Доркиным. Усадил его в кресло и, отойдя к окну, сказал:
явление в деятельности нашего института вообще и в жизни вашей лаборатории
в частности. У нас есть лимиты по расходованию электроэнергии. Мы не можем
посадить весь институт на голодный паек только потому, что ваша
лаборатория стала вдруг потреблять энергию, предназначенную для всего
института.
дежурных электриков, сигнал районного энергетика и вообще. Это материалы
за последние два месяца.
электрофизической лабораторией стопку не очень чистых, помятых бумажек.
Ефим Николаевич, поморщившись, принялся рассматривать документы.
не можете сказать ничего вразумительного, чтобы хоть как-нибудь объяснить
эту скандальную ситуацию.
директора.
сразу навалилось на меня... Признаюсь откровенно, не разбирался, не
интересовался я этим делом. Думал, брешут энергетики, как обыкновенно.
Вечно они чем-то недовольны.
первое число всыплю.
директор, - чтобы не было так, как в прошлый раз. Конечно, разобраться
надо и наказать кого следует, но... вы сами понимаете, у вас очень
способные ребята, и с ними... Одним словом, вы не очень-то круто.
определить меру наказания. Я не допущу, чтобы в моей лаборатории,
тишком-нишком какие-то эксперименты ставились. И вы, Алексей
Александрович, ученый, и я ученый. Мы знаем, что такой колоссальный расход
энергии может быть связан с постановкой экспериментов в области сильных
взаимодействий. В плане моих работ по лаборатории таких опытов не
значится. Это я заявляю вам со всей категоричностью, ибо план подписан
мною. Значит, что? Значит, какой-то сукин сын или сукина дочь, - директор
поморщился, - простите за выражение, ставит опыты без моего ведома.
Осуществляет какую-нибудь гениальную идею. У них там много идей. Разных, и
гениальных, и... похуже... Я в принципе не против самодеятельности. Но
чтобы без моего ведома, это уже извините! Я самым строжайшим образом
пресеку. Я им покажу!..
волноваться. Не горячитесь.
Одним словом, я вас скоро проинформирую об этом деле и о принятых мною
мерах.
глубокого кресла и понесся к двери. Директор с улыбкой посмотрел ему вслед
и покачал головой.
гроза. Сотрудники поеживались, проходя мимо кабинета своего зава, откуда
доносились треск молний и раскаты грома. Недаром ученики прозвали Ефима
Николаевича "Цунами". Его ярость была стихийной и неуправляемой. Он сметал
на своем пути любое препятствие и не терпел никаких возражений. Ему нужно
было отбушевать. После этого он становился добрейшим и нежнейшим
человеком, которого все любили и уважали. Приступ бешенства сменялся у
него состоянием задумчивого созерцания. В такие минуты он, казалось, с
удивлением и грустью изучал плоды своей кратковременной бурной
деятельности. Он был легко отходчив, милейший Ефим Николаевич, но это мало
утешало тех, кого накрывала волна "Цунами".
пиджака, воротник рубахи расстегнут, узел галстука сполз к центру тощей
груди. Епашкина с заплаканными глазами сидела на стуле и пила воду из
граненого стакана. Зубы ее постукивали о стекло.
Вот у меня журнал! Вы больше всех торчали здесь по вечерам за эти два
месяца!
работ лаборатории.
нее не может быть такого абсурда. И я ей верю. Видишь, плачет! Я ей верю,
а вам не поверю. Что бы вы мне тут ни говорили! Я вас знаю, я все знаю.
Думаете, я не знаю?
посмотрела на бумажки, лениво кружащиеся в воздухе, и принялась за воду...
Рука ее тряслась.
водорослей. Сила побеждается не силой, а слабостью. Итак, смирение и
кротость, покорность и податливость, тогда удар пройдет поверху...
глупость или того хуже. Вот у меня акт, составленный дежурным энергетиком.
На вас, Мильч, на вас! Вы тогда один сидели во всей лаборатории. Один! Ее
не было, ушла она, а вы что делали, позвольте вас спросить? Чем вы
занимались? Почему на подстанции полетели все эти... как их?.. такие
маленькие штучки?..
Почему мне неизвестно, что делается в моей лаборатории?! Черт побери,
почему от меня все скрывают?
что-то изобретает, экспериментирует, а я не знаю! Может, идет проверка
принципа относительности или создание водородной бомбы, а я не знаю! Я
ничего не знаю! Меня обходят, мне не говорят, от меня скрывают. Я никогда
ничего не знаю! Свои же сотрудники!
Мильч.
Идите жалуйтесь в РКК, ДНК, местком, куда хотите... А что вы там делали? -
Он воззрился на Мильча, как разъяренный носорог. Маленькие глазки со
страшной силой сверлили, пронизывали, испепеляли лаборанта. Если б энергия
этого взгляда могла превратиться в тепло, последнего было бы вполне
достаточно, чтобы закипело Каспийское море.
электропроводностью. Я хотел осуществить прямой электрообогрев...
некоторых полимерных тканей.
ж говорю, мне никогда ничего не сообщают. Я не знаю, что делается в моей
лаборатории. Мне приходится все узнавать от дирекции!
потом...
попробовать? Вы же даже не научный работник, а лаборант, не забывайте
этого!
что ураган стихает. Высокие водяные валы сменились пологими ленивыми
волнами, гром откатывался за горизонт; вот в разрывах туч мелькнул кусочек
ясного неба.
Ступайте, - вдруг совершенно спокойно сказал Ефим Николаевич.
здесь не в форме, а в содержании. Точности поучитесь у Ван-дер-Ваальса,
голубушка... У Констама. У Гиббса.
возможность оправдать свою несдержанность в терминах философской науки.
что ему удастся обмануть старика, подсунув материалы трехлетней давности,
о которых уже все позабыли. Дело было не в том, как объяснить колоссальный
расход электроэнергии. Нужно было и на будущее сохранить Рог изобилия в
состоянии безотказного действия. Можно, конечно, попытаться включить в
план работ какой-нибудь дурацкий раздел, вроде этих электропроводных
полимеров... Но тогда ему дадут научного руководителя, какого-нибудь
кандидата наук, - и прости-прощай самостоятельность и свобода... Контроль
в гроб загонит.
День пламенеет.
Панов Вадим
Шилова Юлия
Корнев Павел
Андреев Николай
Шилова Юлия
Флинт Эрик