у
нас полкорабля.
- Да нет! - отмахнулся Эндрю. - Вот, посмотрите, что у вас на двери
нарисовано.
- Мы, кажется, были на "ты", - напомнила Ива, выходя в коридор и закрывая
дверь. - Ого! Слушай, это откуда?
- Понятия не имею, - Эндрю все-таки поднял руку и потер ноющую грудь.
Никогда с ним раньше такого не было. Странное ощущение, как будто всем
телом он что-то предчувствовал. Нечто грандиозное и даже пугающее.
Ива стояла в шаге от него, совсем близко, и Эндрю с умилением подумал,
какая она трогательно маленькая, уютная и домашняя в легком спортивном
костюме и босиком. Ему вдруг безумно захотелось положить девушке на плечо
сильную уверенную мужскую руку и защитить Иву сразу от всего на свете. Но
рука его плохо слушалась.
- Н-да-а, - протянула Ива, разглядывая конфетку. - Художник. Бывают ведь
талантливые люди... Один росчерк, а сколько экспрессии. Вот бы его,
негодяя, поймать! Чтобы в наказание приличную картину для кают-компании
написал!
- Вы руку не узнаете?
- Слушай, Энди, ты меня достал, - сказала Ива, поворачиваясь к нему лицом.
- Не "вы", а "ты".
- Я больше не буду, - скромно пообещал Эндрю. - Узнаешь руку?
Ива еще раз посмотрела на рисунок, покачала головой, открыла дверь и
махнула Вернеру - заходи.
- У него пристрастие к красному цвету, - объяснил Эндрю, шагая через
высокий порог с вакуумным уплотнителем. - Это же его художество в
бассейне-то.
- Может быть, - кивнула Ива, приказывая двери захлопнуться. - Очень даже
может быть...
- Элементарная графологическая экспертиза, - не унимался Эндрю. Он был
по-прежнему несколько смущен, хотя сердце уже отпустило. - Есть же образцы
почерка всего экипажа. Достаточно отсканировать эту конфетку и поставить
компьютеру задачу. Наверняка в Сети есть какой-нибудь подходящий софт.
Нужно его только найти и скачать наверх. Правда, у нас вспомогательные
компьютеры слабенькие, но это ерунда. Ходовому процессору работы будет на
пять секунд.
- Ах ты, негодник! - рассмеялась Ива. - А еще мастер-техник называется!
- Подумаешь, - гордо выпятил грудь Эндрю. - Делов-то. Все равно этот
процессор сейчас отдыхает. Никто и не заподозрит, что у него там на уме...
И вообще, у меня один приятель из обычного унитаза самогонный аппарат
сделал. На скауте. Там все равно им никто не пользуется. Вот как ребята до
Цербера долетят... - Тут он осекся и сделал большие глаза.
- Я молчу! - усмехнулась Ива. - Расскажи еще что-нибудь.
- Да это все неинтересно. У техников своя жизнь, свои байки. У навигаторов,
как я понимаю, тоже. Профессиональный фольклор. У нас только что в
центральном стволе такой хохот стоял! Но окажись рядом тот же Боровский, он
бы решил, что мы с ума посходили. Хотя и отвечает за боевую часть. А в...
Ты зачем меня позвала?
- Молодец, - похвалила его Ива. - Привыкаешь. Слушай, тут дело такое...
Надо же, чуть не забыла!
- Я тоже, - неожиданно ляпнул Эндрю. Просто не мог с собой ничего поделать.
Взял и сказал.
- А ты о чем забыл? - удивилась Ива.
Вернер крепко зажмурился и выпалил:
- Я уже подумал, что у нас просто свидание!
А когда разжмурился, Ива была совсем рядом и смотрела на него снизу вверх,
доверчиво и внимательно.
- Кто ты, Эндрю? - спросила она, в точности как в прошлый раз.
- Или я тебя сейчас поцелую, или умру, - сказал он невпопад.
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Махров Алексей