Чтение 22–й страницы книги ~Лабиринт~

– Ну как, Дана, рука не болит? – спросил он у девушки.

– Нет, – ответила она. – Большое вам спасибо.

– Не за что. Дня два, пока рана полностью не затянется, постарайся повязку не мочить и не копайся руками в земле.

– Но я должна работать в поле, – возразила на это Дана.

– Хочешь, я скажу Провозвестнику, чтобы он освободил тебя от работы?

– Нет, – мотнула головой Дана.

– Это то самое поле, что у подножия гор? – спросил Лаваль. – Мы видели его со стороны, но так и не поняли, чем вы там занимаетесь.

– Мы сажаем оливковую рощу.

– Что?

Все пятеро одновременно решили, что ослышались.

– Сажаем оливковую рощу, – повторила Дана.

– Здесь? В этом грунте, состоящем из пыли и камней, который суше, чем песок в Сахаре в летний полдень?

– Да, – кивнула Дана.

– Ну, не знаю, – развел руками Кабонга.

– Вы что же, ждете, когда скалы, глядя на ваш безнадежный труд, прольют слезы? – спросил Лаваль.

– Если мы будем чисты перед Богом, то он услышит наши молитвы и позволит нашему саду расцвести, – плоским, невыразительным голосом, совершенно не похожим на тот, каким она говорила до этого, произнесла заученные слова Дана.

– Так говорит Провозвестник, – догадался Кийск.

– Да, но его устами говорит Бог.

– Послушай, Дана, а если я тебе скажу, что этот сад никогда не вырастет и не зазеленеет, что ваш труд безнадежен и напрасен, ты мне поверишь?

Кийск приподнял край капюшона и посмотрел девушке в глаза.

Дана опустила ресницы.

– Не знаю, – тихо сказала она.

Дверь Храма отворилась, и из нее величественной походкой вышел Кул в сопровождении инспектора и посвященного.

Серегин кипел, точно готовый взорваться паровой котел. Придуманный им хитроумный маневр с отвлечением внимания Кула по какой-то непонятной ему причине дал осечку. Инспектор явно видел, как взволновался Кул, узнав о эсбэшнике, но, когда он вернулся – как и обещал, – ровно через полминуты, то выглядел вполне спокойным и больше не отходил от Серегина ни на шаг.

Материал против Кула понемногу подбирался, но все это были лишь незначительные огрехи – несоответствие бытовых и служебных помещений санитарным нормам, отсутствие медицинского стационара, частичное нарушение правил хранения отходов. В совокупности они давали инспектору право всего лишь на вынесение Кулу предупреждения и назначение повторной инспекции через три-четыре месяца с целью контроля за устранением замеченных недоделок. Серегину этого было мало. Он обещал шефу вернуться с отчетом, после которого можно в недельный срок получить разрешение на закрытие колонии на РХ-183. А дело о «мертвых душах» так пока еще и не двинулось с места.

Едва он переступил порог Храма, как все его раздражение и недовольство вырвалось наружу.

– Что здесь происходит? – закричал он на десантников. – Кто позволил вам использовать оружие?

– Если бы мы применили оружие, то сейчас здесь было бы как минимум два трупа, – возразил ему Кабонга.

– Девушка поранила руку, и я просто оказал ей помощь, – сказал Кийск.

Серегин хотел было еще что-то сказать, но его опередил Кул.

– Не вижу никаких причин для беспокойства, господин инспектор, – сказал он миролюбиво. – Уверен, что ваши люди действовали, исходя из самых лучших побуждений. Будем считать инцидент исчерпанным.

– Девушку необходимо на время освободить от работы в поле, – обратился к Кулу Кийск.

– Видите ли, господин…

Кул вопросительно взглянул на собеседника.

– Костакис, – напомнил Кийск.

– Видите ли, господин Костакис, у нас в общине никого не принуждают что-то делать. Каждый выполняет работу, которую считает необходимой и с которой может справиться. Как ваше имя, сестра? – обратился он к девушке.

– Сестра Дана, – тихо ответила та.

– Сестра Дана, вы можете отправиться в свой корпус и отдохнуть. – Кул повернулся к Серегину. – Так вы решительно отказываетесь отобедать у нас, господин инспектор? Мы накормим и ваших людей.

Серегин вспомнил прогорклую вонь, которую ему пришлось глотать в ангаре, служащем общественной столовой, и жидкий синеватый клейстер, булькающий в котлах на плите, и ему вновь едва не стало дурно.

– Благодарю вас, – поспешно отказался он, подумав при этом, что десантников с эсбешником, пожалуй, стоило бы оставить насладиться гостеприимством колонистов. – Мне очень жаль отказываться от вашего предложения, но на корабле меня ждут дела. Я вернусь часа через два, и мы продолжим осмотр.

Глизон открыл дверцу вездехода. Дана спустилась на землю и отошла в сторону, пропуская Серегина.

– Дана, ты не хочешь уехать с нами? – негромко спросил ее Кийск. – Мы можем отвезти тебя на Землю.

Дана молча качнула головой под капюшоном и, ссутулившись, пошла прочь, в сторону поля.

– Жалко, хорошая девушка, – глядя ей вслед, грустным голосом произнес Кабонга.

– Что-то мне все больше здесь не нравится, – в тон ему добавил Лаваль.

ГЛАВА 12. Беглец

Не успев подняться по трапу «Странника», Серегин набросился на вышедшего из корабля лейтенанта Браса, обвиняя его в недисциплинированности и вызывающем поведении подчиненных. Спасло Браса только вмешательство и объяснения Кийска, после которых инспектор, одарив каждого из присутствующих взглядом, не сулящим ничего хорошего, скрылся в своей каюте, потребовав, чтобы обед ему был подан туда.

Отдых и хорошая еда настроения ему не поправили. Серегин по-прежнему грозно сопел, когда вездеход с тем же, что и утром, экипажем на борту возвращался после полудня в поселок.

Кийск на настроение Серегина особого внимания не обращал. Он обдумывал план проникновения в заинтересовавшую его расщелину. Посвящать в свои намерения кого-то из десантников он не хотел – их и без того по возвращении ожидала не самая лестная характеристика от инспектора, – а справиться с задачей самому было не так-то просто. Можно было, конечно, попробовать рвануть напролом, но тогда уж точно не обойтись без жертв, а стоило ли этого то, что находилось по ту сторону прохода в скалах?

Всю дорогу до поселка инспектор мрачно молчал.

Вездеход, как и прежде, остался у красного купола под присмотром нелюдимых посвященных, а Серегин в сопровождении Кула отправился продолжать осмотр колонии.

Мир и время как будто замерли, остановились, достигнув некой статичной точки. Каждый словно окуклился состоянием, в котором пребывал: посвященные – неподвижностью, десантники – скукой и тоской, Кийск – мрачными раздумьями о своей дальнейшей судьбе.

Неожиданно Сато ткнул локтем в бок задремавшего Лаваля.

– Посмотри-ка туда, – сказал он, скрытно указывая направление глазами.

Из-за купола, находившегося вне поля зрения уставившихся в одну точку – на вездеход – посвященных, время от времени выглядывала фигура в сером балахоне и делала призывные знаки руками.

– Кому это он? – тихо спросил Лаваль.

– Должно быть, нам, – решил Сато. – Больше я вокруг никого не вижу.

– А не утренняя ли это наша знакомая? – предположил Кабонга, также заметивший знаки странного колониста.

– Похоже, он не хочет, чтобы его видел кто-то, кроме нас, – сказал Кийск.

– Ну что ж, пойду пообщаюсь с ним, – Кабонга спрыгнул с сиденья на землю.

Увидев, что к нему направляется один из десантников, человек, размахивавший руками, скрылся за куполом.

Проходя мимо посвященных, Кабонга отсалютовал им рукой и скроил неприязненную физиономию.

Едва он свернул за купол, прятавшийся там человек вцепился ему в руку.

– Вы должны мне помочь! Спасите меня! – горячим, срывающимся шепотом забормотал он.

– Спокойно, приятель, – Кабонга высвободил руку из цепких, но слабых пальцев. – Что случилось?

– Сегодня ночью меня убьют. Спасите меня!

– Ты хочешь уехать из поселка?

– Да! Но если кто-нибудь узнает об этом, меня убьют. Так происходит всегда. Вы должны помочь мне бежать! Во имя человеколюбия, помогите!

– Да что здесь у вас происходит?

– Происходит ужасное. Половина членов общины – это существа, только внешне похожие на людей. Они перестали быть людьми, пройдя обряд перерождения. Я расскажу все, как только окажусь в безопасности.

– Ты готов дать показания против Кула?

– Да!

– Жди здесь, я скоро вернусь.

Неторопливой походкой праздно шатающегося гуляки Кабонга вернулся к вездеходу.

– Ну, что там? – спросил Глизон.